Евгений Малинин - Волчья звезда
Ратмир стиснул зубы и впился взглядом в спасительную звезду, отрезая свое внимание от всего остального, сошедшего с ума Мира. Волчья звезда превратилась для него в гвоздь, в несокрушимый стальной костыль, пригвоздивший весь Мир и… остановивший его на краю Небытия!
На несколько секунд Мир застыл в каком-то странном, невозможном, гротескном равновесии, а затем утыканный звездами небосклон снова медленно двинулся, но теперь уже в другую сторону… Он возвращался в нормальное состояние!
— Нет, человек стоит, и его надо опрокинуть! — прошелестел мимо уха Ратмира шепот. Он был тих, едва слышен, но сколько в нем было ненависти, яда и… страха!!
Слева снова выплыло небольшое белесое, переливчато клубящееся облачко с немигающим глазом посредине, о котором Ратмир уже успел забыть. Остановившись прямо против лица княжича, оно принялось расти, расти быстро, выбрасывая из своих внутренностей все новые и новые белесые клубы. Несколько секунд спустя они начали приобретать странно вытянутую форму, уплотняться и наливаться алым, идущим изнутри отсветом.
Ратмир не отрывал взгляда от стремительных, непредсказуемых трансформаций, происходящих перед его глазами с клочком белесого тумана. И спустя несколько минут он понял, что это небольшое облачко превратилось в огромную непонятную, покачивающуюся из стороны в сторону колонну, выложенную какой-то странной чешуйчатой облицовкой! Эта облицовка имела даже некий симметричный рисунок, напоминающий рисунок на коже змеи… А еще через секунду эта колонна вдруг стремительно крутанулась на месте, и перед изумленными глазами Ратмира оказалась огромная голова страшного, никогда не виданного им зверя. Вытянутая вперед морда оканчивалась ощеренной пастью, из которой торчали длинные, чуть загнутые назад клыки, над этой пастью, над двумя крохотными, дрожащими от призрачного дыхания вывернутыми отверстиями ноздрей горели мрачным пламенем огромные глаза, поразительно похожие на тот глаз, который смотрел на него из клочка тумана. А над мощными надбровными дугами и узким, приплюснутым лбом, между двух широко раскинутых в стороны рогов начинался неровный, костистый гребень, уходящий за затылок.
Огромное, пылающее алым внутренним светом чудовище несколько секунд пристально глядело прямо в глаза оцепеневшего человека, а затем, чуть приоткрыв пасть, прошипело:
— Человек, хочешь увидеть свое будущее?
«Нет!!!» — хотел крикнуть Ратмир, но сведенное судорогой горло не слушалось его, и вместо отчетливого крика из него вырвался лишь хриплый стон. Но чудовище все равно поняло его. Его пасть раздвинулась еще шире в довольной ухмылке, и Ратмир услышал новое шипение:
— Ты боишься, человек, и правильно делаешь! Тот, кто всходит на Падающий мост, должен бояться! Обязан бояться! Ибо его ждет долгое, бесконечное падение в Неизвестность… в Ничто!
«Падающий мост!» — снова вспыхнуло в голове Ратмира, но на этот раз мысль была спасительной, она придавала всему происходящему некий определенный, значимый смысл! Он вспомнил про третье посвящение, про его первое испытание, вспомнил последние слова Остина перед тем, как он поставил ногу на каменные качели Падающего моста: «…Дождаться восхода солнца!»
И Ратмир… улыбнулся!.. Улыбнулся прямо в ухмыляющуюся пасть призрачного чудовища, в его горящие Внемирным светом глаза, а мгновенно освободившееся от судороги горло насмешливо выдохнуло:
— Смотри, призрак, у тебя за спиной встает солнце!
А на горизонте и в самом деле появилась тонкая светлая полоска, разделившая темную, спящую землю и начавшее светлеть небо!
Ухмылка сползла с морды чудовища. Голова откинулась назад, как от удара, а затем с похожим на смертный крик ревом ринулась на гордо выпрямившегося человека!
Ратмира мгновенно накрыла алая, непрозрачная, горячо клубящаяся мгла. Тысячи острых, рвущих тело игл проткнули его темную хламиду и впились в кожу, в мышцы, в нервы… И растаяли… растворились, исчезли, оставив странный, саднящий, но быстро утихающий зуд…
И снова Ратмира объяло темное звездное небо и тишина ночи, вот только далеко на самом горизонте продолжала оставаться светлая полоска, возвещая приближение дневного светила!
Только сейчас княжич почувствовал, что его хламида пропиталась потом и неприятно облепила усталое, ноющее тело, что его ноги, по-прежнему чуть согнутые в коленях, подрагивают от напряжения. Он глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и медленно выпустил его из легких, успокаивая тело и разум, восстанавливая дыхание и координацию…
— Я знал, что он глуп и тороплив… — раздался над ухом Ратмира еле слышный, спокойный шепот. — Глуп, потому что реагирует на слова человека, тороплив, потому что до восхода солнца осталось еще очень много времени… А для того чтобы раскачать тебя, человек, достаточно и мгновения… Смотри, как это делается.
Пока все это говорилось, шепот медленно, как падающая с неба снежинка, опускался вниз, и последнее предложение фразы донеслось из-под самых ног Ратмира. Он невольно опустил голову и увидел у подола своей хламиды крошечное существо, похожее на мышь. Мышь в свою очередь подняла мордочку, словно желая убедиться, что человек увидел ее, а затем быстро отбежала по плите чуть вперед, к обрыву. Плита под ногами Ратмира не качнулась, нет… Но он вдруг почувствовал, как она дрогнула и… прогнулась!.. А мышь, повертев мордочкой и снова взглянув на Ратмира, побежала немного наискосок, к правому обрезу плиты. Теперь камень явственно дрогнул и начал медленно крениться вкось, вправо. Однако Ратмир не успел наклониться в нужную сторону, мышь, остановившись на мгновение, снова двинулась, и на этот раз вперед и к левому срезу плиты. Камень сразу же остановил свой крен вправо, замер в неустойчивом равновесии, а затем под ним что-то противно заскрежетало, и он качнулся чуть вперед. Ратмир инстинктивно отклонился назад, и плита снова замерла, но теперь она стояла не строго горизонтально — ее наклон составлял градусов десять!
Эта неподвижность продолжалась несколько секунд, пока мышь, присев на камень, мыла передними лапами свою мордочку, бросая быстрые, явно оценивающие взгляды в сторону неуклюже откинувшегося назад человека. А затем она бросилась было назад, в сторону Ратмира, а когда он выпрямился, метнулась к самому концу плиты, уже начавшему свой неторопливый подъем! Камень под ногами человека на мгновение замер, а затем начал опускать свой передний, висящий над пропастью край. Движение это было очень медленным, едва заметным, но Ратмир понимал, что остановить его можно было, только сделав шажок к противоположному концу плиты. Но и этого делать было нельзя, мышь, застывшая на краю плиты, словно ожидала этого его шага, чтобы немедленно броситься назад.
