Дарья Гущина - Дитя магии
Угу. Спорим, вы тоже представить себе не можете, что я пережила? А тут и спорить не надо.
— Все было бы куда проще, предупреди меня кое-кто кое о чем, — пробормотала я.
— Лекси, — немедленно заизвинялся Макс. — Я…
— Не успел? — с иронией закончила за него я. — Впрочем, как обычно. Хотя раньше за тобой такого не наблюдалось. Странно, правда?
— Ты не должна была знать, — вздохнув, признался он. — Ты непредсказуема, Лекс, тебе нельзя доверять. Даже я не всегда знаю, что ты выкинешь в следующий раз. Тебе лучше оставаться в неведении.
— Давай я сама за себя буду думать, ладно? — резко спросила я. — Раз я главное действующее лицо в этой пьесе, мне положено знать сценарий, не так ли? И, попрошу заметить, я себя знаю неплохо и смогу в нужный момент собраться и сделать все так, как положено.
— Не ссорьтесь! — взмолилась Алекса, вытирая влажным полотенцем запекшуюся кровь на моем лице. — Все уже произошло, так зачем ворошить уже пережитое?
— Точно, — поддержал мой хранитель.
— Вот именно, — согласился и Макс.
— Нет, не «точно» и не «вот именно»! — в своей обычной манере рыкнула я. — И я буду ворошить грязное белье, и копошиться в корзине с ним до тех пор, пока меня, черт возьми, не начнут считать полноправным партнером, а не слепой игрушкой судьбы и символом пророчества! Я живое существо и я имею право знать! Иначе и с места в следующий раз не сдвинусь!
«Правильно. Так их», — подбодрил меня Шайтан.
«Погоди, это только начало. Я еще не разозлилась».
«Бедняжки. Мне заранее их жаль».
«Так, не поняла, ты на моей стороне или где?»
«А ты как думаешь?»
«Что ты, как обычно, благоразумно промолчишь».
«Ошибаешься. На этот раз я всеми ногами и крыльями с тобой».
«Тем лучше для тебя».
«Конечно. Я всегда выбираю сторону сильного».
«Проходимец!»
— Лекс, не возмущайся. — В голосе Алексы проскользнули доселе незнакомые железные нотки. — Позже я сама тебе все объясню. Лично. От начала и до конца. Обещаю! А сейчас — будь умницей, посиди смирно. Тебе не помешает отдохнуть.
«Вот тебе и застенчивая тихоня! Молодец, девочка! Нас тоже надо иногда на место ставить», — оценила я поведение Алексы.
«Говори о себе», — поправил меня Шайтан.
Я невольно ухмыльнулась.
«Нет уж. Раз сам вызвался быть со мной — так не отвертишься».
«Я уже передумал».
«Ври лучше. А то с трудом верится».
— Лекс, тебе очень больно? — прикоснулся к моему веку джинн. — Если больно, то мы что-нибудь сообразим и…
Я чуть было не прибила этого мясника на месте. Жаль, он в последний момент улизнул. Но далеко все равно не сбежит.
— Да, мне больно! — прошипела я. — Еще хоть раз посмеешь прикоснуться, и я…
— Не буду! — заюлил ифрит. — Обещаю!
— А если попробовать исцелить? — вопросительно посмотрел на Макса мой двойник.
— Зрение все равно не вернется, — покачал головой он. — Сначала придется избавиться от Шали. Кстати, а как он там?
Я заглянула внутрь себя. Где-то там, в дальнем темном уголке души, там, куда были запрятаны боль от потери Элвина, страх за жизни друзей, отчаяние и недоумение оттого, что пророчеством оказалась именно я, тихо свернулось клубком странное существо. Лишь мрачно поблескивали во мраке красные глаза…
— Молчит и не шевелится, — пояснила я. — Пока.
— Он попытается подчинить тебя себе, — разъяснил Макс, садясь напротив меня и ласково касаясь ладонями моих глаз. — Не сейчас, когда ты в сознании, но в те моменты, когда ты беспомощна — во сне, в обмороке или тогда, когда тебе больно.
— Я никогда не падала в обморок! — возмутилась я.
— Но всему остальному подвержена, — возразил он. — По ночам мы будем по очереди бодрствовать, чтобы будить тебя, когда оно возьмется штурмовать твою душу.
«Тут и я справлюсь», — предложил свою помощь Шайтан.
— Не надо, — отказалась я, чувствуя, как ладони Макса начинают излучать тепло. — Меня покараулит Шайтан. А вам тоже отдыхать надо. Вы ведь все равно такие же люди, как и я.
— Точно, — как всегда, встрял хранитель. — И я тоже спать не буду.
— Ой, вот от тебя-то польза какая…
«Он есть хорошо готовит, забыла?» — напомнил жеребец.
«Только это?»
«И шьет вроде неплохо».
«Угу. И достает всех, когда надо и когда не надо. И таскает все, что плохо лежит».
«Не будь так жестока к нему, Лекс. Ради тебя ведь старается. Из кожи вон лезет».
«Ну! Действительно бы старался — так я бы не имела сейчас то, что имею. Ну, по крайней мере, не в такой запущенной форме».
«Он хранитель, а не бог».
«А жаль».
Легкое тепло коснулось моих закрытых век, осторожно пробралось дальше, исцеляя, успокаивая зудящую боль. Я невольно расслабилась. Все-таки полезно дружить с целителями…
…Из темноты моей души сверкнула раскаленная сталь чужих глаз, и я громко вскрикнула. Свет. Яркий, слепящий свет больно резанул по глазам, оглушая, притупляя ощущения. Я решительно попятилась. По лицу снова заструилось что-то влажное.
— Лекс, осторожно, у тебя опять кровь из глаз пошла, — заволновалась Алекса. — Подожди, я вытру! Да не бойся ты, не буду я трогать то, что не велено! Сиди смирно!
Я послушно затихла. Вот оно и проявило себя. Что-то дальше будет?..
Святые боги, и как я только допустила, что меня втянули в подобную авантюру!..
ГЛАВА 22
Дуб-прародитель
…Ярко-алые глаза без зрачков настойчиво всматривались в глубину моей души, зачаровывая, узнавая, подчиняя, а я вертелась, как уж на раскаленной сковородке. Не позволю! Не пущу!
«Ты страдаешь. Я могу помочь тебе. Твоя боль утихнет. Ты забудешь…»
«А я не хочу забывать! Может, мне нравится переживать?.. И не надо мне помогать — сама виновата, сама и справлюсь!»
«Как глупо. Тебе бескорыстную помощь предлагают…»
«Бескорыстную! Ха-ха! Так я и поверила! Иди кому-нибудь другому лапшу на уши вешай!»
«Я бы пошел. Ты меня держишь».
«Так задумано. Такая уж я, понимаешь? Ни себе ни людям».
«У вас все равно ничего не выйдет».
«Правда? Ну и ладно. Зато и у тебя тоже. Так что сиди себе в уголке и помалкивай!»
«Подчинись…»
«Отвали, понял? Нет, я сказала!»
«Покорись…»
«Слушай, иди к черту, а? Вот пристал, зараза!»
«Ты не сможешь устоять. Никто не сможет. Ты подчинишься».
«Это ты так думаешь! Вот и думай на здоровье, я что, против? Только про себя, угу?»
«Ты просто боишься…»
«Нет, мой милый, это ты смертельно боишься. Я-то ладно, я человек, мне простительно, но ты — бог ведь как-никак. По крайней мере, так мне говорили».
«Ты заплатишь за оскорбление Великого».
