Энн Бишоп - Королева Тьмы
«Она собирается попросить меня вернуть кольцо Консорта», — отчетливо осознал Деймон. Как только эта мысль окончательно сформировалась, он тут же безжалостно задавил свои терзания и мысли о принесении благородной жертвы. Нет, так просто он от нее не отступится. И кольцо Консорта без боя тоже не отдаст.
— В конце концов, не может же это быть так тяжело… — пробормотала Джанелль.
Он молча ждал продолжения.
Глубоко вздохнув, Джанелль подошла к Деймону, положила руки ему на плечи, поднялась на цыпочки и поспешно прижалась к его губам своими, а затем отскочила, настороженно наблюдая за его реакцией.
Мужчина пораженно молчал, не зная, как расценивать этот неожиданный знак внимания. Если это действительно поцелуй, то он оставлял желать лучшего. Однако если Джанелль решилась наконец поцеловать его…
Невероятным усилием воли он сдержался и не облизнул губы.
— Ты нервничаешь? — спросила девушка, с беспокойством глядя на него.
Деймон про себя решил побеседовать с Сюрреаль насчет практической ценности ее загадочного совета. Что ж, по крайней мере, у него имелось теперь смутное представление о том, как следует ответить на этот вопрос.
— Честно говоря, я ужасно боюсь, что могу сказать или сделать что-то глупое и ты тогда не захочешь больше меня целовать.
Возможно, ответ оказался даже слишком правильным. Теперь она, казалось, занервничала еще больше. Наконец Джанелль всплеснула руками, выражая отчаянную беспомощность.
— Я сама не знаю, что делаю! — взвыла она. А потом добавила чуть слышно: — Надо было Сюрреаль все-таки позволить мне записывать…
Деймон поспешно прикусил язык. Да, ему определенно нужно будет провести милую разъяснительную беседу с Сюрреаль.
Джанелль начала метаться по комнате.
— А когда читаешь романы, кажется, что все так легко!
— Целоваться не сложно, — осторожно заметил Деймон.
Она мрачно воззрилась на него, пробегая мимо.
— Люцивар говорил то же самое про готовку, — проворчала она. — Волки не стали даже дожидаться появления результата из духовки, сразу бросились выкапывать яму поглубже.
Похоже, эта история была весьма интересной. Придется побеседовать еще и с Люциваром.
— Целоваться не сложно, — упрямо повторил Деймон. — Ты ведь только что меня поцеловала.
— Но не слишком хорошо, — проворчала она.
Прекрасно понимая, что подтверждать сказанное ни в коем случае нельзя, Деймон пригляделся к своей Королеве. Раздражение. Смущение. И чувство, которым он захлебнулся, — желание.
— А почему ты вдруг решила поговорить с Сюрреаль о поцелуях?
— Она рассказала тебе?!
— Нет, что ты, я сам догадался.
Прийти к верным выводам было несложно, учитывая тихое бормотание Джанелль и расплывчатое предупреждение, полученное от дочери Тишьян.
Джанелль проворчала, а потом и прорычала парочку комментариев на языке, которого Деймон, к счастью, не знал. А затем сказала:
— Я просто хотела произвести на тебя впечатление. И боялась, что ты будешь надо мной смеяться.
— Честно говоря, сейчас мне бы это и в голову не пришло, — сухо отозвался Деймон, взъерошив свои волосы. — Милая, если тебя это утешит — я тоже очень хочу произвести на тебя впечатление.
— Правда?!
Казалось, Джанелль была искренне поражена его словами.
Деймон начал гадать, что произошло за последние тринадцать лет, если девушку так удивляла подобная возможность… Впрочем, он и без того знал ответ. Она рассказала ему обо всем в ту ночь, когда он впервые оказался в туманной дымке, прорезаемой молниями, глубоко в бездне, пытаясь вернуть Ведьму в искалеченное тело. Когда доходило до получения физического наслаждения, мужчины, как правило, сосредотачивались на теле, не желая связываться с тем, что живет внутри его. А Джанелль, в чьем прошлом навсегда остались ужасы Брайарвуда, никогда не смогла бы пойти на подобное соитие.
— Да, правда, — твердо произнес он.
Девушка внимательно обдумала его слова.
— Каэлас сердится на тебя.
Деймону показалось, что подобная смена темы слишком уж резкая — и отнюдь не благоприятная.
— Почему? — осторожно уточнил он.
— Потому что в последнее время я не очень хорошо и крепко сплю и постоянно пинаю его. Он решил, что это твоя вина.
Просто замечательно.
— Я тоже плохо спал в последние дни.
Джанелль отвернулась, с явным беспокойством.
Хватит игр, решил Деймон. В том, что они никак не могли понять друг друга за этот месяц, было больше его вины, чем ее. Сэйтан говорил ведь, что у Джанелль никогда не было любовника, а он, как дурак, ожидал открытого приглашения в постель своей Королевы. Он вел себя так, словно имел дело с опытной женщиной, которая могла бы сделать первый шаг, воспользовавшись его доступностью.
И это было его самой большой ошибкой. Джанелль было совершенно несвойственно пытаться взять преимущество над тем, кто служит при ее дворе. Что ж, она сделала первый неловкий шаг. Теперь его очередь.
Он ослабил контроль над своей сексуальной притягательностью ровно настолько, чтобы в воздухе появилось едва уловимое дуновение соблазна, которое Джанелль не сумела бы распознать.
— Иди сюда, — тихо произнес он.
На ее лице появилось озадаченное выражение, однако она послушалась.
Легонько приобняв девушку за талию, Деймон притянул ее к себе.
— Поцелуй меня еще раз. Вот так. — С этими словами он легонько коснулся ее губ, мягко, нежно. — И так. — Поцелуй в уголок рта. — И так. — Жгучий поцелуй в шею.
Она повторила каждое его движение — пока не добралась до горла. Как только кончик ее языка коснулся его кожи, Деймон нежно заставил ее поднять голову, слегка потерся о губы и наконец поцеловал по-настоящему. Он целовал ее с голодом, постоянно росшим в его душе на протяжении последнего месяца — и всей жизни. Целовал ее, пока руки блуждали по телу девушки, изредка лаская нежные округлости ягодиц или поднимаясь по ребрам к груди. Целовал до тех пор, пока она не застонала. Целовал, когда наконец она открылась и позволила их языкам начать танцевать вместе. Целовал, пока ее руки не скользнули ему за спину, сжав плечи. Целовал до тех пор, пока стон не превратился в голодное рычание, а ногти не начали царапать его спину через пиджак и рубашку.
Только тогда Деймон понял, что завел ее гораздо дальше, чем собирался, по крайней мере на данный момент. Вновь обняв ее за талию, он вернулся к легким, нежным поцелуям.
Почувствовав, что он отступает, Джанелль снова зарычала — и теперь в ее голосе был не только голод, но и гнев.
