Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – виконт
– Только засады и не хватало, – вырвалось у меня.
Король буркнул:
– Что говорит по этому поводу военное искусство?
– Если все идет слишком хорошо, – ответил я горько, – значит, идешь в засаду.
Король взглянул остро, смолчал, а сэр Смит сказал утешающе:
– Когда знаешь, что засада, то она и не засада… в некотором роде.
– Спасибо, – ответил я, – но в этом правиле есть еще и следствие: если ваша атака проходит очень хорошо, вы уже в засаде.
Барбаросса буркнул:
– Вы слишком пугливы, сэр Ричард. Мы ехали под защитой деревьев, нас могли не заметить.
– С дракона?
– Здесь очень густые кроны. Мы ведь неба не видели?
Я сказал досадливо:
– Ваше Величество, основные законы войны и воинского искусства еще никто не отменял! Одно из них говорит, что если я увидел вас издали, то может увидеть и противник. Второе – если могу к вам подобраться на расстояние выстрела из лука, то и враг – тоже. Третий закон: промахнуться могут по вашему соседу, а вот в вас попадут.
Сэр Смит хрюкнул.
– Это верно. Сколько народу выстроилось перед битвой в лионской долине, а единственная ворона, что пролетела над полем, нагадила почему-то на меня.
Барбаросса впервые за долгое время улыбнулся.
– Это она вас отметила. Ведь это в лионской битве вы зарубили знаменосца Алариха и бросили его штандарт под копыта моего коня?.. Теперь я вспоминаю, где еще видел эти пушистые усы.
Сэр Смит подкрутил ус и с достоинством поклонился.
Дорога пошла между каменистых холмов, Смит предложил срезать угол, но на крутом косогоре пришлось слезть с коней. Прошли самую малость, как из расщелины в скале с жутким криком ринулось нечто огромное, мохнатое, жуткое. Страшный удар отбросил меня в сторону, небо и камни несколько раз поменялись местами. Я услышал тяжелый топот, с трудом привстал, выдернул из ножен меч, другой рукой ухватил молот.
Надо мной стоял Пес и старался лизнуть меня в нос. Король ржал, как глупый конь, да и сэр Смит лыбится, как самый натуральный скот. Только Фрида смотрит сочувствующе. Я глянул вслед исчезнувшему чудовищу.
– Что это было?
– Баран, – сказал Барбаросса.
– Сами вы, – ответил я зло, – Ваше Величество… чтобы не сказать больше!..
Король гнусно заржал, сэр Смит тоже заржал, еще громче, подхалим чертов, надеется на жирный кусок с королевского стола, только Фрида сказала участливым голосом:
– Это пещера, где жил баран. Он так испугался, так испугался…
Я сказал зло:
– А я так обрадовался, так обрадовался! Какой-то баран совсем тупой…
– Ага, – сказал сэр Смит, – настоящий баран!
– Горный баран, – пояснил король уже почти серьезно. – Они вырастают до размеров медведей. Благородные животные. Истинно королевские!
– Что в них благородного?
– Он выбрал для схватки вас, сэр Ричард, – пояснил король.
– И что? – спросил я с подозрением.
– Как равного, – пояснил король еще любезнее.
Я надулся, но на всякий случай уточнил:
– Это в каком смысле?
– Вы у нас сильнейший, – сказал король серьезно. – Разве баран поступил не рыцарственно?
– Лучше бы он выбрал вас, Ваше Величество, – ответил я.
Сэр Смит сказал угодливо:
– Видимо, это был не король баранов, а просто знатный баран-сеньор. Даже бараны должны чувствовать субординацию, сэр Ричард!
Я посмотрел с подозрением: что за намеки и какая может быть субординация во время бегства от превосходящих сил противника, хотя, конечно, мы не отступаем, а только заманиваем, но все же…
Фрида сказала вдруг:
– Сюда скачут на конях. Много коней… О боги!
Никто не уловил, что она призвала богов во множественном числе, я же смолчал, а сэр Смит спросил торопливо:
– Что еще?
– Они с собаками!
В ее голосе звучал ужас. Барбаросса бросил быстрый взгляд на ведьмочку, уж ей-то бояться нечего, обернется кем-нибудь и улетит, посмотрел на нас с сэром Смитом.
– От собак далеко не уйдем. Будем драться здесь?
Я покачал головой.
– Нет. В бегстве от превосходящих сил противника позора нет. Кто бежит, тот может и возвратиться. А вот без головы – не воин. По коням!
Они взлетели в седла, как птицы. Я махнул, чтобы шли вперед, теперь мне лучше двигаться замыкающим, никто не спорит, пустили сразу в мерный галоп, все еще сберегая силы коней, я достал лук, уши наконец уловили далекий лай.
Фрида прошептала над ухом:
– Напали на след!
– Как ты узнала?
– По лаю, конечно…
Мне почудилось в ее голосе удивление, подумал сконфуженно, что, ну конечно же, по лаю узнать можно многое, это я привык встречать собак, что не лают вообще, лаять неприлично, а у кого собака лает, на того смотрят как на невежу, что не умеет воспитывать домашнее животное, лучше бы хомяка или черепашку завел.
Пес бежит рядом, я вспомнил вдруг, что не слышал еще его лая. Рычал – да, но лаять, похоже, отучили сразу в детстве. Лай становился громче, я смотрел вперед, но Фрида все время оглядывалась, однажды вскрикнула испуганно:
– Вот они!.. Какие страшные!
Я торопливо оглянулся, ухватил лук. Собаки выметнулись из чащи и несутся по нашему следу, растянувшись в длинную цепочку. Огромные, лохматые, похожие на кавказцев, если не крупнее. Я полагал, что они на поводке у загонщика, однако тот, видимо, отпустил, уверенный, что собаки нагонят и раздерут нас еще до того, как подъедут люди.
Пес порывался ринуться навстречу, я сказал строго:
– Понимаю твой рыцарский порыв, но… потерпи. Во-первых, вдруг да попадешь под стрелу, во-вторых, не драться же тебе, элитному и породистому, с бездомными дворнягами?
Я подпускал их ближе, мой конь всегда успеет сделать рывок и оторваться от нагоняющей стаи, Фрида попискивала, глаза огромные, я повел стрелой, держа взглядом вожака. Или не вожака, но бегущую первой. Глаза горят жаждой убийства, блеснули желтые клики, с отвисших брылей срывается нечистая пена…
Вообще-то я куда охотнее убью человека, чем собаку, но это бегут не собаки, а хищные животные. Именно так нужно думать, понимать, чувствовать, тогда не будет никаких угрызений совести. Собаки – это те, которые машут хвостами и лезут лизаться, от которых приходится отбрыкиваться или отплевываться, от них опасность только в том, что если не залижут, то затопчут, а это…
– Может быть, – спросила Фрида робко, – просто убежать?
– Закон военного искусства, – сказал я, – кто бежит, тот всего лишь умрет уставшим и взмыленным.
Стрела сорвалась с тетивы, тут же тетива звякнула снова, снова и снова. Фрида восторженно охнула, я сам не ожидал, что с такой скоростью смогу посылать стрелы, остановился, опешив, а первая собака подпрыгнула в прыжке и свалилась на бок, вторая рухнула мордой в землю и пропахала несколько шагов, третья и четвертая упали с диким визгом, что тут же оборвался, пятая получила стрелу прямо в пылающий ненавистью глаз…
