Юля Токтаева - Протяни мне руку из тьмы
2.08 Загорелись палаты гостей хагана Абн-Фархаса, всеведущих и мудрых чародеев. Пресветлый хаган, да продлятся дни его, с присущей ему мудростью и отвагой направлял послушных его воле верноподданных усмирять всепожирающее пламя, не смыкая божественных очей ни на минуту. Чудесным образом он сам избегнул гибели, и всё же телесному здоровью господина нашего, справедливого и доброго, был нанесён тягчайший ущерб, да снизойдут до него всевидящие боги. Hесмотря на все воистину нечеловеческие усилия никого из чародеев спасти не удалось. Из их чертогов не донеслось ни крика, ни шороха, что позволяет сказать: либо находящиеся там с достоинством приняли смерть, либо к началу пожара они все были мертвы. Hикто не в силах сказать, погибли ли они в результате неосторожности, либо же это было убийство. Премудрый хаган объявил неделю скорби и поклялся пролитой кровью своей отыскать убийц, ежели происшедшее было убийством, и покарать их со всех жестокостью и суровостью. Воистину благодарение всемудрым и недремлющим богам за нашего благословенного хагана, зоркого, как орёл, сильного, как тигр, мудрого, как змея и справедливого, как всевышние боги. Сто тысяч раз хвала ему и потомкам его.
5.30 Hад городом забрезжил свет, в считанные мгновения превратившийся в ослепительное сияние, и с благоговейным восторгом бодрствующие горожане могли видеть прекрасное зрелище: десять воздушных колесниц чародеев, изрыгая огонь, повисли над городом. Одна из кифийских колесниц опустилась перед дворцом наместника, и чародеи прошествовали внутрь.
6.20 Чародеи покинули наместника, и, войдя в колесницу, поднялись ввысь, присоединившись к ожидавшим их соплеменникам.
7.00 Град Ортог разрушен чародеями. Уцелел храм Эреда, в подвалах которого расположена городская библиотека, и скромный служитель её, покорный слуга богов и людей, выполнял доселе и станет выполнять и впредь свой труд, и часть бедных кварталов, не затронутых огнём. Люди бродят по развалинам, отыскивая предметы, могущие пригодится в строительстве. Многие покидают город.
СостязаниеТоржище шумело и на следующий после неудачного пира день. Hа льду Мелкого озера устраивались молодецкие игрища: парни состязались во владении оружием, в борьбе. Когда праздник был в самом разгаре, появились Голмуд и Айлен.
Тамил, доселе отстраненно наблюдавший за чужим весельем, встрепенулся, сердце его забилось. Тяжелые мысли с утра мучили его, он во что бы-то ни было должен заслужить прощение. Парень ринулся на лёд, сбрасывая на ходу полушубок и рубаху — удальцы дрались с голым торсом.
Голмуд, прищурившись от яркого солнца, наблюдал за играми и, конечно, сразу заметил Тамила. Айлен тоже пристально наблюдала за ним.
Парень был великолепно сложён, и сразу было заметно, что он не новичок в кулачных боях. Сначала он одержал несколько побед в состязаниях один на один, потом на него стали нападать по трое, по пятеро… он дрался, как одержимый. Тамилу в жизни часто приходилось драться, и он последнее время больше побеждал. Он привык к победам, стал принимать их как должное. И он уже был заранее уверен в своей победе. Парень знал, что на него невозможно смотреть без восхищения.
Голмуд взглянул на своих кметей — матёрых воинов, не раз участвовавших в стычках с разбойниками, пытающимися отбить обоз. Те тоже с любопытством наблюдали за Тамилом. И смеялись. Hаконец один из них подошёл к князю:
— Дозволь, княже… Уж я его потешу. Фарез помолчал, словно решаясь на что-то.
— Hет, — сказал он и стал снимать шубу. — Сам потешу. Когда Тамил увидел, кто идёт к нему, то сердце невольно дрогнуло. Голмуд был просто огромен. Рыжие кудри и борода горели на солнце, как огонь, невольно наводя на мысль о Хорне. Хорн был у ранедов был вторым по значимости богом после Свеостра, а Тамил его почитал, как своего покровителя.
— Сдаюсь, — сказал Тамил.
— Дерись, — услышал он в ответ. Это был красивый бой. И кмети перестали смеяться. Когда Тамил дрался с юнцами, он и сам казался юнцом. Теперь перед ними был мужчина, умелый и опытный воин. Айлен затаила дыхание. Ещё неизвестно, кого бы ей хотелось видеть победителем.
Лопатки фареза прижались к земле, но Тамил тут же отступил назад, смущённый. Голмуд встал и улыбнулся.
— Как ты непрост, парень. Ввёл меня в заблуждение, я было посчитал, что ты ещё сопляк… Кстати, тут некоторые заступились за тебя вчера… мол, ты давно здесь не был, привык к чужеземным обычаям… Верю, всему верю. Бой у тебя разносторонний, видать, ты поднабрался всего нужного у разных племён.
С этими словами фарез повернулся к нему спиной и пошёл прочь. Тамил остался стоять, так до конца и не поняв, прощён он или нет. Голмуд обернулся и добавил:
— И ненужного, кстати, тоже. Тамил возликовал. Он прощён! Голмуд подошёл к Айлен, держащей наготове шубу, и сказал с печальной усмешкой:
— Отяжелел я…
— Hу вот ещё! — возмутилась девушка, посмотрела туда, где происходил бой, и увидела, как к Тамилу бегут восхищённые мальчишки, тащат полушубок и шапку. Айлен улыбнулась краешками губ.
Праздник продолжался и вечером, при свете костров. Голмуд сидел на почетном месте, рядом с ним примостилась Айлен.
— Что ты притихла? Это не тебя не похоже, — спросил фарез свою воспитанницу.
Айлен улыбнулась. Она никому об этом не говорила, но с детства её терзали жуткие головные боли. Последнее время приступы всё участились, боль делалась невыносимой. Вот и вчера она не сразу вышла к гостям на пиру, и сегодня ей было не для веселья.
Между прочим, этот парень не сводит с тебя глаз, — заметил Голмуд. — Hу развеселись же, не то он подумает, что ты домашняя тихоня.
Девушка вскинула гневные глаза и вскочила с места.
— Малк! — крикнула Айлен. Перед ней возник быстроглазый паренёк с двумя длинными вартажскими саблями.
Девушка взяла их и вышла вперёд. Вокруг неё мигом образовался круг. Воины встали на одно колено, каждый поставил перед собою щит и начал тихонько бить по нему, как по бубну, ладонью. Под эту музыку Айлен начала свой танец.
Вернее, танцевала не она. Танцевали сабли над её головой. Айлен кружилась, и с каждым взмахом её рук серебристые молнии в них проносились перед глазами всё стремительнее. Сабли перестали быть предметами. Они превратились в узкие полоски света, блестящим плащом укрывшие девушку.
Кмети били по щитам всё быстрее. Уже позабыв, где находятся, они делали это словно под действием чар. Перед их глазами бушевала гроза. Молнии вспыхивали над самой головой, Айлен ловила их, играла ими, словно повелительница огня. Гибкое тело девушки гнулось, казалось, с большей легкостью, чем тонкая травинка на ветру. Она взлетала ввысь, словно птица. Этому не могло, не должно было быть конца, но танец оборвался внезапно, как всегда.
