Виктор Демуров - Зарницы грозы
— Державы устарели, — прямо заявлял он, — с их силой, с их буйством, с их нежеланием уступать и покоряться... Надоело уже прикармливать этих драконов. Не оправдывают затрат на себя.
Долго ли, коротко ли, а время шло. Микки Маус кружил вокруг Аграбы, как бродячий пес вокруг жаркого: даже с Бармаглотом на джинна лезть страшновато. Зато «восставший народ» опять «смел тиранию» в маленьком басурманском царстве, где волею злого рока жили и русичи. Кое-кто из них не вернулся домой. Горох смолчал.
— Соловей-Разбойник за Кощея выступает, — рассказывал Черномор. — Обещает Гороха засвистеть до смерти, если тот Бессмертного хоть пальцем тронет. А сам Кощей к ушкуйникам подлизывается.
— Они же соловейских ненавидят! — ахнул Баюн.
— Вот то-то и оно! Смекаете, други, что начнется, когда первую юшку пустят? Орда Кощеева друг в друга вцепится.
— Так это же хорошо, — сказал Серый Волк. — Пусть одни других и сожрут.
— Так ведь мы-то посередке них как раз окажемся, — ответил Черномор. — Я нет-нет да и думаю — а может, не то мы делаем? Может, гороховцы правы? Сучий потрох наш царь, конечно, зато хоть при нем братоубийства нет...
Баюн тоже начал об этом задумываться, и слова Скимена не шли из головы. Но вскоре случилось то, что заставило его вспыхнуть к Гороху настоящей ненавистью.
Жаден был царь чрезвычайно и всюду искал, где бы ему найти себе выгоду. В один прекрасный день, проводив заморских купцов с подарками, он задумался: а почему это так подобает — раздаривать соболей? Жалко ведь драгоценных мехов, да и поубавлялось соболя в лесах в последнее время. Так себе ничего не останется. Тогда и пришло Гороху в голову: пусть наловят кошек — вон их сколько бегает, — а шкурки его мастер так перекроит, что не отличишь. Черная — соболь, белая — горностай.
Баюну несказанно повезло жить у Ягжаль. Да если бы он и сам захотел на эти дни в Лукоморье, она бы его не пустила. Но бедный кот плакал, бессильно смотря по яблочку, как люди гоняются за безответными тварями. Чтобы долго не ждать, Горох пообещал горожанам за каждую шкурку полную чару водки (сильно разбавленную, разумеется). За считанные дни в Лукоморье и вокруг него погибли целые кошачьи семейства. Баюн лишился всех близких друзей. Один запойный пьяница украл у соседа домашнего котофея, а другой — снес котенка, которого сам пригрел в погребе.
Баюн едва не сошел с ума: вопил на весь лес, пугая белок, порвал скатерть-самобранку и два рушника. А когда все кончилось, и послы да купцы стали уезжать с поддельными шкурками, ярый гнев зажегся в кошачьей душе. Не пугало больше братоубийство. Напротив, жажда мести проснулась в Баюне. Хотел он увидеть, как люди-палачи освежуют уже друг друга. Грело душу представлять Гороха на колу. И стали ему являться одни и те же сны: как спускается Гроза с черного неба, обнимает Баюна пушистыми крыльями, и становится так легко, что сама смерть уже не страшит.
Баюн пошел по знакомым кошкам. Дворовых почти не встретил. Где жила с обширным родом Софья — Золотой хвостик, там ни единого котенка. Пуст и тупик бойцового Мурза. У помойных ям одни собаки да птицы.
— Кого ищешь? — прошипели на Баюна в Ткаческом переулка. Навстречу вышли три матерых кота, белый, рыжий и дымчатый.
— Хотите Гороху отомстить? — без обиняков спросил Баюн. Страшновато было. Трое, видно, пришлые, раньше здесь Чертополох обитал, который питомца Ягжаль должен был помнить.
— Ты кто? — зло заворчал рыжий. — Чей будешь?
— Домашний я. Мне вашей улицы не надо.
— Домашний, ферт, — облизнул нос дымчатый. — Ишь, наглость, и не боится тут один ходить.
— Они и Чертополоха взяли? — перебил Баюн.
— Никакого Чертополоха не знаю. Мы с Серебряного, теперь это наша земля. Уже неделю как.
— Как ты Гороху мстить собрался, ферт? -— спросил белый.
— Сперва нам надо всем сплотиться...
Несколько дней Баюн вразумлял кошачье племя. С котами что легко — они всегда могут друг друга найти. А что трудно — заставить их быть вместе. Особенно дворовых, но тех как раз ненависть к царю подогревала. Баюн пытался, помня рассказы Черномора, научить кошек боевым уловкам, — к примеру, бросаться врагам на головы с крыш и деревьев, — но те учились вяло и неохотно.
После зверств Гороха Кощей заприметил Баюна. Он назвал его «невинной жертвой кровавого режима» (и откуда таких слов набрался? у заморских небось) и пригласил в ближнюю дружину. Особенно Кощею понравилось то, что кот был ученым. А то побеседовать не с кем, вздыхал Бессмертный — даже люди по большему счету грамоту не разумеют и ничего не знают, чего уж говорить про бестолковую нечисть.
Говорить Кощей любил, и в основном про то, какой он сам мудрый да хитрый. Секретов у него не было. Он и представить не мог, что кто-то осмелится ему помешать. Про Грозу Баюн все равно не решался спрашивать, но начать где-то надо было, раз уж Черномор ничего не выведал. И он начал издалека.
— Вот Горох приказывает говорить: все знают кто, все знают что. До этого Дадон так приказывал. А почему? — спросил однажды кот.
— Ну, — ухмыльнулся Кощей, — может, для гороховцев это и тайна за семью печатьями, а для меня нет. Чтобы демонов не поминать.
— Каких демонов?
— Существа такие есть, демоны. Правили нами в Багровые Лета.
— А разве нами не Навь правила?
— Ну ты и непонятливый, кот, а еще ученый. Тридевятым правили темные цари. А царями правила Навь. А Навью правили демоны. Ясно теперь?
А демонами правил Вий, подумал Баюн. Или Вий и есть демон? Но почему же их несколько? Тут его осенило: Гроза! Значит, союзники Вий с Грозою? Хотя нет, Иван же говорил: бунтовала Навь. А Гроза как раз бунтами заведует. Были союзники, стали соперники... После этого, видимо, Вий ее и заковал. Тогда Кощей сам Грозе враг, и выведать у него, где она — дело праведное. Ай как все хорошо сошлось!
— И какие они были, демоны? — небрежно спросил Баюн. — Крыльев не было у них?
Кощей пожал плечами.
— У наших-то? Черт их знает. Если б я демона своими глазами видел, я бы блаженным со страху стал.
Оно и понятно, подумал Баюн — узри ты, кому служишь, уже в церкви бы поклоны отбивал денно и нощно.
— Хотя они облик, говорят, умеют менять, — продолжал Кощей, — ну, на то они и демоны, верно? — Он подмигнул Баюну.
— А что сейчас с ними стало?
— Тебе зачем знать? — насторожился Кощей.
— Да так, незачем, — быстро ответил Баюн. — Просто спросил.
Не простачок Бессмертный, хорошо тайну охраняет. Куда там Черномору, если и Баюну не подлизаться. Кот начал терять надежду, а сны его тем временем становились все ярче. Лилась в них кровь, рушились терема, и появлялись совсем уж невозможные образы. Избранный Грозой, он бежал во главе целого кошачьего моря. Тут были и черные, и белые, и рыжие, и полосатые. Они врывались в царские палаты, набрасывались на Гороха, и царь навсегда тонул в этом море. А потом и Кощея с его присными постигала такая же участь. Гроза оборачивала Баюна крыльями, будто покрывалом, и шептала ему: выпусти, выпусти...
