Степан Вартанов - Вирус контакта
– Памятник кому? – поинтересовался Ван, приступая к обеду.
– Мне!
– Простите, а вы?..
– А я – Трор. – Человечек повторил процедуру с горчицей и салфеткой. – Трор я!
– Не похоже, – усомнился Ван.
– На кого не похоже?
– На Трора. – Ван вспомнил гигантский памятник.
– Я? – Человечек вытаращил глаза. – Я не похож? На меня? – Он вдруг расхохотался, затем залпом дожевал свой бутерброд и заявил: – Не смешно.
– Простите, – сконфузился Ван, – я вовсе не хотел.
– А ограды, – перебил его человечек. – Что они понатыкали вместо моих оград? Зачем эти целующиеся ангелочки на каждом шагу? Эти жуткие завитушки? У меня там палец застрял. – Он показал Вану палец, немытый и исцарапанный.
Ван хотел заметить, что не надо было совать палец в эту самую завитушку, но не решился – слишком расстроенным выглядел собеседник.
– А этот ужасный концерт сегодня утром?! – повысил голос Трор. – Словно тысячу котов тянут за хвост, и коты, как ненормальные, вопят: «Слава Трору, Трору слава впору!»
– Ну, знаете, – возмутился Ван, который, как вы помните, играл в том самом оркестре. – Прекрасная музыка. Классика.
Трор взял чашку и стал с безразличным видом пить.
– Говорят, – продолжал горячиться Ван, – что сам Трор слушал этот марш по два-три раза в день!
Тут раздался невнятный возглас, собеседник Вана поперхнулся, закашлялся и заорал:
– Пропадите вы пропадом с вашим Трором!
Он схватил со стола салатницу, довольно увесистую, кстати, и запустил ею в Вана. Впрочем, в Вана салатница не попала, а попала в лоб одному из трех господ, входивших в зал в этот момент. «Убил», – подумал Ван в ужасе. Ничего подобного! Хотя салатница и разлетелась на куски, странный господин не обратил на это никакого внимания. Он подошел к Трору, а его спутники встали по бокам.
– Именем Трора, вы арестованы, – сказал Трору перемазанный салатом господин.
Только под вечер Ван вернулся домой. Странная сцена в ресторане произвела на него очень сильное впечатление. И дело тут было даже не в аресте несчастного, называвшего себя Трором. Просто у Вана никак не шли из головы едкие слова по поводу оркестра и его музыки. Теперь, сравнивая принесенную ветром мелодию с тем, что ему доводилось играть раньше, он приходил к выводу, что грубый человечек, поедавший горчицу, не так уж и неправ.
«Господи, – вдруг содрогнулся Ван, – ведь завтра утром…»
Завтра утром ему вновь предстояло играть «Слава Трору!». И послезавтра. И всю жизнь!
Чтобы успокоиться, он взял трубу и еще немного поиграл. Вы легко догадаетесь, что играл он в этот вечер вовсе не марш.
А как же Трор? Что стало с ним? Когда к нему подошли трое служителей порядка, Трор, разумеется, устроил в ресторанчике безобразную драку. Однако – без волшебной силы – он был вскоре побежден и доставлен в тюрьму.
Заметим, кстати, что в первоначальном Городе Трора тюрьмы не было вовсе. Это здание построили после. Не то чтобы в Городе было много преступников, нет. Горожане, спроси вы у них, зачем им тюрьма, ответили бы: «Что мы, хуже других?» Добрые эти люди стремились быть не хуже соседей – и прилагали к тому немало усилий. Это мы с вами знаем, что нельзя быть лучше всего света сразу.
Что с того? Если у жителей Города чего-то не было из того, что в изобилии водилось у соседей, они просто-напросто заявляли, что это что-то – явная глупость, владеть которою могут лишь отсталые люди… Но я опять отвлекся.
Итак, Ван сидел у окна и с грустью думал о том, что всю жизнь – подумать только, всю жизнь – играл плохую музыку и даже не знал, что есть на свете хорошая.
Он вновь поднял трубу, и над ночными улицами полилась мелодия – гордая и печальная.
Тут дверь без стука распахнулась, и в комнату вошли уже знакомые Вану три господина.
– Вы арестованы, – сказал ему господин со ссадиной на лбу и с распухшим носом.
– Позвольте, – начал было Ван, но его уже тащили вниз по лестнице к черной карете, стоявшей у подъезда.
Возница взмахнул кнутом, и карета понеслась по ночным улицам – прямо к мрачному зданию тюрьмы.
Вана долго вели по мрачным, пахнущим сыростью коридорам, мимо угрюмых часовых, пока не подвели к окованной железом двери. Один из часовых снял со своей шеи ключ на бронзовой цепочке и открыл замок. Дверь со скрипом распахнулась, и бедного Вана втолкнули в камеру.
– С новосельицем, – прозвучал из темного угла насмешливый голос.
Да-да, разумеется, это был Трор собственной персоной!
– Здравствуйте, – робко произнес Ван.
– Ого, – удивился Трор, – старый знакомый! Ну, рассказывай.
– Что тут рассказывать, – вздохнул Ван. – Я и сам не знаю, за что я сюда попал.
– Брось, – возразил Трор, – об этом говорит весь город. Ведь ты – музыкант Ван?
– Да, – удивился Ван – А как вы догадались?
– Так что же ты молчишь?! – взорвался Трор. – Ведь это ты задумал переименовать Город, взорвать тюрьму и даже написал песню, призывающую к борьбе?
– Я? – изумился Ван. – Песню я, правда, играл, но это не моя песня, ее принес ветер. А что касается бунта…
– А что за песня? – поинтересовался Трор.
– Ну вот: та-та-ра-та-ри-ти-ти…
– Ничего, – согласился с Ваном собеседник. – Все лучше, чем…
Он не договорил, но Ван понял, что имелось в виду.
– А за что арестовали вас? – поинтересовался он.
– За то, что я – Трор, – ухмыльнулся сосед.
– Но…
– Никаких «но»! – зарычал Трор. – Хватит! Или я – Трор, или быть тебе морским ежиком. Ей-ей, превращу!
– Но если вы – Трор, – возразил Ван, – то как же вы дали себя задержать?
– Очень просто. Я проснулся тут, – Трор неопределенно помахал рукой, – а моя волшебная сила дрыхнет. Да оно и к лучшему. Знаешь, – добавил он, помолчав, – я как-то изменился, пока спал. Подобрел, что ли? Шесть веков назад я злее был! А теперь вот думаю: стоит ли кого-то наказывать? Все-таки в том, что вы стали такими, есть и моя вина, а?
– Какими такими? – не понял Ван.
Трор вздохнул и стал рассказывать. Сначала он рассказал, как шел по свету и что видел по дороге, каждый раз прибавляя: «Этого у вас нет… Это вам и не снилось…» Ван был поражен, он и не знал, что мир так велик. Трор утверждал, что шел годы и годы, а ведь Город, в котором Ван прожил всю жизнь, легко можно было пройти из конца в конец за пару часов.
Затем Трор рассказал, как, выйдя на перевал, он восхитился красотой долины и превратил себя в Город. Он рассказывал о прекрасных зеленых рощах, о водопадах, которые теперь неведомо куда делись, о том, наконец, как дом за домом придумывал он Город – чтобы жителям его было красиво и удобно.
– Разве, – говорил он, – я создал хоть одного полицейского? Разве я, один из самых мудрых волшебников, мог написать школьные учебники, в которых говорится, что Земля – плоская? Но ведь именно это там сейчас написано! И зачем? Все только для того, чтобы поместить этот ваш Город в самый центр мироздания!
