Eugene - Гимн неудачников
Уй-й-й… падать на железяки, да еще и лицом, так больно… я очнулся от шока и рванул вперед, извиваясь и цепляясь за все подряд, как большая бешеная мокрица со множеством лапок. Столб с шумом проломил каркас в двух шагах и полетел вниз, распадаясь на кусочки.
У подножия моста бурлила вода, заворачиваясь в водовороты и вскипая белой пеной. Есть ли шанс выжить, если я туда упаду? Только не у меня. Если там, на дне, обломки, а я чувствую, они там есть, они обязательно окажутся там, куда я упаду, а если не окажутся, то там будет голодная злая рыба, старый огромный злой сом, или щука-людоедка, или зубастый окунь, или хищная плотва, кровожадные пескари или водоросли-душегубы, или что еще водится в этой темной воде…
Я потряс головой, отгоняя панику и красочные видения подводного мира, переждал накатившую дурноту и мрачно прикинул, прошло десять минут, или нет. Лоза, ты тут валяешься, а там человек умирает. Ты тут тоже подыхаешь, от страха. Сидел бы на берегу, раз толку нет. Непонятно кем себя вообразил. Никчема. Правильно от тебя отказались. Бессмысленное создание. Ничтожество. Шевелись уже.
Руки дрожали, и отрываться от опоры никак не желали. Пришлось до крови укусить себя за запястье, и только тогда я смог разжать пальцы и дерганым движением рвануться вперед, ухватившись за следующую железяку.
Все просто, я не могу развернуться. Я могу только ползти, медленно, с тупым упрямством вперед. Вот и ползи, Лоза. Чтоб уж гибель твоя не оказалась напрасной. Лучше звучит: "Он дошел до цели!" чем "Повернул на полпути, но обратно не дошел". Слизняк бесхребетный. Червяк безмозглый. Твои фамильные духи до сих пор пляшут от радости, что от тебя избавились. Несчастье ходячее. Как тебя в детстве из жалости не удавили…
Подбадривая себя, я добрался почти до второй опоры, и в ужасе застыл. Человек не лежал на прутьях. Он был буквально на них нанизан.
Перед глазами замелькали в кошмарной чехарде окровавленные железки, пробившие тело насквозь, белая, перепачканная в крови рубашка, бледное до синевы молодое лицо, светлые золотистые волосы, кровь, запекшаяся на подбородке и почему-то у глаз, кровь, кровь, всюду кровь…
Бр-р-р. Я протянул руку, чтобы нащупать пульс, и сразу отдернул: кожа незнакомца была холодна, как лед. Поздно. Все зря. Бедняга мертв, окончательно и бесповоротно. Железную арматуру будто кто-то специально изогнул, чтобы она лучше удерживала жертву. И что за тварь могла такое сотворить?
Внезапно человек пошевелился, с трудом повернул ко мне голову и медленно открыл глаза. Я шарахнулся назад, едва сдержав крик: взгляд умирающего был страшен какой-то слепой бессмысленностью. Наверное, так смотрят, когда уже видят собственную гибель.
Незнакомец моргнул, и я понял, что глаза у него совершенно нормальные. Ярко-синие, чистые и ясные, жутковато окруженные кровавой коркой.
Жив, и в сознании. Вместо радости я почувствовал отчаяние. Понятно же, он и обещанных десяти минут не протянет, а с моей помощью — и того меньше. Как я эти железки уберу, перегрызу? Милосерднее всего его добить, это единственное, что я могу для бедняги сделать, ясно же…
Но добить, естественно, я никого не смог.
Незнакомец глядел на меня и слабо улыбался. Он не просил о помощи, наверное, понимал, что ее будет, а просто улыбался, и от этой улыбки мне стало совсем тошно. Чему тут улыбаться, скажите на милость? Лучше бы он умер. Или начал бы меня проклинать, угрожать — так было бы проще. Но не смотрел бы так и не улыбался, словно заранее прощает мне то, что я ничего не могу сделать.
Ненавижу.
Я резко отвернулся, изучая путь назад, не в состоянии больше выдержать этот взгляд. Все бессмысленно. Все бесполезно. Да, я бежал, а что оставалось? Кажется, вот эта железяка выдержит…
И тут незнакомец заговорил:
— Не… трогай, — прошептал он. — Бери тот… что рядом.
Я посмотрел на край моста, на безопасный асфальт, на далекий и желанный берег, зло выругался и развернулся обратно.
— Ты меня слышишь?
Нет ответа. Я наклонился ближе и беспомощно спросил:
— Я могу для тебя что-то сделать?
Я уже решил, что бедняга видит перед собой лестницу постижения, когда бледные губы чуть шевельнулись:
— Дай… руку.
Секунду я колебался, а потом сжал чужие холодные пальцы. Может быть, человек попрощаться хочет. Подыхать в одиночестве, подозреваю, вовсе отвратная штука.
Незнакомец благодарно улыбнулся и пошевелился. Я в оцепенении глядел, как он поднимает свободную руку, хватается за выступающую арматуру и тянет себя вверх…
И грохнулся в обморок.
Кто-то потряс меня за плечо. Я неуверенно открыл глаза, пытаясь для начала вспомнить собственное имя; имя не вспоминалось, зато по небу так красиво плыли белые пушистые облака…
Так, Лоза, заканчивай думать ерунду. Лоза?
Воспоминания навалились все разом.
Однажды я опрокинул на себя архивный стеллаж, и с тех пор его пыльный образ является каждый раз, когда воспоминания так делают. Потерять сознание от вида крови…Спасибо, что хоть в воду не свалился. Эй, а где тот человек?
Незнакомец сидел рядом и пытался перевязать раны собственной рубашкой. Получалось у него неплохо, вроде бы, потому что я поспешно уставился на лес, борясь с дурнотой.
— Ты целитель?
— К сожалению, нет, — негромко отозвался спасенный, не прерывая своего занятия.
— А… — я ткнул рукой в окровавленные прутья и пятна крови на бетоне.
Незнакомец усмехнулся и покачал головой.
— Мне повезло: раны оказались не опасны. Меня не так просто убить…
— Тебя пытались убить?!
Нет, Лоза, он сам на железяки наткнулся.
— Один старый… — незнакомец болезненно скривился, — товарищ… Как твое имя?
— Лоза.
— Лоза? — кажется, он сильно удивился.
— Это прозвище.
— Град, — представился незнакомец. — Тоже прозвище.
Я пожал протянутую руку, про себя отметив, что теперь она по-человечески теплая. Да и выглядит человек по имени Град куда живее, пусть и бледновато. Наверняка слабый маг, они, маги, живучие, как мокрицы. Я бы после такого не встал.
— Искренне рад нашей встрече. Я тебе очень признателен, Лоза…
— Сочтемся, — я нервно отмахнулся. — Пора выбираться. Э-э-э… Ты идти-то можешь?
Лоза, в твоей голове завелся ветер и чувствует там себя преотлично: ничего не мешает дуть из одного уха в другое.
Град с трудом приподнялся и вымученно улыбнулся:
— Смогу. Не волнуйся.
— Точно?
— Оставаться на мосту нельзя. Тот… человек может вернуться.
Упоминание загадочного арматурного маньяка подавило все возражения. Я внимательно уставился на берег, стараясь не упустить надвигающуюся опасность. Вдруг у этой твари хобби такое — ловить людей на мостах развешивать. Поставил бы на колдуна, но колдуны в наше время совсем разленились, действуют только магией. Хотя, ради заклятого врага, можно и расстараться. Пусть Град не выглядит человеком, который может стать заклятым врагом колдуна…
