Наталия Ипатова - Обитель мерцающих камней
— Я люблю эту женщину, — просто объяснил Марч. — Я не имею права бросить ее одну. Я должен ее увидеть, даже если это приведет меня на плаху.
Роно по-бабьи всплеснул руками.
— Ой, ну ты все время забываешь, что тебя должны повесить!
Это обстоятельство действовало на Марча особенно сильно. Да, непросто ему отрешиться от бренного честолюбия!
— Ее выслали из города, — смилостивился он наконец. — Отобрали права на всю собственность. Она последняя из тех, за кого я стал бы переживать. Такие не пропадают. Устроится у родственников, пока не поймает на ту же удочку еще какого-нибудь богатого глупца. И только-то, Реджи! Тебя — на дыбу и в петлю, ославили на весь белый свет, а ее всего-навсего выставили за дверь, как кошку. На кой ты ей сдался, нищий и… без графского титула?! — Язык не повернулся сказать — «неблагородный».
Реджинальд сел рядом и потер лицо. Роно понял, что сейчас тот расколется. Благородство — благородством, но он на самом деле остро нуждался в том, чтобы разобраться в своих отношениях с Абигайль. Иначе и быть не могло, стоило только вспомнить ее глаза, чтобы понять: дело тут не совсем чисто.
— В твоей компании я растерял последние крохи самоуважения, — вдруг признался Марч. — На того себя смотрю уже со стороны… и с насмешкой. Я понять не могу… король дал ей все. И дал бы еще больше! Даже будучи графом Марчем, я никогда не смог бы дать ей столько денег, блеска, власти. Почему она выбрала меня? Какая ей от меня могла быть выгода?
— Будем возвращать тебе самоуважение, — криво усмехаясь, сказал ему Роно. — Она действительно не могла поиметь с тебя что-то большее, чем с Ричарда. Я на самом деле думаю, что она выбрала тебя ради тебя. Просто потому, что ты — лучший. Ты, а не граф Марч. А она жаждала иметь все самое лучшее.
— Когда она дала понять, что хочет меня, я кинулся к ней, как щенок. Но… сказать по правде… когда мы не были вместе, я сомневался в том, что она любит меня. Это причиняло боль. И каждый раз летел к ней, как на крыльях, потому что она умела убедить, что это не так. И все-таки я сомневался. Понимаешь… когда думаешь о ней… то чувствуешь холод.
— Она и не любит никого, — заявил Роно, глядя в сторону. — Она только пользуется. И с тобой она играла, как с котенком. Имей достоинство признать, что тебе с нею не повезло. Она принесла тебе несчастье. Найди себе другую, в мире есть и покрасивее.
— Господи, младенец, да что ты понимаешь! — взвился вдруг Марч. — Если хочешь знать, красота твоей женщины — это всего лишь объект твоего личного самолюбия. Смотрите, мол, какая у меня! Вроде как показать не стыдно. А наедине, когда самое главное, когда глаза в глаза, то и видишь лишь глаза да свет в них. Ну, это для тех, кто понимает.
— Хочешь сказать, что мог бы любить дурнушку? — недоверчиво переспросил Роно.
— Ничего я не хочу сказать, — огрызнулся Реджинальд. — Просто противно, когда глянут на тебя мельком и тут же ярлык наклеят.
— Прислушаюсь к мнению специалиста. — Роно угрюмо усмехнулся этому вполне заслуженному щелчку по носу. — Давай-ка лучше обмозгуем, куда ты денешься по выходе из Обители. Ты, конечно, прав: невозможно сидеть тут вечно. Послушай… а на мятеж в твоем графстве никакой надежды нет?
— Да ты что! — Марч от возмущения даже голос потерял. — Против кого я буду мятеж поднимать? Против своего законного государя? Да кем я буду после этого? Я же ему присягал.
Да, Ричарду в любом случае стоило придумать менее нелепое обвинение. Государственная измена никак не вязалась с этим балбесом.
— Да и потом, — уже успокоившись, продолжил Реджинальд, — как я могу подложить такую свинью родному брату? Арчи так повезло! Неожиданная удача — слишком сильное искушение. Я не хочу подвергать совесть малыша такому испытанию.
— Думаешь, он тебя не поддержит?
— Он ничего доброго от этого не получит. Да и бесполезно все это. Я военный человек, я знаю. Мятеж захлебнется, а сколько крови будет даром! Нет, бунтовать я не буду.
— Я подумал про мятеж потому, — сказал Роно, пряча глаза, — что вот мы говорим с тобой о том о сем. И я все равно вижу перед собой сильного человека. Рыцаря и графа. Способного не только своей судьбой управлять. Уж больно ты там на месте.
Марч помолчал.
— У меня есть два пути, — сказал он. — Наемная армия… или монастырь.
Волшебник хихикнул.
— Эк тебя качает: то леди Абигайль, то монастырь! Ты вообще-то уверен, что создан для молитвенного уединения?
— А вот смеешься ты напрасно. В нашем роду — да и не только в нашем — испокон веку старшие сыновья наследовали владения и титул, а младшие принимали постриг, и никого никогда не волновало, кто и для чего создан. Я же сказал, что Арчи повезло. За каменную стену его не успели упрятать, и теперь мой братишка — граф Марч и завидный жених. Если бы я занял его место, как он занял мое, это была бы весьма впечатляющая шутка судьбы. Если бы я искал покоя и безопасности, я предпочел бы второй вариант. Но скорее всего это будет наемная армия. Причем не этой страны. Я все-таки не баран в стаде, не выделиться из прочих ландскнехтов я не смогу. А выделившись, несомненно, привлеку к себе внимание. А ты?
— Какой из меня воин? — вздохнул Роно. — А тем более монах? Я же дьявольское отродье, меня сожгут сразу. Мог бы пойти к тебе в оруженосцы… только помни, я тебя предупреждал! А еще я могу фокусы на ярмарке показывать.
Как-то само собою разумелось, что в дальнейшем судьбы их связаны.
Они провели в безделье, раздумьях и ленивых разговорах весь день, а к вечеру ударил страшенный заморозок. Марч объявил его аргументом в пользу того, что не стоит задерживаться тут надолго. Роно молчал, трясся и стучал зубами. Костер, кажется, обогревал только сам себя: чтобы почувствовать его жар, приходилось чуть ли не садиться на уголья. Никогда раньше Обитель так не издевалась над своим адептом. Роно завернулся в два одеяла, пытаясь изнутри нагреть этот кокон теплом своего тела. Но тепла в нем оказалось почему-то очень немного, вообще он чувствовал себя одной сплошной ледышкой. Особенно холодны были руки, и Роно всерьез подумал, что может не пережить эту ночь.
Марч некоторое время наблюдал его мучения, а потом предложил:
— Иди сюда, поближе.
Из-под надвинутого на самые глаза одеяла в его сторону блеснул затравленный взгляд.
— Еще ч-чего!
— Парень, ты насмерть замерзнешь!
— Я останусь на с-своем месте, а т-ты — на с-своем!
Пауза.
— Эй! — негромко, но как-то очень отчетливо и зло сказал Реджинальд. — Ты что это обо мне подумал?
Взгляд темных глаз напротив стал еще более затравленным и несчастным, Роно сделал попытку отползти, но, очевидно, не ему было тягаться с Марчем в быстроте и силе. Двумя шагами преодолев разделяющее их расстояние, Реджи сгреб его за шиворот — ох, что-то здорово он приладился хватать его за шкирку! — поднял с земли и заглянул в лицо. Две ледяные ладошки что есть силы уперлись ему в грудь, из горла вырывался какой-то нечленораздельный лепет вперемешку с рыданиями. Марч смягчился.
