Инна Живетьева - Черные пески
– Здравствуй, Весеней, - глубоким, совсем не старческим голосом сказала дама.
– Мама, - тур склонил голову. Митька тоже поклонился:
– Княгиня Наш.
– Ты все-таки привез его. Подойдите.
Митька двинулся следом за туром, стараясь не задеть стоящие на высоких подставках вазы и фарфоровые статуэтки. Остановился в паре шагов от кресла, из-под ресниц глянул на княгиню. Когда-то она была красива - об этом говорили высокий лоб и узкие скулы, - но сейчас лицо изрезано морщинами. Жемчужное ожерелье, лежащее на груди, только подчеркивало старость.
– Похож на Ладу. Кровь наша видна. Глаза наши. А вот взгляд дерзкий больно.
Митька плотнее сжал губы.
– Вот, видишь, - свернутый лист коснулся подбородка, заставил поднять голову. - Дерзкий мальчик! С таким хлопот не оберешься.
Глаза у старой княгини светлые, как у мамы. Но мама не умела смотреть так властно.
– Ну иди пока.
Тур ободряюще кивнул племяннику, когда тот повернулся к двери.
Митька спустился вниз - там слышались голоса. Может, кто из слуг покажет, где гостевые комнаты. Странный дом: слишком узкие окна, плохо освещенные коридоры, толстые стены - Митька приложил ладонь к косяку, промеряя. А еще в Илларе любят камины, а тут все больше попадаются выложенные изразцами печи. Или как в комнате княгини - и то и другое.
Идя на голоса, княжич оказался в огромном, жарко натопленном зале. Только одно окно не было закрыто ставнями, горели лампы, отсветы падали на развешенное по стенам оружие и медные окантовки медальонов со звериными головами - волков, кабанов, лосей. Митька прошел вдоль стены, тронул кольчугу: похоже, кольцо в волосах тура как раз отсюда. В центре висел щит с гербом. Сова сжимала в лапах клинок и свиток - род Нашей издревле славился мудростью и отвагой. Янтарные глаза, прорезанные темной щелью зрачка, в упор смотрели на княжича. Точно оценивали: так ли уж хорош шестнадцатилетний Эмитрий, чтобы взять его под крыло? Покровитель рода Динов возражать не будет - ведь он больше века умирает в ущелье Орлиной горы. Митька чуть качнул головой: нет, мудрая птица, я не приду к тебе на поклон. Большая честь принадлежать роду Нашей, но хватит предательств.
– Княжич! - прилетел далекий голос. - Вас князь к себе требуют.
Митька вышел в коридор и увидел слугу: тот шел, задрав голову к потолку, и кричал:
– Княжич!
– Тут я.
Слуга глянул удивленно, словно и впрямь надеялся обнаружить гостя среди переплетения балок. Сказал чопорно:
– Вас князь велели сопроводить в гардеробную…Митька остановился перед зеркалом. Цвета Моррина - белый, серебряный и голубой, потому на княжиче белоснежный камзол с серебряной расшивкой. Жесткий воротник, широкие манжеты, серебряные с жемчугом пуговицы - давно Митька не надевал такое, больше привыкнув к скромной одежде. Выгоревшие добела волосы, отросшие ниже плеч, пришлось перехватить голубой лентой. Почти сошедший загар неожиданно проявился и переменил цвет глаз с темно-серого на серебристо-светлый.
Все хорошо, но из оружия положена лишь шпага, и зудит пустота на месте пистолета.
– Ты и вправду похож на Ладу, - подошел тур. - Ох, племянничек, готовься - быть тебе обстрелянным.
Митька глянул недоуменно.
– Из самого приятного на свете оружия: девичьих глазок. Ну, не красней, не красней. Все, поехали.
Да, бал - не главное, что ждет во дворце. Король Далид пожелал видеть племянника королевского летописца. Митьке тоже интересно встретиться с ладдарским правителем - у Далида самая большая библиотека из всех известных, ни один король не относится с таким почтением к рукописному и печатному слову.
Музыка - сначала обрывками, незаконченными скрипичными фразами, - за стеной сыгрывается оркестр. Вот уже угадываются мелодии. Кажется, Митька пробыл в этой комнате больше часа. Все так же пишет, не поднимая головы, секретарь. Медленно выводит буквы, прорисовывает каждый завиток. Дважды приходил слуга, подбрасывал дрова в печь. А Митька ждет. Волнение, утихшее было, снова покалывает в кончиках пальцев. Чтобы успокоиться, княжич рассматривает приемную. Покои короля Далида удивляют простотой. Мебель обычная, такую можно встретить и в купеческом доме. Лепка на печи - листья плюща; изразцы с мелким, невыразительным рисунком. Даже положенные портреты и те в темных тонах. На одном наследник Ладдара. Митька вгляделся в строгое, слегка одутловатое лицо. Нет, совсем не похож на сестру, королеву Виктолию. Сейчас принц уехал на север, вести переговоры с купцами Вольного союза.
Взвились скрипки - и сразу оборвалась музыка. После паузы - начальные такты ладдарского полле. Готовятся к балу. За окном уже темнеет, скоро начнут съезжаться гости, а король все беседует с летописцем за закрытыми дверьми.
– Княжич Наш!
Митька вздрогнул, не заметив, как вошел слуга. Неприятно покоробило обращение, и он глянул угрюмо.
– Пройдите к королю.
Полутемная комната открылась перед Митькой. Между плотно закрытыми портьерами не пробивалось ни лучика.
Только лампа на столе освещала Далида и тура. Закрылась за спиной дверь, отрезая льющийся свет и музыку.
– Ваше величество, княжич Дин из рода Орла, - поклонился Митька королю. Тур, стоящий у стола, качнул укоризненно головой.
– Подойди, - негромко велел Далид. Старый король сидел в кресле, накинув на плечи меховую накидку. Митька приблизился, его обдало теплом от алеющих в приоткрытой топке углей.
Далид придвинул к себе лист, один из стопки лежащих с краю. Митька кинул быстрый взгляд - и уже не от огня, от гнева бросило в жар. Это же его записки! По настоянию дяди княжич сделал с них копии, но вот уж не думал, что они окажутся у ладдарского короля. Тур не спросил, даже не сказал, что взял Митькины бумаги.
– Я прочел. Сколько успел, конечно. - Далид говорил очень тихо, и Митьке пришлось напрячься, чтобы не упустить ни слова. - У тебя талант, юноша, уж в этом мне поверь. Ты смог остаться на тонкой грани между навязыванием личного мнения и сухим перечислением фактов. Твои записки отражают не только суть, но и дух происходящего. Конечно, еще нужно учиться, но будет жаль, если ты загубишь такой дар.
Тур незаметно толкнул Митьку ногой, и тот поклонился:
– Благодарю вас, ваше величество.
– Мне известно, что князь Наш готов принять тебя в свой род, но ты необдуманно отказался. Надеюсь, что пребывание в Лодске изменит твое решение. Я дам тебе разрешение бывать в моей библиотеке. Думаю, такой вдумчивый юноша найдет там для себя много интересного.
Ничего себе! Митькин гнев чуть поутих.
– Я ценю таких людей, как твой дядя и как ты, юноша. И потому предлагаю то, что не предлагалось еще чужеземцу. Два года, оставшиеся тебе до восемнадцати, ты можешь продолжать ездить с князем Нашем. Потом поживешь здесь, моя библиотека велика, тебе понадобится время. Ты даже сможешь попасть в закрытый архив, я распоряжусь.
