Ник Эндрюс - Странники морей
— Наливай быстрее! — воскликнула Гюзель. — Наш господин уже заждался.
Подруга ничего не ответила. Приблизившись к кровати, девушка наполнила бокал и протянула киммерийцу. Варвар уже поднес его к губам, когда вторая рабыня схватила руку мужчины, поцеловала ее и, воспользовавшись ситуацией, сделала большой глоток вина. То, что произошло потом, повергло северянина в шок. Глаза невольницы округлились от ужаса, губы посинели, по лицу пробежала судорога, изо рта потекла пена. Гюзель захрипела, начала жадно хватать воздух, из последних сил сжала пальцами край одеяла. Но вот ее тело вздрогнуло, и мертвая девушка повалилась на наемника. Конан растерянно смотрел на Лейлу.
— Клянусь Нергалом, ты спятила! — наконец выкрикнул он.
Рабыня подняла голову. Откинула волосы назад и взглянула на киммерийца.
По его спине пробежала дрожь. В глазах невольницы полыхал огонь ненависти. Варвар хорошо помнил, что зрачки у нее были карие. Сейчас они напоминали черную бездну зла. Девушка зашипела, выставила вперед длинные ногти и бросилась на северянина. Она целилась в горло, пытаясь разорвать ему кадык. Как назло, наемнику мешал труп Гюзели. С большим трудом Конану удалось оторвать от себя обезумевшую Лейлу и сбросить ее с кровати. На теле остались многочисленные кровавые следы и царапины. Скинув с себя мертвую Гюзель, киммериец вскочил на ноги.
Рабыня уже поднялась и повторила нападение. К удивлению варвара, она обладала гигантской нечеловеческой силой, и справиться с ней было не так то просто. Девушка рычала и пыталась укусить северянина. Впившись зубами в предплечье, невольница вырвала кусок кожи.
Северянин закричал от боли. Ударив Лейлу ногой в живот, наемник отбросил ее к стене. Кровь текла по руке ручьем и капала на белоснежные простыни. Встряхнув головой, девушка снова угрожающе надвигалась на Конана. Взгляд невольницы упал на одежду киммерийца, и варвар с ужасом понял, что она задумала. Он рванулся к поясу, но опоздал. В руке Лейлы сверкнул серебряный кинжал. Резкий взмах, — и острие прошло совсем рядом с лицом северянина. Наемник поспешно отпрянул. Рабыня наступала. Теперь девушка обладала оружием, и положение Конана стало угрожающим. В этом красивом, великолепном теле словно таился злобный и могучий дух. Нужно было что-то предпринять. Невольница наступила к краю кровати, сделала шаг, и киммериец понял, что другого шанса не будет…
Варвар метнулся к Лейле, перехватил кисть с кинжалом и нанес сокрушительный удар ей в лицо. Рабыня беззвучно отлетела на несколько шагов. Обычно после такого удара не поднимаются даже крепкие мужчины… но сейчас был другой случай. Девушка встала на четвереньки и посмотрела на северянина. Сломанный нос, разбитая верхняя губа, рассеченная щека, а глазах — ярость.
Наемник спрыгнул с постели, сунул руку под кровать и достал ножны с аквитанским мечом. Спустя мгновение в лучах солнца блеснуло длинное лезвие клинка. Странное зрелище! Огромный обнаженный мужчина с мечом в руке стоял напротив нагой девушки, рост которой едва достигал его плеча… Провернув клинок, Конан произнес:
— Брось оружие, и я тебя пощажу.
Лейла никак не отреагировала на слова киммерийца. Она словно его не слышала. Утерев кровь, невольница двинулась на варвара. Убивать девушку северянин не хотел и громко крикнул:
— Стража!
В спальню тотчас вбежали три «барса». Воины изумленно смотрели на двух голых людей и не понимали, что происходит.
— Ее надо взять живой! — велел наемник.
Сдвинув щиты и выставив копья, шемиты двинулись на обезумевшую рабыню. Она начала медленно отступать и вскоре уперлась в стену.
Затравленно и обречено, Лейла зарычала. Это произвело впечатление на охранников. Воины остановились в пяти шагах от невольницы, ожидая новых приказов.
— Вяжите! — вымолвил Конан.
Осознавая, что вырваться не удастся, девушка взмахнула кинжалом и вонзила его себе в сердце. Клинок вошел в тело по самую рукоять. Бедняжка рухнула на колени. Именно в этот момент глаза рабыни стали прежними. В них читалась боль и страдание. Не сказав ни слова, Лейла повалилась на бок. «Барсы» опустили копья и неторопливо направились к двери. Их помощь была больше не нужна. Подняв с пола ножны, киммериец устало сел на край кровати. Он до сих пор не мог прийти в себя.
Вскоре в спальню вбежал Рамазан. Ему уже доложили о схватке. Увиденное поразило начальника королевской стражи. Одна мертвая невольница лежит на залитой кровью постели, у второй, прислонившейся к стене, из груди торчит рукоять кинжала. Сам варвар сидит с обнаженным мечом и неотрывно смотрит на заколотую девушку. И при этом на всей троице нет ничего из одежды…
— Клянусь зубами Нергала, такого я не ожидал, — выдохнул Рамазан.
— Я тоже, — не поворачивая головы, вымолвил северянин.
Начальника стражи наемник знал давно. Высокий худощавый мужчина лет пятидесяти, с крепкой мускулатурой и быстрым проницательным умом, — Андуран доверял ему беззаветно. Рамазан служил еще прежнему королю, отцу Афризии, и всегда с честью справлялся с поставленной задачей. Нападение на Конана во внутренних покоях дворца он воспринял как личное оскорбление. Подойдя сначала к одной рабыне, а затем к другой, начальник стражи убедился, что девушки мертвы.
— Что произошло? — удивленно спросил шемит, приблизившись к киммерийцу.
Только сейчас Рамазан заметил многочисленные царапины на теле варвара и залитое кровью правое предплечье.
— Ты ранен? — воскликнул стражник.
— Ерунда, — махнул рукой северянин. — Девчонок жаль…
В спальню решительным шагом ворвался король Кироса. Похоже, трагическое известие подняло его с постели… От воинов в золотых доспехах в помещение стало тесно.
— Рассказывай, — обратился Андуран к наемнику.
Конан растерянно пожал плечами и сказал:
— У нас закончилось вино. Лейла взяла пустой кувшин и вышла в коридор, — киммериец кивнул головой в сторону заколовшейся невольницы. — Вскоре она вернулась и налила мне бокал, но Гюзель выпила из него первой. Это спасло мне жизнь…
Волшебник взял с пола опрокинутый кувшин и понюхал его содержимое.
— Яд, — спокойно произнес правитель.
— Я тоже так подумал, — проговорил варвар и после небольшой паузы продолжил: — Покушение не удалось, и девушка набросилась на меня, словно хищник, царапаясь и кусаясь. В ней было столько силы… Когда подоспели охранники, Лейла вонзила клинок себе в грудь.
— Странно, — развел руками Рамазан. — Я хорошо знал эту рабыню. Тихая, ласковая. Она и мухи не обидит.
— Дело не в ней, — задумчиво вымолвил король. — Без колдовства здесь не обошлось. В спальню вернулась уже не Лейла…
