Журнал «Если» - «Если», 2001 № 10
Я очутился в коротком коридоре, с кухней по одну сторону и ванной по другую. Повсюду царила невероятная грязь. Свет исходил из комнаты в самом конце, источником его служила стоваттная лампа без абажура. Ни ковра, ни дорожки, только обшарпанные, в жирных пятнах доски пола. Розовые, в серебряную полоску обои измалеваны непристойностями и идиотскими изречениями. Омерзительный смрад застарелой мочи, плесени и немытого тела. Запах отчаяния. Впервые я оказался в столь пагубном месте. Если бы не дух миссис Стоукс, льнущий к моей спине, я не раздумывая спасся бы бегством, заперся в уединении своей надежной крепости, и ноги моей не было бы с тех пор на улице.
Посреди комнаты стоял Роберт Саммерс, сложив руки в паху. Он словно не заметил моего появления. Застыл, как тот человек, на которого я наложил заклятие. Беспощадный свет отражался от лысины. На нем все еще был дорогой черный костюм. Только вот с лицом творилось что-то неладное. Раньше оно не было таким морщинистым. И, казалось, съехало вниз, так что подбородок лежал на засаленном воротничке белой рубашки.
И тут я понял, в чем дело. Маска. Маска, сделанная из срезанного лица миссис Стоукс.
— Вам не следовало приходить сюда, мистер Карлайл, — раздался голос сзади.
Я обернулся. На дешевом пластмассовом кресле, из тех, что обычно ставят в патио, сидел человек среднего роста, с лицом, скрытым аккуратно подстриженной бородкой и темными очками, одетый в безупречный костюм, дорогую сорочку от «Тернболл и Ассер» и темно-вишневые мокасины. В манжетах переливались запонки из оникса. На правом запястье красовался плоский «ролекс» стоимостью десять тысяч фунтов, с левого свисало несколько тяжелых золотых браслетов. Он находился в кругу, начерченном на ободранных досках, и еще не успев увидеть тушу черного ягненка в углу, я уже знал, что круг выведен кровью.
— О, я хорошо защищен, — кивнул мужчина.
Я прислушался. Выговор выдавал человека образованного, хотя улавливался легкий восточноевропейский акцент. То ли латышский, то ли словацкий. Несмотря на дорогую одежду и маникюр, в незнакомце ощущалось что-то невыразимо мерзкое, словно все это великолепие покрывала невидимая пленка экскрементов. Однако я протянул руку:
— Рад познакомиться с вами, сэр.
На мгновение мне показалось, что мужчина вот-вот встанет, но вместо этого он распластал ладони на тонких ручках кресла, расслабился и улыбнулся.
— Вы знаете, что я не покину круга.
— Но я с вами не знаком.
Мужчина растянул рот едва не до ушей и поднес пальцы к кончику аккуратной бородки.
— Верно. Мое имя не так-то легко выведать.
— А вот мое вам известно.
— Значит, у меня есть некоторое преимущество. Вижу, вы обзавелись спутницей.
— Ваше создание не смогло съесть ее до конца.
— Съесть? А, понятно. Нет, он не творит того же, что и люди. Кстати, вы совершили роковую ошибку, мистер Карлайл. Вам не следовало приходить сюда. Почему вы явились?
— Миссис Стоукс — моя клиентка.
— Та несчастная, что цепляется за вас, не может быть ничьей клиенткой. Это все, что от нее осталось.
Я не посчитал нужным ответить. Можно, конечно, выйти из комнаты. Миссис Стоукс при этом останется и в каком-то смысле воссоединится с дочерью, так что условия контракта будут выполнены. Даже сейчас она рвется к Саммерсу, как умирающий от жажды в пустыне — к глотку воды. Но если я сделаю это, оставаться в Лондоне больше будет нельзя. Вероятно, во всем мире для меня не найдется безопасного места.
— Я скажу, почему вы здесь, — начал незнакомец в кресле. — Потому что вообразили себя духовным хранителем города. Считаете, что ничего не должно меняться, все обязано оставаться как всегда, а не как следует быть. Ненавидите перемены — столь же яростно, сколь и те призраки, которых снисходительно считаете своими подопечными. Вот и примчались сюда, как последний дурак, уверовавший в собственный бред. Вы шарлатан, обманщик, жалкий пожиратель призраков, зарабатывающий на жизнь тем, что дурачит скорбящих родственников. Я же здесь потому, что давно настало время перемен. На свободе гуляют новые существа, дикие и великолепные.
— Львы, тигры и медведи, — невольно вырвалось у меня.
— Да. Свирепые неукротимые твари, созданные невероятным напряжением, накопившимся к концу столетия. Это не ваш век, мистер Карлайл. Вы здесь чужой.
— Саммерс — ваше чадо, — выговорил я.
— Я нашел его, — не смог не похвастаться незнакомец. Какой фатальный недостаток — это стремление всюду стать первым!
— Он никогда не жил по-настоящему, — продолжал мужчина. — Оболочка человека, сгусток привычек. Его работа была бессмысленной и тривиальной. Никакой личной жизни. По выходным он сидел на краю продавленной кровати, среди складок засаленного покрывала, смотрел на клочок неба, видневшийся над дымовыми трубами, и мечтал об избавлении. Это было самым сильным его желанием, и в конце концов оно изъязвило ему душу. Он исчез в себе. Стал таким же пустым, как его комната, а место в раковине занял новый жилец.
— Оно ужасно одиноко, верно? Поэтому и убивает.
— Оно не имеет человеческих слабостей, мистер Карлайл. И убивает потому, что преступление заложено в самой его природе. В этом его сила.
Его голос звенел таким злорадным торжеством, что мне стало не по себе. К горлу подкатила тошнота. Но я понимал, что он мелет чушь. Если бы оно убивало лишь ради самого убийства, к чему тогда делать маски из лиц жертв? Очевидно, этот человек не вполне понимает, что именно создал.
— Так что вы можете сделать, мистер Карлайл? — допрашивал он. — Сбежать? Но куда? Попробовать спрятаться? Ни одно ваше убежище не окажется вечным. Захотите встать под мои знамена? Но я не нуждаюсь в вашей помощи. Так и быть, попытайтесь проткнуть меня вашим вертелом. Ну же, давайте! Я знаю, вам просто не терпится.
— Тут вы правы, но я не стану этого делать. Вы действительно защищены. Но я подарю вам то, чего вы так долго добивались.
И я отпустил призрак миссис Стоукс. Она столь неукротимо стремилась на свободу, что для меня было большим облегчением дать ей волю. Она выпорхнула с радостным вскриком, прямая, как стрела.
Не думаю, что незнакомец увидел ее, вряд ли он вообще был способен узреть духов. Наверняка чувствовал их присутствие, но что в этом необычного? Он ничего не понимал в мертвых. Ему требовалось только их могущество. Проблема не в неверии людей, а в том, что верят они в вещи ложные: нумерологию, спиритизм, таро, кристаллы и тому подобное. Как заметил дьявол в «Искаженных письменах» Клайва Льюиса, первый шаг к вечным мукам — замена Господа на другое верование. Слабость этого человека заключалась в том, что он верил в безграничность собственной силы, но во всем, что касается мертвых, оставался всего лишь дилетантом. Древние некроманты были слишком суетны, чтобы доверить бумаге свои знания, их система шифровки не выдерживает соревнования с современными компьютерами.
