Ольга Табоякова - Контрабандный прогресс
Здесь меня пробрало до этой самой могильной жути. Я понял отчего мне так страшно. Салогуб хоть и походил на человека, но в основном говорил без выражения, без эмоций. Это сводит с ума. Салогуб продолжал говорить, а я отвлекся на свои переживания и что-то пропустил.
- Я лежу и смотрю в глаза этого усатого таракана, - говорит Салогуб.
Василий уточнил:
- Чемодурова?
- Точно, - кивнул головой мертвый тип.
- А вы не помните, как был осуществлен переход из того в это состояние? - допытывался Василий.
Салогуб помолчал.
- Нет, не помню. Было будто толкнули и проснулся. Больше ничего не могу сказать, - наконец, ответил он. - Я встал. Знаете, как это можно назвать? Можно сказать, что это вселенский ужас. Страшно: ты мертв и ты жив. При этом все это одновременно. Душе покоя нет, да и тело шляется туда-сюда.
Василий кивнул, я же задумался, решив, что завтра составляю завещание, чтобы меня кремировали. Это надо сделать с самого утра.
Салогуб выдохнул воздух. Я чуть не задохнулся от какого-то медицинского запаха. Хотя после гнили покойников, это было не так уж плохо.
- С тех пор я так живу, - опять в голосе намек на иронию.
- С вами более или менее понятно, - согласился Василий. - А пишете вы?
- Я, конечно, - не стал отрицать Салогуб. - Это во мне не умерло до конца.
- А записывает товарищ Чемодуров? - продолжил уточнять Василий.
- Записывает товарищ Чемодуров, - также безлично согласился Салогуб. - Мне деньги не нужны. Моим родственникам и так достаточно, а писать хочется. Это, пожалуй, как-то удерживает мою душу в равновесии с тем страхом, который постоянно со мной.
Я сглотнул. Что же за судьба должна быть у человека, чтобы бояться даже после смерти.
- А публикуетесь вы под псевдонимом В.Соломон? - Василий отвел глаза от Салогуба.
- Публикуюсь под этим псевдонимом, - Салогуба мало интересовал этот факт. Он жил в другом мире.
- А как вы начали сотрудничать с Чемодуровым? Вы общаетесь с обоими Чемодуровами? - здесь Василий уже перешел к тому, что нас интересовало.
- Нет, только со сторожем. Второй его родственник не наш, - Салогуб опять дохнул на нас медицинским ароматом.
- Так как же началось ваше сотрудничество? Не верится, что это все придумал сторож. Он недалекий тип, вон как родственника лопатой принялся охаживать, - Василий махнул рукой в сторону домика сторожа.
- Правильно, не верится, - Салогуб часто заморгал. - Я когда встал, то не хотел общаться с окружающими. Несколько суток я пребывал в полном ужасе, но потом привык к нему. Чемодуров переживает за нас - покойников - как за родных детей. Он приходил пару раз ко мне и извинялся. Спросил не виноват ли кто в моей смерти. Я потом узнал, что он общается с покойными на предмет информирования компетентных органов. Лосев мне рассказал, он здесь в четвертом секторе лежит. Это наш местный Vip-квартал на кладбище. Так вот, Лосев был видным типом, держал два городских рынка и занялся ресторанами. Конкурентов у него много было, но прибила его женушка. Обставилась она хорошо, использовала пасынка, с которым спала. Заморочила мальчишке голову сексуальными фантазиями. Тот дурачок с ней трахался на чердаке в доме напротив отцовского. Сынок в очередной раз на свиданку. Его там чуть оглушили. Очнулся парень, рядом винтовка, на улице крик, папаша его мертвый у машины лежит. Лосева похоронили на этом кладбище. Лосев то узнал, что официально виновен в его смерти сынок, но он таким кретином, как менты не был. Подумал здесь и вычислил, кто виновник. Он про жену свою с сынком знал. Его это особо не волновало. Лосев сына любил, а жен менял каждый год. С этой вот тоже собирался развестись, но та его опередила.
- И что было дальше? - не удержался я от вопроса.
- Лосев, используя Чемодурова, сообщил куда надо о своих подозрениях, да еще счета женушки обнулил, все ушло родному сыну. Доказухи на жену не было, но сыночка отпустили. Жена ринулась денюжки получать, но не тут то было. У нее только акции да недвижимость, в права наследования которыми надо вступить, а наличных то нет. Жена в истерику, попробовала к пасынку подлезть с любовью, но тот докумекал кто его упек. Да и пасли его хорошо. Ее и ее подельника взяли на попытке второго убийства.
- Понятно, что товарищ Чемодуров выступает в роли судьи Дреда и помогает, сеет на всей земле справедливость, но это здесь при чем? - Василий почему-то занервничал.
Салогуб уставился на него своими мертвыми глазами, потом перевел взгляд на меня. У мертвых глаза оказывается не такие, как у живых. Они теряют свой цвет.
- А к тому, что я подивился честности нашего сторожа, - мертвый писатель опять стал смотреть куда-то вдаль.
- И тогда решили с ним сотрудничать, - понял Василий.
- Да, тогда. Я предложил, он сначала не хотел, не понимал, что из этого выйдет. Он книги то не читал, да и сейчас не особо. Тяжело ему дается. Хотя печатать научился. Компьютер осваивает. Мне как-то не с руки самому стучать по клавиатуре.
- Понятно, - кивнул Василий. - Вы стали ему диктовать, а он писать.
- Да, потом мы вышли на моего бывшего агента, так все и завертелось, - подтвердил Салогуб.
- Теперь все совсем ясно. Вы пишете, публикуетесь. А шантаж то здесь при чем?
- Шантаж? - Салогуб спросил, но спросил это безразлично. Ему было глубоко наплевать на всех, кроме себя.
Василий не стал дальше развивать эту тему:
- Скажите, Салогуб, а вот вы пишете, а как проводят время остальные покойники на этом кладбище?
- Здесь встают не все. Это как-то связано с настроениями сторожа. Мы так и не знаем, как именно. Но обычно ходят здесь до полусотни покойных, одни рассыпаются, им на смену приходят другие. Такой вот круговорот мертвых в природе, - Салогуб вроде как пошутил, но у меня мурашки пошли по спине. - Остальным тоже есть чем заняться. Они ходят, за могилами ухаживают, кладбище стерегут, решают с помощью Чемодурова свои последние прижизненные проблемы.
- Только Чемодурова? - еще раз уточнил дотошный Василий. - Или все же племянник этот тоже участвует в решение проблем?
Салогуб замер, потом видимо принял решение, повернулся и постучал в ближайшие двери склепа.
- Гангрена, выходи, - позвал он.
Двери, вопреки всем канонам жанра, не скрипели. Перед нами предстал очередной "живой труп".
- Это Гангрена, - представил его нам вежливый писатель. - Его закопали дня три назад.
Я подумал, что мне по фигу, когда его закопали. Выглядел он тошнотворно. Могильная вонь стала сводить меня с ума. Я решил, что хорошо бы закрыть глазки и отключиться, но останавливала меня одна мысль, вдруг эти шутники решать меня здесь оставить.
