Константин Бояндин - Пламя заката
Склонить голову было и уместно, и приятно. И сразу стало теплее как-то, легче.
— Лена, — Тамара Ильинична посмотрела строго. — Чтобы всё было, как у людей. Как положено.
— Да, мама, — Елена склонила голову. — Ты же меня знаешь.
— Знаю, — улыбнулась женщина, обняла дочь, прижала к себе.
— Береги её, Паша, — посмотрела в глаза Павлу. — Одна она у нас.
* * *— Я так рада, — платок Елена не сняла и в поезде, хотя там её мать уж точно видеть не могла. — Как в сказке… ты пришёл, и остался, и с работой у тебя хорошо, и мама с папой мои согласны… а твои?
— Согласятся, — уверенно отвечал Павел.
— Давай к ним завтра? Ну пожалуйста!
— Давай, — улыбнулся он. — Сегодня позвоню, а то вдруг соберутся куда.
— Уже семь часов! — ахнула Елена, когда они вышли из вагона. — Ужас-ужас! Ну-ка, быстро домой, отстаём от графика!
Павел посмотрел на телефон. Вот зараза! Мария звонила. Ну звонила и звонила, здесь они уже никто друг другу.
…Но и на втором телефоне тоже был пропущенный звонок. И тоже от Марии.
Вот тут Павел задумался. Крепко задумался. Правда, Елена так счастлива, что не обращает внимания — шла себе и шла, и что-то напевала, и несколько раз махнула рукой нескольким встречным девушкам — сослуживицам?
А дома про Марию и вспоминать-то особо не хотелось.
— Мы куда? — поинтересовался Павел. Елена редко суетилась, обычно точно знала, что и куда. «Если шагу немного прибавить, можно вовремя всюду успеть — но не лучше ли выйти пораньше?» Он не помнил, где именно вычитал этот забавный стишок, а Елена вначале рассмеялась — она обожала такие афоризмы — а потом сказала, совершенно всерьёз, «так и надо жить».
Так и надо жить.
— …Мы куда? — повторил Павел. Елена подбежала к стеллажу и, довольная, несколько раз подпрыгнула.
— В кино! Бежим быстрее, на такси придётся ехать!
…На такси она ездить не любит. Деньги есть, с этим нет проблем, но — к чему ненужная роскошь?
* * *Павел не думал, что повторный просмотр «Матрицы» может так подействовать. Вроде и смотрел в первый раз с удовольствием, очень уж красочно и ладно сделано, не оторваться — а повторный просмотр навёл на мысли. В том числе на невесёлые.
— Па-а-а-аша, — Елена потянула его за рукав. Обратно шли пешком — погода отличная, да лесной воздух, да выходной… — Тебе не понравилось? Да?
— Мне очень понравилось, — он не кривил душой. — Только на странные мысли наводит.
Она рассмеялась, весело и звонко, забежала перед ним и преградила дорогу.
— Думаешь, я сон? Или ты сон? Тогда иди в мой сон! Я в твой не пойду!
— Не пойдёшь? — Павел сделал вид, что хочет поймать её, сцапать — по-медвежьи. Елена с восторгом уворачивалась. Прохожие смотрели кто с улыбкой, кто с недоумением — и бог с ними со всеми.
— Не пойду! И тебе не надо туда!
— Куда? — оторопел Павел. Елена подбежала, взяла его за руки и посмотрела в лицо.
— В твои сны. В те сны. Ты когда просыпаешься после них, такой грустный… Плачешь иногда. Я помню! Всё, хватит, ты мой! Домой-домой, у меня для тебя там сюрприз!
— Угадать, какой?
Она снова засмеялась, счастливым детским смехом.
— Попробуй!
…Он не угадал со всех трёх попыток.
— Вот, — она протянула ему бумажку. Они как раз стояли у аптеки. Дежурная, единственная, которая ещё работает в такое время. — Возьми мне вот это! Мне подготовиться надо! Не задерживайся! — поцеловала его и убежала.
Павел оглянулся. Сумерки стремительно сгущалось, пламя заката плавило горизонт. Скоро, скоро остынет пламя и наступит настоящая, пусть и короткая, ночь.
Голова закружилась, когда он дошёл до подъезда. Павел взялся за ручку двери, чтобы не упасть. Что такое? Что случилось?
Дверь отворили. Мария стояла по ту сторону.
Какого… Павел не сразу понял, что видит ту Марию. Ту, которая из другой жизни, где есть ещё Виктория.
— Заходи, — на лице жены не отразилось никаких эмоций. О, да. Мама-менеджер так устала, что ей ни до чего нет дела. — Хлеба взял?
Павел посмотрел на пакет в своей руке. Что за… да, и пакет, и Викины любимые йогурты, и много всего привычного.
— Заходи, заходи, — Мария смотрела на него с некоторым удивлением. — Вика уже заждалась.
5
— Папа, я тебя люблю! — Вика схватила пакеты с йогуртом и помчалась к себе в комнату. Знает, что мама ворчит, когда едят не на кухне, но нарочно, нарочно злит. Вот как сейчас.
— …Что с твоим заказом? — Мария закрыла дверь в спальню. Вика самозабвенно смотрит детские фильмы. Уроки сделаны, йогурт есть, папа дома, что ещё нужно для счастья?
Павел чуть не прижал ладони к голове, с такой силой туда ворвалась память. Память обо всём, что случилось за этот день «здесь». И то, что пришлось звонить и чуть не оправдываться, что нет возможности приехать, и счастливая Вика, которая всю дорогу от школы рассказывала про то, какая она там умная, и скучно, ску-у-учно, и что такого щенка видела из окошка, папа, может мы всё-таки заведём собаку? Ну пожалуйста! Пожа-а-алуйста! С мамой я сама поговорю!
Взрослая уже. В том смысле, что всё прекрасно понимает, и уже рассуждает так серьёзно, что оторопь берёт. Не торопись, Вика, а? Второго детства ведь не будет.
— Может, не пропал ещё, — сообщил Павел сухо. Пропал, железно, и следующий уже могут предложить кому-то ещё. Начальнику зачем рисковать такими клиентами? Павел отличный столяр, слов нет, но жена им вертит как хочет…
— У меня было важное совещание, — ого, да она почти оправдывается. — Прости. Завтра узнай, хорошо?
Они редко обнимались. Теперь — редко. И уж не приведи бог при ребёнке! Хотя Вика очень тактичная, многое уже знает о причудах взрослых отношений, и не любопытствует. При том, что во всём остальном нос суёт — успевай только ловить! И вот — Мария обняла его. Павел чуть даже не отшатнулся, так всё неожиданно.
— Вика, — позвала Мария. — Детское время кончилось!
— Да, мамочка!
Можно и не следить. Сейчас Вика вздохнёт, выключит видео и телевизор и помчится в ванную — умываться. И сама потом ляжет спать. Дисциплина!
— Ты странно себя ведёшь, — заметил Павел, когда Мария его отпустила. — Что случилось?
— Мы всё ещё муж и жена, — Мария смотрела пронзительным, нестерпимым взглядом. — Или уже нет?
— Да, — ответил он, что означало «нет». Но сказано было другое, и сказано было вслух. И что-то защемило внутри, Павел даже прижал ладонь к груди — там, где сердце.
— Я была неправа, — она всё поняла, подумал Павел. Естественно, трудно не заметить, что все мысли о другом. — Прости.
