Гай Кей - Самая темная дорога
Думая так, он не ошибался, но в том, что сделала Кинуин, скрывалось гораздо большее, только даже самые проницательные из смертных этого не смогли бы понять. Но так и должно было быть, так всегда и было. Тем не менее Маха знала, и Красная Немаин, и Дана, Богиня-мать, знала лучше всех. Боги могли догадываться, как и некоторые из полубогов-андаинов, но лишь Богини знали наверняка.
Взошло солнце. Дейв поднялся и оглянулся вокруг под светлеющим небом. Ни облачка. Стояло чудесное утро. Примерно в миле к северу от него блестела Адеин, на берегу двигались люди и кони. Дальше к востоку он различал вертикально стоящие камни, обозначающие границы Селидона, центра Равнины, дома Первого племени дальри и места сбора всех племен. Там тоже наблюдались признаки движения, жизни.
Но кто и сколько?
«Не обязательно всем умирать», — сказала ему Кинуин год назад и повторила это снова, сегодня ночью. Возможно, не всем, но битва была жестокой, очень жестокой, и многие погибли.
События прошлого вечера и ночи изменили его, но в основном Дейв остался точно таким же, каким был всегда, и поэтому ощущал в желудке тугой комок страха, когда спустился с кургана и быстро зашагал к берегу реки, где царило оживление.
Кто? И сколько? Тогда царил такой хаос, такая неразбериха среди грязи и крови: волки, появление альвов, выводок Авайи в потемневшем небе, а потом, после того как он протрубил в Рог, что-то иное в небе, что-то дикое. Оуин и короли. И ребенок. Несущие смерть, олицетворяющие ее. Он ускорил шаги, почти перешел на бег. Кто?
Тут он отчасти получил ответ на свой вопрос и резко остановился, ослабев от облегчения. От группы всадников у Адеина внезапно отделились двое: один на темно-сером коне, второй — на гнедом, почти золотистом, и помчались к нему. Он узнал обоих.
И их всадников тоже. Кони с грохотом подлетели к нему, оба всадника спрыгнули на землю еще до того, как остановились, с неосознанной, врожденной грацией дальри. И Дейв оказался лицом к лицу с людьми, ставшими его побратимами однажды ночью в Пендаранском лесу.
Они испытывали радость и облегчение, и каждый по-своему их проявлял, но они не стали обниматься.
— Айвор? — произнес Дейв. Одно лишь имя.
— С ним все в порядке, — спокойно ответил Ливон. — Несколько ран, ничего серьезного. — У самого Ливона, как заметил Дейв, появился короткий шрам на виске, уходящий под его светлые волосы.
— Мы нашли твой топор, — объяснил Ливон. — На берегу. Но никто тебя не видел после того… после того, как ты протрубил в Рог, Дейвор.
Дейв вдохнул воздух и медленно выдохнул.
— Кинуин? — сказал он. — Вы слышали ее голос?
Оба дальри молча кивнули.
— Она остановила Охоту, — сказал Дейв, — а потом… унесла меня прочь. Когда я очнулся, она была со мной и сказала, что она… собрала убитых. — Больше он ничего не стал рассказывать. Остальное касалось только его одного и не было предназначено для чужих ушей.
Он увидел, как Ливон, быстро соображающий, как всегда, бросил взгляд поверх его головы на курган, а потом Торк сделал то же самое. Воцарилось долгое молчание. Дейв чувствовал свежесть утреннего ветра, видел колыхание высокой травы на Равнине. Затем с болью в сердце он увидел, что Торк, всегда такой сдержанный, беззвучно плачет, глядя на могильный курган.
— Так много, — прошептал Торк. — Они убили так много наших, альвов…
— Мабон, герцог Родена, получил тяжелую рану в плечо, — сказал Ливон. — Один из лебедей налетел на него.
Мабон, вспомнил Дейв, спас ему жизнь всего два дня назад, когда сама Авайя бросилась на него с неба, словно смертоносный вихрь. Он глотнул и с трудом произнес:
— Торк, я видел Барта и Нейвона, обоих. Они…
Торк скованно кивнул:
— Знаю. Я их тоже видел.
Барт и Нейвон, которым едва исполнилось по четырнадцать лет перед смертью, были теми мальчиками, которых они с Торком охраняли в роще Фалинн в первую ночь Дейва в Фьонаваре. Охраняли и спасли от ургаха, чтобы потом…
— Это был ургах в белом, — сказал Дейв, горечь во рту мешала ему говорить. — Самый крупный из них. Он убил их обоих. Одним ударом.
— Уатах. — Это имя слетело с губ Ливона, как плевок. — Я слышал, как его так называли другие. Пытался добраться до него, но не мог пробиться…
— Нет! Этого так не убить, Ливон, — перебил его Торк яростным, напряженным голосом. — Одному не убить. Мы их одолеем, потому что должны победить, но обещай, что никогда не будешь гоняться за ним в одиночку. Он — нечто большее, чем просто ургах.
Ливон молчал.
— Обещай мне! — повторил Торк, становясь прямо перед сыном авена и не обращая внимания на слезы, все еще блестевшие у него на глазах. — Он слишком огромен, Ливон, и слишком быстр, и не просто огромен и быстр. Обещай мне!
Прошла еще секунда, прежде чем Ливон ответил:
— Только вам двоим я скажу это. Поймите. Но я даю вам слово. — Его светлые волосы ярко блестели на солнце. Он отбросил их за спину коротким движением головы и резко повернулся к коням. Не останавливаясь, бросил через плечо: — Пошли. Сегодня утром состоится Совет племен в Селидоне. — И, не дожидаясь их, он вскочил в седло и поскакал.
Дейв с Торком переглянулись, потом вдвоем сели на одного коня, на серого, и поехали за ним. На полпути к священным камням они догнали Ливона, потому что он остановился и подождал их.
— Простите меня, — сказал он. — Я трижды глупец.
— По крайней мере, дважды, — серьезно согласился Торк.
Дейв рассмеялся. Через секунду рассмеялся и Ливон. Сын Айвора протянул руку. Торк пожал ее. Они посмотрели на Дейва. Он молча положил свою правую ладонь на их руки.
Остальную часть пути они ехали рядом.
— Хвала Великому Ткачу и ярким нитям на его Станке! — в третий раз произнес достопочтенный Дира, вождь Первого племени.
Он начинал действовать Дейву на нервы.
Они находились в зале собраний в Селидоне. Не самый большой зал, да и собрание было не очень многочисленным: авен, на вид полный энергии и самообладания, несмотря на забинтованную руку и шрам, как у Ливона, над одним глазом; вожди восьми остальных племен и их шаманы; Мабон, герцог Родена, лежащий на ложе, очевидно, страдающий от боли, но столь же очевидно твердо намеренный присутствовать; и Ра-Тенниэль, правитель светлых альвов, к которому то и дело обращались все взгляды, полные изумления и благоговения.
Дейв знал, что здесь нет некоторых людей, которые были очень нужны. Двое вождей, Дамах, вождь Второго племени, и Берлан — Пятого, только что получили это звание: они были соответственно сыном и братом вождей, погибших у Адеина.
