Владимир Аренев - Время перемен
Надюша пожала плечами и уже собиралась отступить, но тут вмешался отец, сперва решивший понаблюдать за «старым знакомым» издалека.
— Погоди, Денис, не торопись. Тебя спутаешь!
— Мы разве знакомы?
— Конец девяностых. Стаячы Камень. Ну, вспомнил?
Незнакомец сдвинул очки на кончик носа, стали видны его прищуренные глаза.
— Макс? — неуверенно произнес он. — Журский?
— А ты говоришь «спутали»! — довольно хмыкнул Максим. — Ну, здравствуй, «писатель»!
Они обменялись ритуальным рукопожатием и похлопыванием друг друга по плечу.
— Я, между прочим, за твоей творческой судьбиной внимательно слежу, — признался Журский.
— И что скажешь?
— Уровень держишь, молодец! Слушай, я ж тебя с дочкой не познакомил. Надежда. Денис Федорович.
Вмешивается «громкоговорительный» голос, который сообщает об отправке со станции: «просим пассажиров занять места» и все такое.
— Надюш, ты не против, если я тебя сменяю на Дениса Федоровича? До Прудков недолго, так что…
Доча — умница, она кивает:
— Конечно, пап.
Взрослые пересаживаются на места Журских, Надежда занимает сидение Резниковича.
— В Камень? — спрашивает Максим.
— А куда ж еще?!
— Ну… Я слышал, ты бабкин дом продал.
— Не совсем. После смерти родителей он к брату отошел. Кстати, хорошо что ты спросил. У тебя можно будет пожить немного, всего пару дней?
— Конечно. Слушай, Денис Федорыч, я, может, не в свое дело лезу, но странно мне…
— Зачем я еду?
— Ну да.
— Непонятная история… — Резникович заметил, как напрягся его старинный приятель и поспешил успокоить: — Нет, к тому, что случилось когда-то, это не имеет отношения. Во всяком случае, я не представляю, каким образом…
— А что за история?
— Да вот, пришло мне по e-mail`у сообщение, что, мол, появился в Камене откуда-то тип, который меня ищет.
— Может, автограф хочет взять?
— Да непохоже. И вообще, мол, срочно я ему нужен и все такое. Приезжайте, а то человек места себе не находит.
— Ладно, а… откуда он взялся, кто такой, на кой ты ему понадобился?..
Резникович развел руками:
— Не говорит! Но утверждает, что, во-первых, мы каким-то образом с ним связаны, родственники, что ли… А во-вторых, есть у меня еще одна причина… Не буду покамест говорить, на месте разберемся. Ну а как ты? Слышал, таки добился своего — собственный зоопарк открыл.
— Открыл, — мечтательно улыбнулся Максим. — Расширяю помаленьку. Не одним же буржуям зверей спасать, как считаешь?
Услышав архаичное «буржуи», Резникович развеселился:
— Эт точно!.. А вообще как жизнь? Сложилась?
— Жена, дочь, любимое дело. Жаль только в отпуск выбираюсь редко, да и то либо я, либо Машка. Она сейчас на хозяйстве осталась, за главную.
— Дома?
— В Центре… это то, что ты зоопарком называешь.
— Ясно. Часто в Камене отдыхаете?
— По-разному. Раньше и за кордон выбирались, но там для меня не отдых, а работа, — признался, смеясь, Максим. — Все время за какими-нибудь зверюгами начинаю охотиться, чтоб потом под полой через таможню сюда протащить. Ну и моя в конце концов вынесла приговор: никаких загранотдыхов, не хватало только, чтоб мужа в контрабандисты определили!
— Забавно…
— Не веришь? Зря. Ну помешан я на этом, что поделаешь…
— Ты и тогда был такой, — протянул Резникович. — Мне другое странно. Я, например, после того лета не представлял, что когда-нибудь смогу вернуться в Камень.
— Я тоже не представлял. Надюша уболтала: возьми и возьми, хочу в деревню! Она не то, чтоб избалованная… просто, знаешь, ребенок с детства по заграницам, экспедициям — а в деревне никогда не была.
— Представь, а я так и не решился. Поэтому, наверное, и дом тот брату отдал.
— Он там сейчас живет?
— Кажется, нет. Но и не продал его, хотя собирался.
Максим скептически хмыкнул:
— Кому ж он нужен, дом? Кстати, а почему ты не можешь остановиться там, ведь это твой брат и…
— Замнем для ясности, — отмахнулся Денис. — У него со мной «холодная война». Считает себя неудачником ну и…
— Понял. О, а вот и Прудки, если не ошибаюсь.
— Та-ак, тут где-то должен быть человек, который мне письмо писал. Обещал встретить.
…Но на остановке они никого не обнаружили и вынуждены были добираться до Каменя своим ходом.
3Навстречу мчался рыцарь. Рыцарь был пеший, но при полном обмундировании. Он выблескивал на солнце кольчугой, словно свежепойманная рыбина-переросток, и так же активно хватал ртом воздух. А вы попробуйте пробежаться по лесной дороге, напялив на себя доспех, да еще со щитом на спине, да с мечом в ножнах, да плюс поножи, наручи и прочая рыцарская атрибутика! Оно сначала ничего, а потом с непривычки и начнете задыхаться… даже если и щит, и меч, и остальные причиндалы не настоящие, а «игрушечные».
— Это, что ли, твой встречающий? — кивнул Максим в сторону рассекающего воздух рыцаря. Надежда прыснула в кулачок.
— Наверное, — мрачно согласился Резникович.
Приблизившись, рыцарь оглядел честную компанию, вздохнул с облегчением и начал стягивать с себя шлем. При этом он повернулся так, что стало видно поле щита — с трезубцем в форме фонтана и мрачным девизом «Мочить!».
Наконец шлем был сдернут; под ним обнаружилась довольно симпатичная голова молодого человека, скорее всего, Надюшкиного сверстника. Голова сморгнула, еще раз оглядела путников и обратилась к Резниковичу:
— Простите… Вы — Денис Федорович?
— Я.
— Здорово! Вы извините, что так получилось. Не успел я вас встретить…
— Да ничего, все в порядке.
— Ну и отлично… — Он протянул руку, представляясь: — Александр… Александр Сергеевич.
Надюша снова хихикнула. Журский показал ей за спиной кулак, мол, и так парень сконфужен, не нагнетай.
Резникович же пожал латную перчатку и поинтересовался, не Александр ли Сергеевич писал ему то письмо. Оказалось, именно он.
— Пойдемте, он вас давно уже ждет. Знаете, как обрадовался, когда я сказал, что вы все-таки приедете! — рыцарь сделал неуклюжую попытку отобрать у кого-нибудь из прибывших вещи, но путники не позволили. Во-первых, ничего тяжелого в сумках не было, а во-вторых, молодому человеку и так несладко приходилось в своей броне. О последнем, разумеется, все тактично промолчали.
Вздохнув (обреченно, но и со скрытым облегчением), Александр Сергеевич напялил шлем обратно и зашагал впереди команды, показывая дорогу и одновременно пытаясь что-то рассказывать. Поскольку дорога одиноко тянулась через лес, не разветвлялась и даже никуда не сворачивала, а голос рыцаря из-за акустических особенностей шлема деформировался до неразборчивости, Журский позволил себе отвлечься:
