Дженнифер Роберсон - Разрушитель меча
Дел, успокоившись, села на свое одеяло, разложенное рядом с моим.
— Стареешь и становишься небрежным.
Я нахмурился, но она, сама невинность, уже занялась чисткой меча, покрытого пылью и липким соком травы.
Мне бы следовало заняться тем же самым. Я вытащил из сумы масло, точильный камень, ткань. Такая забота необходима, если вы хотите иметь чистую, сильную сталь. Я даже не считал это привычной работой. Люди ведь не считают дыхание работой: дышат не задумываясь.
Скрестив ноги, я положил меч на бедра. Под солнечными лучами сиял весь клинок, кроме потемневшего кончика. Чернота, пачкавшая прекрасную сталь, забралась почти на ширину ладони. Уже по привычке я тихо выругался. Когда-то клинок был чистым, нежным и новым, и сиял серебром. Но обстоятельства — и волшебник — замыслили все изменить. Замыслили изменить меня.
— Трижды проклятое отродье! — прошептал я. — Почему ты влез в МОЙ меч?
Этот вопрос я задавал уже неоднократно. Никто не потрудился ответить.
Я сжал пальцы на рукояти. Я чувствовал тепло, приветствие, интерес: меч был яватмой, благословенной Северными богами, потому что я побеспокоился попросить их об этом. Он был «создан» Северным способом рожденным на юге танцором меча, которому такой меч не был нужен. Я неправильно напоил его кровью, убив снежного льва вместо человека; позже, узнав про него достаточно, чтобы суметь навлечь на себя беду, я повторно напоил его в Чоса Деи, волшебнике из легенды, который оказался слишком реальным. Повторно напоив меч, я наконец-то призвал его и он стал живым и магическим — по мнению Северян — только жизнь и магия в нем были извращенными, потому что в яватме поселился Чоса Деи.
Тот факт, что сделал я это находясь в безвыходном положении, ничего не менял. Моя яватма, Самиэль, приютила душу волшебника.
Душу злого волшебника.
— Расскажи мне еще раз, — попросила Дел.
Я растерянно уставился на нее.
— Что?
— Расскажи мне еще раз. О Джамайле. Как он говорил.
Нахмурившись, я уставился на запятнанную сталь.
— Говорил и все. Толпа разошлась, оставив его в центре, и я услышал его. Он пророчествовал. Ведь он Оракул — или по крайней мере все это утверждали, — я пожал плечами. — Вообще-то все сходится. Ходили слухи, что Оракул не женщина и не мужчина… Ты помнишь старика в Ясаа-Ден? Он говорил что-то насчет… — я нахмурился, пытаясь вспомнить, — «он не мужчина и не женщина», — я кивнул. — Точно, так он и сказал.
— И ты веришь, что он имел в виду Джамайла? — обеспокоенно спросила Дел.
— Я не знаю, что он имел в виду. Я знаю только, что Джамайл появился во время танца мечей и показал на меня как на джихади. ПОСЛЕ того, как он говорил.
— Но у него вырезан язык, Тигр! Это сделал Аладар, помнишь? — лицо Дел было бледным и напряженным, слова с шипением вырывались из горла. — Он сделал его немым и кастрировал…
— И может быть сделал его Оракулом, — я пожал плечами, вытирая мягкой тканью всю длину клинка. — Я не знаю, баска. На все эти вопросы у меня нет ответов. Точно я могу тебе сказать только одно: он показал на меня.
— Джихади, — тихо сказала она. Простое слово потерялось в неразберихе эмоций: неверие, растерянность, разочарование. И полная путаница, такая же как у меня.
— Я не знаю, — повторил я. — Я не могу все это объяснить. И кроме того, я не знаю, зачем все это нужно. Ну то есть я хочу сказать, что сейчас все хотят убить меня, а не поклоняться мне. Вряд ли так полагается обращаться с мессией.
Дел вздохнула и убрала свой меч в ножны.
— Я хотела бы… — голос сорвался и она начала снова. — Хотела бы поговорить с ним. Увидеть его. Я хочу узнать правду.
— Нам нужно было уезжать, баска. Иначе они бы убили нас.
— Я знаю, — она посмотрела в сторону Севера. — Я просто хотела… — неуверенность в голосе пропала. — Пыль.
Аиды. Она не ошиблась.
Я начал подниматься на ноги, а Дел вынула из ножен меч.
— Можно удирать, — предложил я. — Лошади отдохнули.
— Я тоже, — сказала Дел, вставая в позицию. Она не собиралась садиться на лошадь.
Два шага, и я был рядом с ней.
— После этого я бы не отказался от ужина.
Дел пожала плечами.
— Твоя очередь готовить.
— Моя!
— Я готовила завтрак.
— Ту бурду, которую мы ели, нельзя было назвать завтраком.
— А это имеет значение? Желудки мы набили.
Ничего она не забывает.
И знает, когда об этом сообщить.
4
Пыль, окрашенная в оранжевый цвет закатом, превратилась в одного всадника. Человека с густыми, светло-рыжими волосами и большими рыжими усами, свисающими ниже подбородка. Он был еще слишком далеко, чтобы можно было разглядеть цвет его глаз, но я уже знал, какие они: синие. Я даже знал имя всадника: Рашад, житель Границы, наполовину Северянин, наполовину Южанин, который вел такую же жизнь, как и я.
Ярко-синий бурнус развевался за его спиной, когда он галопом подлетал к оазису. Я увидел большие белые зубы, оскаленные в ухмылке, наполовину скрытой усами, и руку, поднятую в дружеском приветствии. Он остановил гнедую лошадь перед нами так резко, что в воздух взлетели стебли травы, пыль и песок, и многочисленные фляги у его седла застучали. Над левым плечом приподнималась рукоять меча, скрытого в Южной перевязи.
Снова оскал: для Дел. На загорелом лице сверкнули голубые глаза.
— Аиды, ты точно женщина, созданная для такого мужчины как я! Я видел, как ты танцевала с Аджани… — Рашад весело расхохотался, кидая лукавые взгляды в моем направлении. — Нет, Песчаный Тигр, не стоит показывать когти — пока еще. Я не краду женщин у друзей.
Я ухмыльнулся.
— Можно подумать ты смог бы.
— Смог бы — и крал. Только не у друзей.
Он намекающе выгнул рыжеватые брови и одарил Дел наглым взглядом.
— Что скажешь, баска? Когда устанешь от Песчаного Тигра, поедешь со мной?
Я вспомнил, что по какой-то странной причине развязные манеры Рашада не обижали и не раздражали Дел. Ей это вроде бы даже нравилось, что меня удивляло. Любой другой, поведи он себя так же, получил бы холодный прием.
Когда-то я испытал это на себе. Очень давно.
А иногда это давно возвращается. Все зависит от настроения Дел.
Дел и глазом не моргнула.
— А твоя мать не будет против?
По оазису разнесся резкий хохот Рашада. Он хлопнул себя по бедру и придержал беспокойного гнедого.
— Да что ты! Она очень похожа на тебя… а как иначе, думаешь, она со мной справляется?
Я опустил меч.
— Ты приехал по какой-то причине или просто хочешь обменяться со мной парой шуток?
— Понасмехаться над тобой и пошутить с ней, — сообщил Рашад, но уже без прежнего веселья в голосе. Он вынул ногу из стремени, перекинул ее через седло, увешанное флягами и легко спрыгнул, подняв пыльное облако и привычно разогнав его рукой.
