Дэвид Эддингс - Властелин мургов
— Вы даже не представляете, насколько лучше я чувствую себя сейчас, — с облегчением произнес Шелк, выйдя из пещер и вдохнув воздуха морозного солнечного утра. Тут и там виднелись снежные островки, покрытые корочкой и блестевшие под солнцем. Откуда-то слева доносилось журчание речушки, струи которой разбивались о камни.
— Ты хоть примерно представляешь, где мы находимся? — спросил Белгарата Дарник, когда компания въезжала в рощу.
Старик скосил глаза в сторону поднимающегося солнца и ответил:
— Я так думаю, что мы где-то у центральной Арендии.
— К югу от самой низкой точки Арендийского леса? — спросил Шелк.
— С уверенностью не могу сказать.
Маленький драсниец огляделся.
— Ну-ка, дайте-ка я лучше сам посмотрю. — Он показал рукой на небольшую гору среди леса. — Вон оттуда я бы мог что-нибудь увидеть.
— А я думаю, пора бы и позавтракать, — подала голос Полгара. — Давайте-ка подыщем место для костра.
— Я ненадолго, — сказал Шелк и направил лошадь в глубь леса.
Остальные поскакали вниз по склону; лошадиные копыта с шелестом вздымали толстый лиственный покров. Через несколько сотен ярдов они нашли в лесу, на берегу речушки, шум которой услыхали, выйдя из пещер, поляну. Полгара остановила свою лошадь.
— Подходящее место, — решила она. — Гарион, а ну-ка идите с Эриондом дрова собирать! Сейчас пожарим хлеба и ветчины.
— Есть, тетушка Пол, — по привычке ответил Гарион, мигом спрыгнув с седла.
Эрионд также спрыгнул на землю, и оба исчезли за белоствольными деревьями в поисках хвороста и поленьев.
— До чего же приятно снова очутиться на солнечном свету, — сказал Эрионд, вытаскивая сухой сук из-под упавшего дерева. — В пещерах красиво, конечно, но под небом мне больше нравится.
Гарион испытывал безграничную симпатию к этому юноше с открытым лицом.
Случившееся в пещерах еще более сблизило молодых людей и окончательно прояснило смутную мысль, которая витала в голове Гариона уже несколько лет. Их обоих воспитали тетушка Полгара и Дарник, поэтому они чувствовали себя почти братьями. Эта мысль снова пришла Гариону в голову, когда он связывал веревкой охапку хвороста. Гарион в то же время понимал, что очень мало знает об Эрионде и о том, что было с ним до того, как его нашли в Рэк-Хтоле.
— Эрионд, — спросил он с любопытством, — а ты совсем не помнишь, где жил до того, как тебя нашел Зедар?
Молодой человек посмотрел в небо и задумался.
— В каком-то городе, думаю, — ответил он. — Помню вроде улицы. И лавки.
— А мать совсем не помнишь?
— Не помню. Не помню, чтобы мы долго жили на одном месте. Или среди одних и тех же людей. Бывало, подойду к двери, а люди меня впускают, дают поесть, переночевать.
Гарион вдруг почувствовал острый прилив симпатии к Эрионду. Ведь Эрионд был таким же — или еще больше — сиротой, как и сам Гарион.
— А ты помнишь тот день, когда тебя нашел Зедар? — спросил Гарион: Эрионд кивнул:
— Да, и довольно хорошо. День выдался облачный, теней не было, и я могу даже сказать, в какое время дня это произошло. Он встретился мне в узком переулке, и я помню боль в его глазах, словно перед этим с ним случилось что-то ужасное. — Эрионд вздохнул. — Бедный Зедар.
— Он никогда не разговаривал с тобой?
— Не очень часто, и обычно говорил, что имеет поручение1 для меня. Он время от времени разговаривал во сне. И я помню, как он часто произносил слово «учитель». Иногда он произносил его с безмерной любовью, а иногда — со страхом. Словно у него было два совершенно разных учителя.
— Так оно и было. Вначале он был одним из учеников Алдура, а потом его учителем стал Торак.
— А почему, как ты думаешь, он это сделал, Белгарион? Почему поменял учителей?
— Не знаю, Эрионд. Правда, не знаю.
Дарник сооружал костерок посреди поляны, а Полгара, что-то вполголоса напевая, расставляла рядом посуду. Гарион и Эрионд принялись ломать сучья для костра» и в это время вернулся Шелк. Спешившись, он сообщил:
— Оттуда так хорошо видно. Мы в десятке лиг от дороги на Мургос.
— А реку Малерину видно? — спросил Белгарат.
Шелк замотал головой.
— Саму реку не видно, но видно довольно широкую долину. Думаю, это и есть долина реки.
— Тогда это вполне близко. А как тебе местность до дороги?
— Там придется помучиться, — ответил Шелк. — Спуск достаточно крутой, а лес, кажется, частый.
— Надо побыстрее двигаться. До дороги дойдем, там дело пойдет повеселее.
— Есть еще одна проблема: с запада надвигается непогода, — с кислой миной сообщил Шелк.
Дарник поднял голову, принюхался к морозному воздуху и кивнул.
— Снег, — подтвердил он, — по запаху чувствую.
Шелк неодобрительно взглянул на него.
— А тебе обязательно надо было сказать это, Дарник? — укоризненно произнес он. Дарник непонимающе взглянул на драснийца. — Ты разве не знаешь, — продолжал тот, — что стоит о неприятностях заговорить, как они тут же случаются?
— Шелк, это все чепуха.
Маленький человечек презрительно усмехнулся.
— Сам знаю. Однако на деле так оно и бывает.
Завтрак, приготовленный Полгарой, состоял из хлеба, сушеных фруктов и ветчины — завтрак простой, но вполне сытный. Покончив с едой, они упаковались, загасили угли водой из ледяной речушки, сели на лошадей и поехали вниз по достаточно крутому склону, следуя вдоль речушки, с журчанием пробивавшей себе дорогу среди белоствольных деревьев.
Дарник ехал за немым Тофом, оба несколько поотстали от других.
— Скажи мне, Тоф, — решил на всякий случай спросить Дарник, глядя на речку и покрытые зеленью и льдом валуны, — ты когда-нибудь пробовал ловить рыбу?
Гигант застенчиво улыбнулся.
— А у меня тут есть в одном из мешков леска, крючки. Может, если выдастся свободная минутка… — Дарник смолк на полуслове.
Тоф улыбнулся еще шире.
Шелк привстал на стременах, вглядываясь вперед.
— Эта пурга не дальше получаса от нас, — предположил он.
Белгарат проворчал:
— Думаю, что если разразится пурга, то особо не разгонишься.
— Терпеть не могу снега, — мрачно сказал Шелк и поежился.
— Для драснийца это странно.
— А почему же, ты думаешь, я прежде всего и сбежал из этой Драснии?
Они продолжали спускаться. Прямо перед ними над землей нависли тяжелые тучи. Утреннее солнце вначале померкло, а затем и исчезло за краем снежных облаков, застилавших все большую часть голубого осеннего неба.
— Вот оно, началось, — весело произнес Эрионд, когда в воздухе затанцевали и закружились в порывах холодного ветра первые хлопья.
Шелк с кислой физиономией взглянул на юношу, поглубже надвинул на голову свой видавший виды головной убор и поплотнее закутался в старую накидку. Потом посмотрел на Белгарата.
