Виктор Обухов - За древним кладом
Я молчал. А что я мог сказать? — Вот уже два глупых поступка; и второй из них, как я понял, грозил нам чем-то ужасным. — Что ж это со мной? Вправду наваждение, что ли?
Но ответить на этот вопрос мог только экстрасенс (если мог), а я, как уже сказано, решил помолчать, и потому некоторое время просто шел, стараясь не думать ни о чем лишнем и напряженно наблюдая за своим самочувствием: не захочется ли мне еще что-нибудь вытворить?.. столь же глупое?..
* * *…Не захотелось. А через несколько минут экстрасенс, остановившись, объявил:
— Все!.. перерыв!.. — и сел на дорожку там же, где и стоял. Я последовал его примеру.
— О-о, как я устал, — вздохнул он, доставая по сигарете.
— Тяжело? — осторожно спросил я.
— Еще бы!.. А вы как думали?.. Я ведь не каждый день такие горы сворачиваю. Это, быть может, звездный час моей жизни… — Он показал рукой, и зажатая в пальцах сигарета прочертила дугу в воздухе.
— И я устал, — подтвердил я, вытягивая ноги.
— Понимаю. Но уже недолго. Как самочувствие?..
— Вы о чем?
— О наваждениях.
— Вроде бы все в порядке. Я много напортил?..
— Еще не знаю, — загадочно сказал он.
— То есть?..
— Говорю же — не знаю. А о догадках умолчу…
…Наверное, лицо мое вытянулось и приняло не очень естественное выражение. Потому он усмехнулся и пояснил:
— Трудно сказать, чего именно можно ожидать… и когда… Ну, да ладно. Давайте факел…
Я только сейчас вспомнил о нем. И уже шевельнулась рука, чтобы протянуться и передать его экстрасенсу, как еще одно чудо родилось в этой ночи. — За спиною экстрасенса, метрах в пяти от нас, из болотной воды вылез тонкий, светящийся коричневым светом, росток и быстро полез вверх, одновременно раздаваясь вширь. Я сказал — быстро? — Лучше сказать — мгновенно. Происходило это настолько бесшумно, что я не сразу поверил единственному откликнувшемуся на диво чувству, зрению, — и несколько раз изумленно хлопнул ресницами, прежде чем подать голос… А пока я хлопал, из ростка, ставшего теперь мощным стволом, полезли еще новые, бесчисленные ростки, мгновенно покрываясь коричневыми же листьями: круглой, квадратной, треугольной формы… Невиданные (и отвратительные) птицы, густо усыпавшие ветви, глядели на нас красными глазами. Еще мгновение — и свеченье дерева усилилось, словно бы огонь запылал внутри; затем свет замигал, и замигали проклятые птицы; глаза вспыхивали и гасли то здесь, то там, — и у меня создалось впечатление ночной стрельбы. А затем дерево качнулось…
…Я успел заорать, — и, когда оно начало валиться на нас, мы были оба на ногах. К сожалению, я немного опоздал со своим криком, — на какое-то мгновение, которого не хватило экстрасенсу, чтобы достать дудку и прекратить это эффектное безобразие… А возможно, он и не собирался ее доставать. — Не сговариваясь, одновременно, мы бросились вперед, проскакивая под рушащимся деревом… И едва-едва оно не упало на наши головы. Но все ж мы успели, и оно рухнуло как раз за нашими спинами. В этот миг происходящее обрело звучание (или же у меня наконец включился слух). — Треск ломающихся сучьев, шум воды, фонтанами взлетающей над местом падения, истошные крики дурацких птиц, так и не пожелавших почему-то покинуть дерево и теперь расплачивающихся за свой патриотизм, и еще многие не определяемые звуки, — все это включилось одновременно и ударило по нашим ушам…
…Когда все затихло, мы обернулись, и я сначала не поверил своим глазам: дерева не было!.. То ли его не было вообще никогда (вряд ли), то ли оно утонуло. Но, так или этак, оно исчезло. Вместе со своим свечением, и вместе со своими птицами…
— Вот это да, — вслух проговорил я. — Совсем недавно я ехал в поезде… а перед тем — даже на лифте… А в кармане у меня — триста пятьдесят рублей. Современных, советских… — Неужели все это происходит там же, где существует рубль? СНГэ? Мы?..
— Это запрос к мирозданию? — поинтересовался экстрасенс. — Или…
— Сам не знаю. Но, кто бы на него ни ответил, я буду благодарен.
— Понятно. Я могу ответить. — Вы подчиняетесь сейчас некоторым магическим законам, и потому кое-что для вас стало по-другому… А вот кое-что — стало очень плохо… — договорил он уже другим голосом.
— Что?..
— Посмотрите…
Он вытянул палец, указывая им на место недавнего происшествия.
— Куда?
— На дорожку.
Я пригляделся и понял. — Бесследно исчезло не только дерево; в ту же «бесследность», похоже, оно прихватило с собой и ту часть дорожки, на которую упало. Теперь на этом месте чернел провал.
— Что это значит?
— Это значит, что могут быть серьезные проблемы с возвращением, — задумчиво проговорил экстрасенс. — Да-а… Далеко не все идет сегодня так, как мне хотелось…
Он замолчал, — видимо, делая какие-то поправки в своих планах. Я тоже замолчал, но у меня никаких планов не было. У меня было кое-что другое: возникшее после этого происшествия и укреплявшееся с каждым мигом чувство того, что я ввязался, не подумав, в слишком опасную игру. И что, если я не буду очень внимателен, она может закончиться для меня плохо. И еще — что не следует слишком полагаться на могущество экстрасенса…
— Что за чушь… — донесся до меня голос моего спутника. — Ничего не понимаю. Быть может, это ваша прошлая глупость?.. Ну, а если нет?..
Я не стал требовать разъяснений. По всему видно было, что экстрасенсу сейчас не до меня.
— Ну ладно, — еще через какое-то время объявил он. — Я так и думал, что ваша глупость именно так и выразится. То есть, что прервется где-то дорожка. Но способ, которым это сделано, довольно странен. Впрочем, какая разница. — Вперед!..
* * *Путешествие наше продолжалось. И, хотя все шло нормально, чувство опасности не покидало меня, и я был настороже. Мы входили несколько раз в заросли, затем долго брели по открытому пространству; потом опять вошли в камыш. Странный это был камыш. Длинный, стеной восходящий ввысь, и с левой стороны от нас регулярно прерывавшийся широкими боковыми проходами. Я внимательно заглядывал в каждый, все ожидая, что из какого-нибудь выскочит еще нечто чудесное. А когда, наконец, дождался, у меня подогнулись ноги…
Я даже затрудняюсь (хотя бы и приблизительно) передать, на что это было похоже. — Огромное… недвижимое… Не змея, не ящерица, не птица… Не дракон… Хотя, быть может, и дракон. Я ведь никогда не видел драконов, потому не могу говорить с уверенностью. Представлял я их себе немного не так. И представления были, надо сказать, намного благообразней…. И не с такими глазами… Невозможными, невероятно выразительными глазами…
