Геннадий Башунов - Чёрные перчатки
- Цена-то, конечно, не очень большая, - сказал Альх вслух. – Имя хоть своё назови.
- Велион.
- Ну что ж с тобой делать, Велион, прыгай вон на край той повозки, чего пешком-то идти. Есть-то хочешь?
- Хочу, - сказал черноволосый, благодарно кивнув.
Альх распорядился дать чего-нибудь пожевать новому охраннику, а сам, оседлав своего коня, направился во главу обоза – пора было выходить. Вот так остановились на обед, и теперь в обозе вместо шестнадцати человек – семерых возниц, восьмерых охранников, кашевара и самого Альха – семнадцать. Ну, чего уж там, прибыток – не убыток. Да и от чего-то купец верил парню… ну, тому, что меч у него не просто так на поясе висит точно. Из леса-то… даже не леса – леска, чёрный появился так тихо, что перепугал всех чуть не насмерть – думали разбойники. Но сейчас уже думать нечего, коль согласился взять парня в караван. Подозрения, конечно, не ушли... но купец отбросил их. Если парень окажется тем, кто ему нужен... Боги! Хоть бы это было так!
- Поехали, - рыкнул Альх, махая рукой вознице головной телеги.
Возница поплевал на руки, что-то сказал одному из трёх стражей, сидевших рядом, и тронул коней. Заскрипели колёса, зафыркали кони, послышался цокот копыт о дорогу. Дорога была старой, довоенной, мощёной булыжником. Хорошие дороги тогда делали, до сих пор дюжат, по таким обозы гнать – одно удовольствие, не то что нынешние просёлки – дерьмо раскисшее.
К Альху подъехал Свирог – сержант, руководящий стражей. Вообще-то он действительно был стражником – с конца осени до начала весны, а потом нанимался в охранники к купцам. Альх не первый раз нанимал его, но раньше со Свирогом был как минимум десяток солдат, теперь же только семь – прошлой зимой в королевстве разгорелась серьёзная эпидемия чахотки. Чахотка эта была странной, быстротекущей, так что люди умирали за несколько недель. Поговаривали, что сказались ветра, почти всю осень дувшие с Ядовитого моря.
Купец закряхтел. Что-то он опять задумался. А Свирог-то молчит, хоть и подъехал.
- Надо чего-то? – благодушно поинтересовался Альх.
- А как же, надыть, - просипел сержант, щеря крупные жёлтые зубы. – Не нрацца мне ентот… чернявый. Дюже шустрый да тихий. Гляди, разбойников наведёт…
- Не наведёт, - почти уверенно ответил купец. – Мог бы уже навести.
- Чего это мог?
- Когда из леса вышел. Нас бы тёпленьких взяли.
- Деньгу лишнюю потребует.
- Если всё будет нормально, я и сам ему заплачу, - пожал плечами Альх. – Он мне не раб за еду работать.
- Ну, как хошь, - сплюнул стражник, пришпорив коня.
«Конечно, как хочу, - подумал Альх. – Я – глава обоза, так что…
Одно меня смущает – какого хрена парень этот идёт к мёртвому городу? Хоть бы я оказался прав...»
Велион, развалившись на мягких тюках с кожами, грелся на тёплом весеннем солнце. Было тепло, так как может быть тепло только в апреле – грело мягкое солнце, но воздух, пахнущий талым снегом, был ещё прохладным. Местами снег сошёл ещё не до конца, но по довоенной дороге обоз шёл хорошо, хотя не стоит ждать такой благодати от новых дорог, наверняка ещё не просохших.
На деревьях уже начали распускаться почки, тотенграберу даже казалось, что он чувствует их запах.
- Куды путь-то держишь? – раздался над ухом голос возницы.
- Эзмил.
- А чаво тама делать-то, а?
- Сверну, - солгал Велион.
Конечно же, он не собирался сворачивать, его целью был Эзмил.
Эзмил – хоженый перехоженный могильщиками и обычными мародёрами город. Когда-то к нему вёл крупный торговый тракт, по участку которого сейчас двигался обоз. Так получилось, что уже после войны люди начали тянуться к этому тракту, строить на нём города и сёла. Где это было возможно, конечно. Старый торговый тракт стал новым, только теперь шёл в обход города. Благодаря хорошей дороге могильщики слетались к городу, как мухи на мёд. Но город был не из простых, как и большинство крупных могильников, так что вероятность найти что-то ценное всё ещё существовала. Велиону же, просидевшему на месте почти четыре месяца, нужна была тренировка, иначе первый же действительно серьёзный могильник может стать для него последним. Да, чёрт возьми, это моветон, но если не подстёгивать себя такими мыслями, можно расслабиться и тогда... Тотенграберы никогда не говорили про могильники «Не он первый, не он последний».
Конечно, после Импа любой могильник может показаться простым...
Велион задушил в себе мысли о Импе. Всё. Он выжил. Элаги… Элаги – нет. Могильщик часто думал о ней. Что толкнуло её на тот шаг? На её глазах убивали младенца. Быть может, то, что она сама никогда бы не смогла стать матерью? Настоящей матерью, не кукушкой. Даже родив, могильщица не смогла бы воспитывать ребёнка: проклятье всё время тянуло бы её прочь из дома.
Поговаривают, что сильные эмоции порой перебивают тягу к могильникам, но сильные эмоции проходят быстро, а проклятье живёт столько же, сколько сам могильщик. Кой чёрт дёрнул его идти в Имп? Был же у него фокус, были могильники пусть и более далёкие, но куда более простые, но он пошёл в Имп. И виной тому проклятье. Некоторые даже из числа могильщиков не верят в него, но Велион теперь знал точно – оно есть. Именно проклятье заставило его идти в Имп, застлало глаза, затуманило разум и подтолкнуло в этот самоубийственный подход. Чёрт возьми, если он даже не задумывался о том, что ему не хватит еды на обратную дорогу...
На губы выползла горькая усмешка. Задушил в себе все мысли о Импе? Велион пытался сделать это всю зиму. У него не получалось, слишком… страшно было там. И слишком страшно забыть об этом.
Оставалось только идти вперёд. Вернее, ехать кверху пузом. Велион за зиму нарастил десятка полтора фунтов мяса, отрастил бороду, которую сбрил только перед выходом на большак. Короче – засиделся. Так что он не прочь был бы и пройтись пешком, могильщика, как и волка, ноги кормят. Если не можешь двигаться в достаточном темпе от одного города-призрака к другому, сдохнешь от голода по дороге. Но кто пойдёт пешком, когда можно ехать на повозке, лёжа, да ещё и с набитым брюхом?
Вообще, всё начиналось довольно удачно – Велион и не думал, что его подберёт первый же обоз, да ещё и согласятся кормить. Возможно, причиной тому было то, что он снял перчатки. Денег у него осталось столько, что можно было считать, будто их вообще не осталось – на дне кошеля катались, не встречаясь друг с другом, три медяка. Весной, когда еды было меньше всего, на эти деньги можно было бы запастись только сухарями из желудёвой муки. Да и то, вряд ли бы их хватило на недельный переход. С обозом тотенграбер вряд ли преодолеет расстояние до Эзмила быстрее, чем пешком, зато о еде можно не думать. Так что всё просто великолепно.
