Денис Юрин - Охота на короля
Душевные переживания кумушки по поводу безвозвратно загубленной лиходеями снеди во сто крат усилила физическая боль. Решившие расспросить ее о Вебалсе гости вели себя по-хамски и распускали руки. Нет, у них и в мыслях не было приставать к обнаруженной на кухне толстушке, а вот заламывать кисти и пытать Терену они не постеснялись, совершенно позабыв, как должен вести себя гость в чужом доме, притом неприглашенный.
Несмотря на неповоротливость полной фигуры и не сходящее с лица добродушное выражение, порой ставящее под сомнение умственные способности тучной дамы, в опасной ситуации Терена проявила достойную прыть и завидную смекалку. Огрев одного из мучителей по макушке, а второго угостив кипящим варевом из котелка, женщина молниеносно ретировалась с арены ристалища, ей хватило ума не встать пышной грудью на защиту разгромленной кухни и еще частично годной к употреблению еды.
* * *Вот в принципе и все, что компаньонам удалось узнать с момента сказочного освобождения до окончания их долгих, утомительных блужданий по топям вутеркельского леса. Терена была просто не в силах одновременно сочетать три сложных умственных процесса: утопая в мутной воде по то место, где у остальных дам находится талия, следить за дорогой, поддерживать логическую цепочку повествования и рассказывать дорогим ее нежному сердцу мужчинам о своих страхах и душевных переживаниях. Когда накапливается слишком много дел, то необходимо сконцентрироваться на главном, оставив на потом все второстепенное. Так и поступила спасительница: на время прервав рассказ, стала внимательней смотреть себе под ноги и сетовать, чего ей довелось за последние дни натерпеться.
Палион поначалу злился и даже пытался совершить невозможное, то есть заставить женщину пересмотреть сомнительную, с его точки зрения, систему ценностей, однако это было столь же бесполезно, как принудить курицу запеть петухом. Вскоре бесплодные попытки разведчика были довольно грубо прерваны неожиданно вставшим на защиту своего творения Вебалсом. Озет не торопился узнать, что произошло с Тереной потом. Говоря откровенно, дальнейшие мытарства чудом выбравшейся из города дамы колдуна не очень-то и интересовали. Он понял главное: разыскивающие его были из Ордена, притом до нападения на дом Терены у них состоялся «серьезный разговор» с кем-то еще. По крайней мере вдовушка утверждала, что до того, как она познакомила физиономию старшего из нахалов со своей горячей стряпней, его лицо уже было обмотано окровавленной тряпкой. Кто-то выдал его и навел врагов на тщательно выбранное убежище. Друзей у колдуна в Дукабесе не было, поэтому на незавидную роль предателей претендовали только вампиры, с которыми раньше ему приходилось иметь дела.
«Ирония судьбы, по-другому не скажешь, – усмехался про себя Озет, не спешивший делиться с товарищем смелыми предположениями. – Кровососы выдали меня Ордену, а я, даже не подозревая о том, вынудил их отвлечь охотящихся за мной рыцарей на себя. Интересно, из их общины хоть кто-нибудь выжил? И должны ли меня мучить угрызения совести? Наверное, да, хотя, с другой стороны, с лживыми и алчными пиявками по-другому общаться нельзя. Если ведешь игру честно, то непременно надуют, да потом еще и бахвалиться будут, как ловко простачка наивного провели».
Размышления на тему, стоит ли дать мукам совести немножко потерзать себя, были неожиданно прерваны довольно ощутимым тычком в бок. Локоть у Палиона был острым и, пройдя вскользь по ребрам, доставил колдуну несколько неприятных мгновений.
– Смотри, что это? – вопросил разведчик, указывая перепачканным тиной пальцем на завалившуюся на бок избушку, одиноко возвышавшуюся на небольшом островке среди болот.
– Королевские покои, – проворчал в ответ Вебалс и, самое удивительное, не соврал.
Давно, еще в те времена, когда вутеркельский лес не потонул в зловонных болотах, эти места были любимыми королевскими угодьями. Уродливое, наполовину истлевшее строение являлось когда-то маленьким уголком комфорта и уюта в дремучей глуши, точнее его небольшой и не самой лучше частью. Шикарные апартаменты для королевских особ уже давно были разобраны и перевезены в другое место. Лесничие оставили в вутеркельском лесу лишь пристрой, в котором жил сторож, и неказистый сарай для инвентаря. Глядя сейчас на развалившуюся избушку, было трудно сказать, коротал ли в ней холодные ночи лесничий или мирно покоились лопаты, вилы да грабли. Время и сырость постарались на славу, почти до конца уничтожив следы присутствия человека в дикой, лесной глуши.
– Может, погреться зайдем? – робко предложила Терена.
– Ага, а если крыша обвалится, – возразил Палион, адресуя свою речь не даме, а всеведущему колдуну, бывшему знатоком окрестностей, а следовательно, и авторитетным экспертом, на мнение которого приходилось полагаться.
– Стены обпинывать не будешь, так и крыша устоит, – проворчал Вебалс и, приводя неоспоримые аргументы в пользу посещения памятника болотной архитектуры, направился в сторону развалюхи. – Близится ночь, нам нужен отдых. К тому же мы замерзли, а внутри можно найти парочку относительно сухих досок. Мне кажется, тепло костра нам не повредит.
– Я могу что-нибудь вкусненькое приготовить, – поддакнула Терена, но осеклась под строгим взглядом Озета.
– И не думай об этом! Болотную гадость жрать не намерен, так что о стряпне позабудь!
Слова колдуна прозвучали как строжайший приказ. Действительно, единственной живностью, из которой можно было бы сварить похлебку, были лягушки, но расплодившаяся в мутной воде мелкая ползучая нежить уже давно уничтожила последнюю квакающую особь. Вебалса и так удивляло, чем питались снующие под ногами скользкие, мерзкие твари.
«Наверное, от нехватки в окрестностях мяса они перешли на тростник и кору. Еще одна ошибка Кергарна, еще один существенный просчет, – злорадствовал Вебалс, осторожно карабкаясь по шатким пням и протискиваясь между торчащих из воды веток упавших деревьев. – Люди уже давно не захаживают в глубь леса, а если парочка придурков в год случайно и забредет, то с ней живо расправятся более крупные хищники: оборотни да вутеры. Полнейшее истребление популяции лесной живности в скором времени приведет к необратимым последствиям. Примитивные формы нежити быстро приспособятся к новым условиям, и гнилая древесина вместе с болотной травкой превратятся для них в самое желанное лакомство. Если через годик-другой в эту глушь забредет человек, то он сможет спокойно расхаживать между безобидных, травоядных тварей. Кергарн хороший тактик, но ужасный стратег. Наполняя мир своими отвратительными творениями, он и не подумал учесть неумолимый фактор времени, то неуклонное обстоятельство, что природа все равно расставит все на свои места. А может быть, и наоборот? А что, если как раз на это он и рассчитывал? Действительно, какой же я наивный дурак, не вижу явного! Нежить всего лишь инструмент, она завоевала местность, отбила ее у людей, а затем превратилась в безобидных существ, мирно доживающих свой век и не оставляющих потомства. Кергарн хочет покорить мир, а не уничтожить или изменить. К тому же он довольно ленив и явно не собирался перемещать ползунов из одной местности в другую. Гораздо проще сотворить новых тварей, чем таскать за собой огромный террариум. Нежить для него всего лишь одноразовый инструмент, который после использования можно смело выбросить, как старую, отслужившую свой век половую тряпку».
![Антон Кулаков - Дерево и пень[СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
