Питер Дэвид - Армии света и тьмы
Притворство никогда не относилось к числу умений Вира.
- Я сомневаюсь, что Министр будет склонен прислушаться ко мне.
- Тогда почему я должен проявить б?льшую склонность?
- Потому, - сказал Вир с неожиданной горячностью, - что вы находитесь здесь, а Министр - нет. Потому что ему, - и Вир указал пальцем в ту сторону, где, по его представлению, во многих-многих парсеках отсюда, находилась Прима Центавра, - нет дела до жизни тех, кто находится здесь. Но я подумал, что, возможно, жизнь этих людей может оказаться небезразлична вам, поскольку вы несете за них прямую ответственность. Поймите, пока мы болтаем здесь, расхаживая по кругу и переливая из пустого в порожнее, риск продолжает расти, с каждой ушедшей минутой. Скоро уже будет слишком поздно. Может быть, даже сейчас уже слишком поздно. Разве вы не понимаете? Ведь ваши люди не просто исчезают. Они погибают!
На какое-то мгновение показалось, будто Ренегар засомневался. Но затем его лицо, как и его сердца, вновь обрели твердость.
- У меня нет доказательств.
- Вы слышали мои слова, и вы видели своими глазами: ваше население тает. Что еще нужно?
И в этот самый момент, в очередной раз подтверждая давно уже сложившееся у Вира убеждение о любви Великого Создателя к черному юмору, раздался взрыв. Судя по грохоту, взрыв произошел где-то в районе раскопок, и, похоже, это был не просто взрыв. Словно в планету врезалось огромное небесное тело, и от этого столкновения вся планета начала раскалываться на части. Офис тряхнуло с такой силой, что у Вира не было ни малейшего шанса устоять на ногах. Только что он стоял перед столом Ренегара, и вот он уже лежит на спине. Но и Ренегар, сидевший в кресле, оказался не более удачливым, чем Вир. Кресло, поменявшись с Ренегаром ролями, теперь уже само оседлало могучего центаврианина, прижимая его к полу.
Как ни странно, это оказалось только к лучшему, потому что огромный кусок потолка, обвалившись, обрушился на то самое место, где только что сидел Ренегар. Возможно, получив такой удар, он и сумел бы выжить, но уж точно, получил бы сотрясение мозга, если не что-нибудь похуже.
Ренегар, проявив удивительную прыткость для персоны столь внушительных размеров, выбрался из-под кресла и вскочил на ноги. Он в замешательстве смотрел на Вира, и Вир с мрачным удовлетворением отметил про себя, что впервые с момента их встречи, Ренегар не выглядел чопорным или самодовольным. Очевидно, предостережения Вира касательно надвигающейся катастрофы стали гораздо весомее после того, как катастрофа внезапно действительно произошла.
Все инстинкты, какие только имелись у Вира, подсказывали ему, что сейчас самое время убираться отсюда к чертовой бабушке. Бежать обратно к тому месту, где тайно приземлился корабль техномагов, и улетать прочь из этого мира, так далеко, как только можно убраться человеку, или не-человеку. Но Вир знал, что он достиг такой точки в своей жизни, когда инстинкты уже не могли ему хоть чем-нибудь помочь. Биологические импульсы, призывавшие к самосохранению, к осторожности, - всем этим требовалось сейчас пренебречь. И не столько ради Примы Центавра, сколько ради самого Вира. Потому что не было возможности, абсолютно никакой возможности, следуя своим инстинктам, вернуться на Вавилон 5, спрятаться в своей каюте, натянуть одеяло на голову и притвориться, что ему нет дела до тьмы, окутавшей его мир и угрожающей его народу. Так вот и бывает, когда узнаешь, кто таится во тьме, понял Вир. После этого не знаешь, в какую сторону смотреть. Потому что если случайно начнешь глазеть на тень, то рискуешь побледнеть, заметив, что тень в свою очередь смотрит на тебя, и подскочить, увидев, что тени, встревожившись, начали надвигаться на тебя. А когда смотришь на свет, он не только ослепляет своей яркостью, но еще и напоминает, что ты должен сделать все возможное, чтобы уничтожить тьму. И свет не склонен прощать тебе бездействие.
- Что… происходит? - выдохнул Ренегар. Дребезжание продолжалось, становилось все более резким с каждой секундой.
Вир начал различать некий аромат. Запах, который возникает при освобождении в воздухе огромного количества энергии, например, после происшедшего неподалеку удара молнии, когда выделяется большое количество озона. Прислонившись спиной к стене, Вир уперся ногами в пол и заставил свое тело подняться. И немало изумился, что, когда он после этого заговорил, голос его звучал спокойно и уверенно.
- Что происходит? - Вир перекрикивал грохот, одновременно пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. - Я скажу тебе, что происходит. Происходит именно то, о чем я предупреждал. Выбирайся отсюда, если хочешь жить. Улетай с этой планеты. Постарайся добраться до Примы Центавра, - голос Вира становился все громче, все резче, - и передай Министру Дурле, что вся эта затея с раскопками была сущим бедствием. И помни, что некий Вир Котто оказался единственным, кто пытался предупредить тебя о надвигающейся катастрофе. Помни, Ренегар, кто твои настоящие друзья. Когда-нибудь это может спасти тебе жизнь. А теперь беги. Беги!
Ренегар столь яростно кивнул головой, что на мгновение Виру показалось, будто его голова держится не на шее, а, подобно голове Мистера Мордена, на пике, воткнутой в землю. А затем, без лишних слов, Ренегар выбрался из своего офиса. Вир последовал за ним. Но дальше их пути разделились: Ренегар, пошатываясь, поскольку земля продолжала колебаться, направился в сторону космопорта, а Вир повернул в противоположном направлении.
Он должен все увидеть собственными глазами. Он должен знать, чему он посмел бросить вызов, он должен сам стать очевидцем того, что происходит сейчас на этой планете. И хотя все его чувства вопили, умоляя его повернуть в обратную сторону, Вир заставлял себя идти прямо навстречу опасности. Понять, в какую именно сторону нужно для этого идти, было несложно. Неподалеку разливалось в небе некое свечение, и различимы были все новые выбросы энергии, мелькавшие в воздухе, подобно разрядам электричества.
И там вырастала некая конструкция.
Вир не мог различить толком, что это было такое. Но оно было в самом центре раскопок, виднелась верхняя кромка этого объекта, она была округлой и…
…и она поднималась.
Вир резко остановился, но вовсе не из-за вида вырастающего из-под земли таинственного сооружения. Просто он заметил неподалеку лежавшего на земле центаврианина. Если говорить точно, то заметил он лишь верхнюю половину тела этого человека; нижняя половина так сильно обгорела, что в ней невозможно было признать что-то, ранее составлявшее часть живого организма. Выжить с такими травмами невозможно, и тем не менее центаврианин до сих пор был жив. Единственным уцелевшим глазом он смотрел на Вира и тянулся к нему с немой мольбой.
