Наталья Резанова - Шестое действие
Образ не складывался.
Ситуацию еще более запутывал анонимный работодатель – человек, по всей вероятности, богатый и знатный. И по этой причине не желающий, чтоб простые смертные знали о его делах. Весьма грязных и кровавых, как он успел, услышать. Если Вендель не соврал. И похоже, что в чем в чем другом, а в этом Вендель не врет.
Ладно, видывали мы и не такое. А если бы все складывалось и прояснялось сразу, было бы очень скучно жить.
Почти все побасенки, которыми жители Эрда стращали друг друга в течение тысячи лет, можно было разделить на две категории: лесные и морские. На море честных купцов подстерегали бури и кровожадные пираты (если забыть, что древние эрды все без исключения были кровожадными пиратами). В лесах таились дикие звери и разбойники, из-за лесов подходили к городским стенам вражеские армии. Что тут, казалось, поделаешь – Эрд страна приморская и наиболее лесистая в империи. Но если море и связанные с ним истории в ближайшее время не должны были претерпеть изменений, то за леса, особливо после того, как герцогство Эрдское стало провинцией, взялись основательно.
Легендарные вековые дубравы, где древние эрды приносили кровавые жертвы жестоким богам, стройные колоннады сосен, угрюмые ельники – отрада браконьеров, – все-все безжалостно шло под топор, на потребу верфей и городов. Их место занимали пашни и пастбища, ухоженные огороды, а в последнее время северяне старательно принялись высаживать яблони и груши. Впрочем, Эрдская провинция пока в этом отношении сильно отставала от Карнионы, где на многие мили можно было не встретить ни одного вольно растущего дерева: только виноградники, сады, оливковые и апельсиновые рощи. И дорога от Вальграма до Аллевы большей частью еще пролегала среди лесов, суровых и мрачных, как в стародавние времена. Однако вблизи Аллевы вмешательство человека вновь стало заметно. Так получилось, что в своих многочисленных разъездах Мерсер ни разу не попадал в Аллеву. Но ему были известны кое-какие истории про этот город – из тех, что рассказывают на ночь глядя. И у него создалось впечатление, что Аллева со всех сторон окружена густыми лесами – ан уже нет, оказывается.
К городу стало труднее подобраться, из него стало труднее выскользнуть. Это обстоятельство необходимо было учитывать.
Почему Аллева?
Кто из них подстроил другому ловушку – Анкрен или ее наниматель?
Город Аллева, несмотря на свою провинциальность, оказался не такой дырой, как ожидал Мерсер. Главные улицы были даже вымощены. И немало имелось гостиниц, постоялых дворов, харчевен и пивных. Может, это осталось с тех времен, когда в Аллеве квартировал драгунский полк – в прошлом веке для борьбы с разбойниками, в нынешнем – для утверждения порядка после прихода к власти генерал-губернатора. А может, из-за ежегодной ярмарки в Михайлов день. Это было достижение послевоенной эпохи. Сначала сюда съезжались лесоторговцы, а потом стали торговать разной полезной в хозяйстве утварью. Соответственно, появились в городе столярные, шорные и гончарные мастерские. Была и одна стеклодувная. Нынче не только в мещанских, но и в зажиточных крестьянских семьях принято было обзаводиться для праздничных случаев стеклянной посудой. Конечно, не цветной – такая была простолюдинам не по карману, да и не умели в Аллеве делать цветного стекла. Вот белого – сколько угодно.
Набор стеклянной посуды – графин, блюда и бокалы – Мерсер увидел за спиной владельца «Полумесяца». Судя по слою пыли, посуда была для красоты, должна была свидетельствовать о благосостоянии и местном патриотизме, а пользовались постояльцы, вероятно, глиняными кружками и оловянными мисками.
«Полумесяц» был приличным и тихим заведением в трех кварталах от Ратушной площади – по здешним понятиям, далековато. Первоначально Мерсер намеревался расспросить хозяина гостиницы, но одного взгляда на этого человека хватило, чтоб изменить планы.
Мерсер хорошо знал подобный тип эрдского обывателя: «ничего не видел, ничего не знаю». Выбить из такого нужные сведения можно было лишь шантажом либо угрозами с применением физической силы, но на шантаж у него не было времени, а пытать хозяина он не собирался. Поэтому он просто снял номер. Попутно выяснилось, что в Аллеве еще не завели обычая записывать постояльцев в особую книгу. Следовательно, простейшая возможность узнать, под каким именем здесь останавливалась Анкрен, отпадала. Однако круглое девичье лицо в обрамлении белого чепца, мелькавшее в дверях, покуда Мерсер договаривался с хозяином, внушало определенные надежды. Дверь, судя по всему, вела на кухню, а девица была служанкой. Наверняка она что-то видела. Даже если она не знает, что видела.
Хозяин цыкнул, служанка исчезла, а Мерсер поднялся в отведенный ему четвертый номер. Гостиница была устроена как большинство подобных заведений в провинции, то есть в два этажа. На первом располагались зал с распивочной, кухня и хозяйское жилье, на втором – номера. Окна выходили на улицу. Обстановка была более чем скромная, однако в номере не так давно убирали. По крайней мере, если не удастся найти никаких сведений, гарантирован нормальный ночлег…
Мерсер поставил на стул сумку и выглянул в окно, на пустынную улицу, освещенную солнцем. Долго ждать не пришлось. Давешняя служанка с корзиной в руках вышла из дверей и двинулась туда, где, как успел заметить Мерсер, в Аллеве располагался рынок. Теперь главное – не упустить случай. А это зависит только от него.
Он не ошибся – завязать знакомство не составило труда. Служанка – ее звали Тильда – не имела ничего против внимания привлекательного постояльца. Работа в гостинице отучила ее от излишней застенчивости, но все же Аллева был слишком провинциальным городом, чтобы бойкость заменить наглостью. Она премило болтала о разных пустяках и как дитя обрадовалась медовой коврижке, которую купил ей Мерсер с лотка. Сам он сказал, что приехал по делам, связанным с наследством, и не знает, сколько ему придется остаться в Аллеве.
– А у вас тут, наверное, тишь да гладь да божья благодать? Поди, и не случается ничего? – бросил он наугад. И ему повезло.
– А вот и нет! – поспешила возразить Тильда. – Тут у нас недавно такие страсти творились!
– «У нас» – это в городе?
– Да в гостинице же! Прямо в том номере, что вам отвели… Ой! – спохватилась она и прикрыла рот ладонью. – Хозяин меня убьет, ежели узнает, что я проговорилась…
– А он не узнает, – подбодрил ее Мерсер. – Рассказывай, я люблю, когда страсти.
Обрадованная тем, что нашла родственную душу, Тильда принялась повествовать. И Мерсер узнал, что в прошлом месяце («ну, еще когда дожди были, холодина») в том самом номере как-то поутру ни с того ни с чего оказалось полно чужих людей. Она, Тильда, пыталась за ними подсмотреть, но ее прогнали. Все же она видела, как «эти самые» ходили вокруг «Полумесяца», как на страже. А Йонас, привратник, по секрету рассказал, что они пришли среди ночи, и впустил их хозяин, и поднялись в тот номер, а потом выскочили оттуда, как ошпаренные, и выбежали на улицу. А потом снова вернулись. Но не все. И пробыли два дня, а после ушли совсем. А до того в номере жила какая-то тетенька, приезжая. И Йонас говорил, что не видел, как она уезжала или уходила, и никто не видел, а только не было ее больше в гостинице. Как сквозь землю провалилась. Что за тетенька? А бог ее знает. Некрасивая, немолодая. Тильда с ней и не говорила ни разу, хозяин сам подавал в номер и еду, и вино. Но она, наверное, непорядочная – без прислуги была.
