Роджер Желязны - Миры Роджера Желязны. Том 22
Пора отсюда выбираться!
Сияние стен слепило глаза, со всех сторон высились кристаллы. Мы неслись мимо них вверх, через мшистые лощины с маленькими, совершенно круглыми прудами, гладкими, как зеленое стекло.
Путь преградили высокие заросли папоротника. Мы помчались напролом. Вдали что-то затрубило.
Поворот, дальше прямо… Теперь папоротники красные, шире и ниже прежних… За ними — обширная равнина, розовеющая на закате.
Вперед, по бледной траве… Запах свежей земли… Далеко впереди — горы темных облаков… Слева проносятся звезды… Короткий залп мелких капель воды… На небо взлетает синяя луна… Мерцание среди темных силуэтов… Воспоминания и глухой рокот… Запах шторма, порывы ветра… По звездам несутся облака… Огненный трезубец вонзается в разбитое дерево, дерево ярко вспыхивает… Покалывание… Запах озона… Сплошной, как из ведра, ливень… Ряд огоньков слева… Цокот копыт по булыжной мостовой… Приближается странная машина — цилиндрическая, пыхтящая… Мы разминулись…
Сзади — отчаянные крики… Лицо ребенка в освещенном окне… Цокот… Всплески… Витрины лавок и дома… Дождь усиливается, слабеет, кончается… Приходит туман, слева разгорается жемчужный свет… Земля под копытами становится мягче, краснеет… Свет в тумане все ярче и ярче… Новый ветер, теперь в спину, теплеет…
Бледно-лимонное небо… Оранжевое солнце ракетой взлетает к зениту… Мир охватывает дрожь! Совершенно непредвиденная вещь, я здесь ни при чем… Земля под нами дрожит… Новое небо, новое солнце, ржавая пустыня, в которой я только что очутился. Раздается треск, мы со Старом оказываемся в одиночестве, среди белого ничто — актеры без декораций. Мы ступаем по ничему. Свет идет отовсюду и ниоткуда и освещает только нас. Непрестанный треск; я вспомнил, как в России ехал весной вдоль реки. Стар, побывавший не в одной Тени, испуганно всхрапнул.
Я внимательно оглядываюсь. Появляются смазанные очертания; становятся резче, яснее. Все, как раньше, только какое-то блеклое. Из мира исчезла часть красок.
Мы сворачиваем налево, скачем к невысокому холму, поднимаемся, останавливаемся на вершине.
Черная Дорога — тоже не такая, как раньше, даже в большей степени, чем все остальное. От моего взгляда она покрывается рябью, чуть не волнами. Треск не стихает, напротив, делается громче…
С севера дует ветер; легкий поначалу, он все усиливается. Посмотрев туда, я вижу, как собираются темные тучи.
Я знаю, что ехать надо быстро, как никогда прежде. В месте, где я был — когда? не важно, — происходит разрушение и созидание. Волны движутся от Амбера. Все, что вокруг, может исчезнуть — вместе со мной. Если королю Оберону не удастся Шалтая-Болтая собрать.
Я тряхнул поводьями, мы понеслись на юг.
Равнина… Деревья… Разрушенные здания… Быстрее… Дым лесного пожара… Стена пламени… Исчезла… Желтое небо, голубые облака… Пролетает армада дирижаблей… Быстрее…
Солнце падает за горизонт, словно раскаленная железка в ведро воды, звезды растягиваются в полосы… Бледный свет на прямой тропе… Звуки отскакивают от темных смазанных пятен, возвращаются пронзительным воем… Свет все ярче, мир — все бледнее… Что-то серое справа, слева… Кроме тропы смотреть не на что… Завывание превращается в режущий уши визг… Формы сливаются… Мы мчимся из Теней сквозь туннель, а тот начинает вращаться…
Поворот, еще один… Реальна лишь дорога… Мимо проносятся миры… Я перестал управлять происходящим и ехал теперь на гребне силовой волны, единственное предназначение которой — убрать меня из Амбера и зашвырнуть в Хаос… Вокруг дует ветер, уши заполнил крик… Никогда еще я не использовал свою власть над Тенями на пределе возможностей… Туннель становится гладким, как стекло… Мне кажется, что я низвергаюсь в водоворот, в око тайфуна… И Стар, и я взмокли от пота… Дикое чувство побега, будто кто-то меня преследует… Дорога стала абстракцией… Я смаргиваю, пот жжет глаза… Долго я такую скачку не выдержу… Биение у основания черепа…
Я мягко потянул поводья, Стар замедляет бег… Стены туннеля делаются зернистыми… Не равномерное затемнение, а какие-то кляксы — серые, черные, белые… коричневые… проблеск синего… зеленый… Завывание переходит в низкий рев, стихает… Ветер слабеет… Появляются и исчезают формы… Медленнее, медленнее…
Тропы нет. Я еду по мшистой земле. Небо синее, облака белые. У меня кружится голова. Я тяну поводья. Я…
Я опустил взгляд и был потрясен, обнаружив себя на окраине игрушечной деревни. Дома поместились бы на моей ладони; тоненькие дорожки, по ним ползают крошечные машины… Я посмотрел назад. Мы раздавили несколько таких миниатюрных жилищ. Оглядевшись, я заметил, что слева их меньше, и аккуратно направил жеребца туда, продолжая двигаться, пока мы не выбрались из поселка. Мне было совестно — что бы это ни было, кто бы там ни жил. Но ведь я ничего не мог сделать.
Мы снова поехали через Тени, пока не набрели на некое подобие заброшенного карьера под зеленоватым небом. Здесь я почувствовал себя увереннее. Слез с лошади, выпил воды, немного побродил. Глубоко вдохнул сырой воздух.
Я порядком удалился от Амбера, дальше вряд ли кому когда было нужно, и заметно приблизился к Владениям Хаоса. Так далеко я почти никогда еще не забирался. Я выбрал это место для отдыха, как самое близкое к нормальным условиям из попадавшихся мне по пути, дальше изменения будут все сильнее и сильнее.
Я разминал сведенные судорогой мышцы, и тут высоко в небе раздался крик.
Посмотрев наверх, я увидел, как снижается что-то темное. Грейсвандир сам прыгнул мне в руку. Но пока существо спускалось, свет упал по-новому, и его крылья вспыхнули огнем.
Птица сделала круг и села мне на плечо. Ее пугающие глаза светились чем-то вроде разума, но я не стал Уделять им особого внимания. Вместо этого я вернул Грейсвандир в ножны и потянулся за папашиной посылкой.
Судный Камень.
Из этого следовало, что почти безнадежное предприятие с тем или иным результатом закончилось. Огненный Путь или починен, или нет. Отец или жив, или нет. Выберите по одному варианту из каждой колонки.
Теперь последствия его поступка будут расходиться от Амбера по Теням, как круги по воде. Скоро я с этими кругами познакомлюсь поближе. А пока у меня приказ.
Я надел цепочку, уронил Камень себе на грудь и опять вскочил в седло. Моя кровная родственница коротко клекотнула и поднялась в воздух.
Мы снова ехали.
…Место, где, по мере того как небо белело, земля темнела. Потом засветилась земля, а небо стало черным. Потом наоборот. Снова… С каждым шагом они будто переключались, когда же мы поехали быстрее, все превратилось в стробоскопическую серию неподвижных кадров, потом в плохой мультфильм, в дерганое немое кино и наконец смазалось.
