Сергей Костин - Пепел Ара-Лима.
В центре группы коренастый, с пыльной сединой человек обнимал за плечи бледную, такую же седую, как и он, женщину. Его дикие глаза, наполненные невыносимой ненавистью, метались от высоких деревянных крестов у стен с распятыми на них людьми, к хохочущим легронерам, забавляющихся киданием камней в несчастных. Некогда белая рубашка на человеке потемнела от крови, а грязная бинтовая повязка на плече говорила за то, что он не отсиживался во время осады в глубоких подвалах.
Жалок был его вид. И если бы не тяжелый золотой браслет с талисманом Ара-Лима на запястье, да не височная печать, покрытая потеками крови, вряд ли бы кто узнал в истерзанном человеке короля Хеседа.
— Скоро все закончится, — говорил он, гладя прильнувшую к нему женщину по рано поседевшим волосам. — Скоро и мы уйдем к небесным ангелам. Встретимся с Отцом нашим Граном. Мы честно боролись. И честно хотели умереть. И не наша вина в том, что видим мы разрушенный город таким, каким он стал. Потерпи Тавия, скоро все закончится.
— Не о себе плачу, — женщина оторвалась от плеча, посмотрела в глаза королю и мужу. — Ты же знаешь.
— Знаю. Конечно, знаю, Тавия. Наши молитвы с ним. Да поможет ему Гран. Элибр преданный слуга и телохранитель. Он смел и быстр. Сильней его нет в нашем бедном королевстве. И он сделает то, что обязан сделать. Не плачь, моя Тавия.
Король Хесед смотрел на любимую женщину, только год назад ставшую королевой. Смотрел на жалкие остатки гарнизона. Он понимал, что всем этим людям придется умереть. Кэтер не милует тех, кто встал на пути у Империи Избранных.
Есть ли его вина в том, что эти несчастные люди и эта несчастная молодая женщина, поседевшая от горя, погибнут, не дожив до завтрашнего рассвета? Все ли он сделал для спасения своей страны? Нет! Тысячу раз нет! Он не сумел обуздать отбившихся от королевского трона керков. Не сумел поднять племена. Не сумел убедить соседей в опасности военных походов Кэтера. Он многое чего не успел.
— Но ты успел сделать самое главное, — Тавия через слезы улыбнулась и погладила его по щеке, словно услышала мысли своего короля. А может и правда услышала. Ведь не зря же говорили, что в ее жилах течет кровь натцахских прорицателей.
— Это было прекрасное время. И оно еще вернется. Вернется, чтобы отомстить за павший Ара-Лим.
Хесед улыбнулся. И было в этой улыбке нечто такое, что даже солдаты Кэтера, заметившие этот нечеловеческий оскал, затихли пораженные. Вера в будущее и твердая надежда на отмщение, вот что увидели кэтеровские легронеры.
— Закройте ему рот! — заорал очнувшийся цеперий, которому было поручено охранять со своим взводом пленников. — Заткните эту пасть, пока я не пересчитал ваши ребра! Никто не смеет улыбаться солдатам великого Кэтера
Легронеры, приученные беспрекословно выполнять приказы командира, рукоятками мечей растолкали слабую преграду из тел, поднявшихся на защиту своего короля, подскочили к Хеседу и обрушили град тяжелых ударов на голову короля. Королева Тавия, попытавшаяся закрыть собой мужа, была грубо откинута в сторону, под копыта лошадей, выскочивших из-за сваленной набок осадной башни.
— Именем верховного Императора Каббара!
Сильные кони растолкали засуетившихся легронеров, оттеснили к догорающей башне, образовали плотный круг из потных мускулистых тел вокруг кучки пленников. Оставили только неширокий проход, по которому к несчастным неспешно подъехал, сверкая золотыми доспехами, сам верховный Император.
— Слава Императору!
Близкие и далекие солдаты, все, кто слышал этот громкий клич императорской кодры, присоединились к нему, колотя мечами о щиты. И над поверженным городом, над обугленной равниной, над павшими телами и распятыми защитниками пронесся громогласный рев: — «Слава Императору».
— Король Хесед? Великий и непобедимый, овеянный людской славой и женской лаской король Хесед? Один, без своего воинства? Без свиты и слуг? Без трона? Эй! Кто-нибудь, принесите королю Хеседу трон. Негоже королю стоять перед степной чернью.
Не видно из-за золотой маски-шлема, улыбается ли Каббар, или серьезно говорит.
Метнулись верные оруженосцы по сторонам. Бросились на поиски псы верные. Вот уже и тащат стул, грубо сколоченный. Из трактира приходного, штанами многочисленных пьяниц засиженный.
— Займи свое место, король Хесед. А мы тебе в ноги упадем. Воздадим королевские почести.
Хесед поднял на Каббара глаз, второй от удара заплыл невозможно. Отпихнул ногой треногу неустойчивую, кабацкую.
— Шутом меня сделать хочешь, тварь степная?
Шелохнулся навстречу к Императору, кулаки содранные до синевы сжав.
Верные охранники шагу сделать не позволили. Сбили с ног, голову седую в пыль вжали, позвоночник загнули до крика, руки за спину закрутили, не пожалели и раненую, кровью залитую. Зароптали бывшие защитники столицы, закричала сквозь зубы королева Тавия. Десятки мечей в их сторону повернули, к груди примеряясь.
— Отпустите его.
Верховный Император подал знак, подскочил к лошади человек специальный, для работы скотской обученный. Подставил спину под золоченые сапожки Каббара.
Каббар спрыгнул сам, отпихнул сапогом скота рабочего. Слишком низко тот прогнулся, не угадал желания императорского.
— Что же ты, король Хесед, на соседа своего кидаешься? Где же твое уважение гостеприимное? Или Мадимия больше не славиться радушием? Не привечает дорогих гостей белокаменный город яствами изысканными и богатствами несметными? Что случилось с твоим великим городом, король Хесед? Ответь мне, ничтожному.
Ничего не ответил Хесед. Только глазом одним врага буравил, скрепя зубами окровавленными.
— Говорить не хочешь? — удивился Каббар, возмущенно взмахнул железными, в тонкое кольцо, рукавами. — Брезгуешь с мальчишкой говорить? Снимите с меня шлем!
Ловкие пальцы оруженосцев отстегнули застежки металлические, распутали завязки кожаные. Стянули шлем прочный, с ликом золотым, с красным двойным гребнем.
— Слава лику Императора! — заорали восторженно легронеры. На колено опустились, головы склонили в робком почтении. Одни цеперии, особо к императору приближенные, зорко за всем следили, руки с мечей не убирали.
Каббар, сын Тулла, Император по наследству и по закону, был невысок, как все степняки, скуласт, почти худощав, но силой богами невероятно одарен. Широкий нос с большими ноздрями, редкие прямые волосы, никогда не собиравшиеся в пучок. Высокий лоб с печатью императорской. Сросшиеся брови неподвижные. И глаза, от одного взгляда которых нехорошо становилось на сердце каждого, кто встречался взором с верховным Императором.
