Исуна Хасэкура - Волчица и пряности. Том 14
– Письма обычно отправляют из далеких земель, так что будет ли это правильно?
– Мм? – на этот раз озадаченно переспросила уже разносчица.
Хоро тоже явно не понимала. Она озадаченно смотрела на Лоуренса снизу вверх.
– Если ты не против того, чтобы я послал тебе такого рода письмо из далеких земель, я с удовольствием напишу, что мечтаю отведать здешнюю еду, пока она горячая.
Девушка вскинула голову и полуулыбнулась уголком рта.
– Мне не очень нравится идея отправляться в дальние края, чтобы обслужить всего одного человека. Лучше уж остаться здесь, где я могу обслуживать многих.
Одному Единому богу ведомо, сколько любовных слухов ходило вокруг этого места.
Если бы не Хоро, Лоуренс вполне мог бы угодить в ее ловушку.
Провожая взглядом исчезающую в кухне девушку, Лоуренс сам себя укорил за такие мысли.
Их дело здесь было закончено; когда они с Хоро направились к своей повозке, волчица посмотрела на него прямо и заявила:
– Если бы я тебя не выкопала, ты всю жизнь просидел бы в земле.
Самоцвет только тогда становится самоцветом, когда выкопан из земли. «Даже не думай, что ты останешься самоцветом, если покинешь гранильщика, который тебя нашел», – вот что, вне всяких сомнений, имела в виду Хоро.
Лоуренс вздохнул.
– Все в точности так, – ответил он и почтительно взял Хоро за руку. В душе он возблагодарил Единого бога за то, что выбрался из таверны живым.
***
Ничто так не возбуждает аппетит, как нарезанный тонкими ломтиками чеснок, щедро политый маслом и посыпанный солью.
На следующий день Лоуренс ощутил разочарование в самом себе, поскольку вчера прикончил свое вино слишком быстро и, несмотря на все потуги, провалился в пьяный сон даже раньше Хоро.
Лоуренс смутно помнил, как Коул помогал ему подняться на ноги; а глянув мимо мальчика, он увидел торжествующе улыбающуюся Хоро, для которой его жалкое состояние точно служило закуской к спиртному. Впрочем, он не знал, какая часть этих воспоминаний была реальной.
Он поднял руку, тяжелую, будто набитую песком. Сев прямо, он в первую очередь убедился, что солнце давно взошло и что от него самого разит перегаром.
И что ни Хоро, ни Коула рядом нет.
Он потряс головой – и как будто на миг очутился в аду. Осторожно погладил голову рукой, потом медленно встал. Железный кувшин на столе, похоже, был наполнен свежей водой, достаточно холодной, чтобы на стенках образовалась роса.
Осторожно глотнув, Лоуренс оглядел комнату.
Ни плащей, ни балахонов видно не было – значит, его спутники пошли куда-то в город.
Внезапный приступ паники заставил его броситься искать свой кошель, однако, найдя его, Лоуренс обнаружил, что серебряков там осталось столько же, сколько было.
– Интересно, куда они пошли?
Лоуренс запрокинул голову и зевнул, потом открыл ставни, впустив в комнату поток убийственно ослепительного утреннего света.
На секунду Лоуренс сощурился, потом выглянул в переулок. Там куда-то вдаль семенила женщина с корзиной на голове. Рядом бежал мальчуган с сумой через плечо.
Совершенно непримечательный городской день.
Лоуренс вздохнул и решил было проверить, как выглядит его бородка, но тут его глаз поймал что-то белое.
Вглядевшись, он увидел две знакомые фигурки, идущие узкой дорожкой вверх на холм.
***
– В церковь? – переспросил Лоуренс, глядя на собственное отражение в воде. Вода была налита в бадью, бадья стояла на краю колодца.
Тут же, рядом, сидела Хоро; кивнув, она ответила:
– Да. Мой нос слишком устал от запаха чеснока и спирта в комнате. Малец меня упрашивал, поэтому мы пошли на «утреннюю мессу», или как это у них называется.
О запахе она жаловалась беспрерывно; впрочем, его ощущал даже сам Лоуренс, так что возразить ему было нечего. Ополоснув в бадье нож, он приложил его к щеке и поинтересовался:
– Много там было народу?
– О да. По-моему, они сначала вовсе не хотели нас пускать, но один взгляд на меня и Коула – и они раскаялись.
Странствующая монахиня и вместе с ней мальчик-бродяга; вне всяких сомнений, вид этой пары способен пробудить сострадание в сердце даже самого черствого церковного стража.
Но если вспомнить, что Коул изучал законы Церкви лишь для того, чтобы самому использовать Церковь, то непонятно, почему он хотел посетить мессу? Конечно, многие вполне серьезно верили в существование сразу нескольких богов, и если можно было чего-то добиться с помощью какого-то одного из них, то в него они верили сильнее. И, хотя Коул намеревался воспользоваться Церковью ради собственных целей, ничего странного не было бы, если бы, изучая ее законы, он и сам стал верующим. А может, все проще? Может, тихого мальчугана Коула притягивала к себе безмятежная атмосфера святилища?
– Однако у тебя, должно быть, отличное настроение, если тебе достало духа отправиться в логово врага.
Сидящая на краю колодца Хоро болтала ногами, как девочка. Но если бы она этого и не делала – то, что она в прекрасном настроении, было видно по ее лицу.
– О да. И Коул был в таком восторге. Хотя я улыбалась не совсем искренне, мы пошли в церковь, и меня это освежило.
Она ухмыльнулась чуть смущенно, и Лоуренс не мог не улыбнуться в ответ.
– Это в твоем стиле. Ты его отлично понимаешь.
Хоро слушала слова Лоуренса, точно это была далекая песня, приносимая ветром.
Когда речь заходила об отношениях между Хоро и Церковью, ее лицо обычно приобретало сложное выражение, словно это была трудная тема, не выразимая словами. Однако сейчас ее лицо было совершенно безоблачным, и она заявила с ноткой гордости в голосе:
– Я, в отличие от тебя, прекрасно знаю, что в жизни важно.
Проверяя ладонью остроту ножа, Лоуренс переспросил:
– В каком смысле?
– В смысле, что счастливое лицо Коула для меня важнее, чем более тривиальные вещи.
Глянув на отражение лица Хоро в клинке ножа, Лоуренс осторожно поднес этот самый нож к подбородку.
– Ты хочешь сказать, что, когда он упросил тебя пойти с ним, ты была еще более счастлива?
Он хотел поддразнить Хоро, однако та лишь пригнула голову и хихикнула. Она давала ясно понять, что ей нравилось, а что нет.
– Значит, совет, что ему с самого начала следует быть более открытым, – это всего лишь примитивная мысль глупого бродячего торговца, да?
Пока они ехали в повозке, Хоро постоянно тревожилась насчет нежелания Коула поделиться с ними тем, что его грызло. Пока Лоуренс, обнажив проблему, брился, Хоро спрыгнула со стенки колодца и принялась чем-то шуршать.
