Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – эрцфюрст
Еще бы, — сказал я и подумал, что для сэра Растера «погуляем» очень емкое слово, везде гуляет, как за столом, так и в битве, а теперь еще, как поговаривают за его спиной, и по гарпиям, где его принимают, как своего. — Надо, дорогой друг!
— Ох, как вы все правильно говорите…
— Еще бы, — согласился я. — Герои вернулись. Пир длился не три дня, а целую неделю, так как в последние дни подтянулись младшие командиры, не сумевшие попасть на церемонию открытия.
Я появлялся каждый день, поднимал кубок, провозглашал здравицу, сидел на троне несколько минут, затем исчезал по государственной надобности. Не знаю, чему они улыбались и как истолковали понятие государственной надобности, но я уходил в кабинет и брался за дела, чувствуя, как приближается роковой час икс, когда придется раскрыть все карты как перед чужими, так и перед своими.
Я уже всю зиму трудился в таком темпе, что по эту сторону Хребта и не зима вовсе, не поднимал головы от стола и так упахивался, что не всегда узнавал вырастающего на пороге сэра Жерара. Абсолютная власть в руках одного человека — нехорошо, но на определенном этапе нет более острейшей необходимости для выживания государства.
Страны, вставшие на путь свободных выборов правителей, пали под натиском авторитарных соседей, как та же Польша, что была крупнее, населеннее и сильнее России, но там заправляло выборное собрание, где один-единственный депутат мог сказать «Не позволяю!», и закон не проходил, что привело страну к хаосу.
Демократизация должна идти постепенно и более-менее одновременно во всех королевствах, так что не дам козыря в руки противников и сумею создать мощную боеспособную армию, могучий флот и развитую промышленность.
Всю зиму, почти не появляясь в Турнедо и Варт Генце, я медленно, но шажок за шажком, укреплял свои позиции, что неизбежно должны были ослабеть после окончании войны с Гандерсгеймом. Варваров там наконец не просто покорили, но самых упорных оттеснили к морю, где истребили начисто, не принимая предложений о сдаче, после чего я велел сперва привести эту провинцию к полной покорности, а уж потом две трети победоносного войска вернуть сюда. Треть оставил на кормлении и присмотре, чтобы местные королевства не слишком ворчали о потере своей королевскости.
А еще наконец-то собрал воедино свои сокровища, что хапал в странствиях, для них выделил особую комнату, вход туда только из моего кабинета. На стене повесил мечи: Зеленый, Озерный, Красный, он же Ночной, Травяной и прочие особые, выкованные гномами и чем-то волшебные, на столе разложил Небесные Иглы, Костяные Решетки, Комья Мрака и все то, чем можно подшибить дракона, в ларцы сложил талисманы и амулеты, некоторые весьма громоздкие, чтобы носить постоянно, но особо важные вещицы, как те мелкие кристаллы, из которых можно вырастить даже исполинскую башню, как получилось у Кадфаэля, постоянно со мной, зашитые в седло Зайчика…
На полу перед дверью нарисовал кроваво-красные линии и сообщил всем, что всякий, ступивший на них или переступивший, будет поражен Божьим Гневом.
Конечно, на всякий случай запоры поставил тоже самые надежные и хитрые, но только выбрать свободное время и разобраться со всем нахапанным так и не удавалось.
К чешуйчатому колечку стараюсь не прибегать, страшновато, потому что проницаемыми становятся не только стены перед тобой, но и камень под ногами. Потому, продавливаясь через препятствие, надо все время шагать так, будто поднимаешься по лестнице, иначе на той стороне окажешься по колено в земле, если не по пояс.
Могу себе представить ужас какого-нибудь дурака, что нечаянно повернул во сне колечко камешком вниз, начал погружаться в кровать, а потом в пол, а очнулся, задыхаясь от нехватки воздуха в полной вязкой тьме на большой глубине.
Глава 5
Внизу гремит пир, доносятся веселые вопли, а я разложил на столе карту и усиленно старался понять, чего же хочу и что тревожит настолько сильно, что иногда бьет дрожь. С соседями все в порядке, и даже если бы явились и били челом… интересно, как это?.. удар лбом в переносицу?.. все равно не приму в свое содружество королевств, нам и так тесно без понаехавших.
У Армландии слева королевство Фоссано с великолепным королем Барбароссой, рядом с ним Турнедо, у которого слева дружественный Шателлен с милым королем-союзником Найтингейлом, справа Мезина и Бурнанды… надо с ними поскорее завязать торговые связи, а то словно медведи в берлоге, нас наверняка побаиваются после разгрома такого мощного военизированного королевства, как Турнедо…
— Сэр Жерар, — позвал я, — вы там еще не заснули?
Он появился мрачный и собранный, взглянул с вопросом в серьезных глазах.
— Ваше высочество?
— Какие, — сказал я отрывисто, — у нас связи с Бурнандами? И что вообще о них известно?
Он поклонился.
— Прикажете собрать сведения о воинских силах и крепостях?
Я сказал раздраженно:
— Об этом тоже, но мне важнее их привязать к нам торговлей и еще какой-нибудь важной ерундой, что нас не обязывает!
Он пробормотал:
— Это сложнее, но сегодня же отдам все необходимые…
— Не сегодня, — сказал я, — а сейчас, как только выйдете за дверь. Уже полгода Турнедо наш, но все еще нет крепких торговых связей с его соседями?
— Да ваше величество?
— А как же экспансия? — спросил я сердито. — Наш примат духовности и гуманности?
Он поклонился и хотел выйти, как всегда неторопливый и обстоятельный, но я жестом велел ему остаться и снова склонился над картой.
Сложнее дело с Варт Генцем. У него слева Гиксия, Горланд и некие «Заговоренные Земли». На севере королевство Ирам, и только справа дружественные лично мне, но не Варт Генцу, Скарлянды, а еще самым краешком — Бриттия.
— Ладно, — сказал я, — увидим на месте. Лишь бы нас не трогали, а мы сами и цыпленку дорогу уступим.
Он проговорил с неудовольствием победителя:
— Чего мы вдруг стали такими мирными?.. Я, к примеру, не уступлю цыпленку… С чего я ему буду уступать? А там, глядишь, и утенок потребует, а то и воробьенок… Доживем, что будем уступать дорогу даже гусеницам.
Я сказал твердо:
— Будем и гусеницам уступать, лишь бы все было мирно! Это называется политкорректностью и мультикультурностью. Пусть хоть по всему дому гусеницы ползают, а пауки все затянут паутиной, у них своя жизнь, свои ритуалы и своя самобытная культура, еще более древняя, чем у нас, людей и человеков. А если вам какая птичка на голову накакает, то нельзя говорить те гадкие слова, что вы вчера вслух и при дамах, когда вам на шляпу гриф насрал, переев падали! Это у него такая самобытная культура, гораздо древнее, чем наша, а разве мы не преклоняемся перед древностью и традициями?
