Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий
Карина сглотнула. Судя по общей картине, это могла быть только Смерть. В душах многих воинов жило Уничтожение, всегда в разных формах, но суть от этого не менялась. Карина знала по опыту, что если удавалось договориться с этой частью души, воин не мог поднять руку на ведьму даже тогда, когда от этого зависела его собственная жизнь.
– Здравствуй, – сказала Карина. Светлана объяснила ей, что главное, что нужно делать при встрече с любым духом – это выяснить его имя. – Как тебя зовут?
Фигура зашевелилась. Всполохи на небе стали гаснуть. Ведьма в первый момент подумала, что огромный шар, венчающий башню, и является источником разноцветных зигзагов на небе, но теперь поняла, что ошиблась. Башня-рука вообще и шар особенно были источником тьмы, покрывавшей душу эльфа. Сияние стало гаснуть, поглощенное странной башней, и Карина поняла, что пора возвращаться. Если бы она осталась в темноте одна, башня поглотила бы и ее. Ведьма обернулась, ища дверь, но там оказалась та же бескрайняя тьма.
И вот тут Карине стало страшно.
Шенвэль окунулся в медленные, сильные струи и увидел в глубине женское лицо. Шенвэль узнал его, и у эльфа захватило дыхание. Когда жрец Ящера рассказал Шенвэлю, какая женщина предназначена ему, эльф не поверил. Он не думал, что мужчина и женщина могут быть предназначены друг другу так же неотвратимо, как смерть предназначена каждому из живущих. Но увидев это лицо, Шенвэль прочувствовал правоту старого жреца всем своим существом. Шенвэль устремился вниз и вперед, к этому лику, который он искал всю жизнь, не зная, что именно его и ищет.
Шенвэля хлестнул ужас Карины. Эльф понял, что финтифлюшки маскировочного фасада расступились перед ведьмой, как сон, как туман. Что Карина уже там, куда сам Шенвэль старался не заходить.
Шенвэль рванулся назад.
Карина беспомощно обернулась. Становилось все темнее. И тут фигура подняла меч. Ведьма попятилась, сжимая кулаки. Фигура не сделала ни единого шага. Карина заметила, что лезвие меча светится само по себе. Ведьма заколебалась. Что произойдет с ней во мраке, Карина предчувствовала настолько ярко, что даже думать об этом не хотелось. Но фигура внушала не меньший страх.
– Кто ты? – настойчиво повторила ведьма. – Как тебя зовут?
Фигура откинула капюшон свободной рукой. Но Карина не успела увидеть ее лицо. Что-то засветилось за спиной ведьмы, и упавшая от ног Карины огромная тень скрыла фигуру. Ведьма обернулась, увидела в пылающем магическим огнем прямоугольнике чашу источника, и, не размышляя больше ни о чем, шагнула вперед.
А в следующий миг она снова очутилась в реальности мира, рядом с эльфом. Шенвэль смотрел на нее так, словно она у него на глазах спустилась с небес, легко ступая по радуге. Карине показалось, что перед ней нет барьеров; на самом деле эльф опутал себя трехслойным коконом хитро преобразованной Чи, чтобы скрыть истинный уровень своего магического дара. И расплетать его в ближайшее время не собирался. Никто и никогда не мог так запросто проникнуть в самую глубину души эльфа.
Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза. Карину охватило желание, яростное и хищное, как ночной цветок далеких стран, который, по поверью, питается неосторожно присевшими на ароматную чашу мухами. Она знала, что это закономерное следствие только что пережитого ужаса, но ничего не могла с собой поделать.
– Что же было правдой? – тихо спросила Карина. – Те узоры на стене или… или…
Шенвэль пожал плечами.
– Прекрасная лодка на поверхности моря и огромный змей на его дне – что из этого правда?
– Правда только море, – пробормотала ведьма.
Шенвэль наклонился к ее лицу. Одна из его косичек упала на щеку ведьме. Теперь она не видела ничего, кроме его блестящих глаз, синих, как небо, и холодных, как вечные льды Фейре.
– Вот видишь, – сказал он. – Ты сама все понимаешь…
Эльф был удивителен. Шенвэль прикасался к ней бережно, но в тоже время уверенно, словно прислушивался к звучанию незнакомого инструмента, перед тем как настраивать его. Карина ощутила его прохладный скользкий язык, и тут эльф, наконец, дотянулся здоровой рукой до того места, до которого хотел. Карина всхлипнула, тело ее выполнило сложное змеиное движение. Шенвэль настроил ее быстрее, чем она ожидала сама, и даже быстрее, чем обычно.
Шенвэль тихо вскрикнул.
– Хвост Ящера… – сказала Карина полным мечтательности тоном. – Какой тут у нас змей на дне моря…
– Какое же это…. море, – отвечал эльф, не открывая глаз. – Это же устье, и даже не Нудая, а Куны…
Шенвэль крепко сжал талию Карины, лишив ее возможности двигаться.
– Змей оказался драконом, – задыхаясь, сказал он. – Если его не перестанут душить, из пасти вырвется пламя…
– Оно погаснет в воде, – прошептала Карина, прижимаясь к эльфу. Ведьма ощутила тяжесть его тела. Шенвэль сквозь прищуренные веки опять увидел то самое лицо, ослепительное и прекрасное. То, на которое был обречен. Он устремился вперед и вниз.
Эльф нашел несколько новых, неожиданных созвучий. В симфонии, которую они исполнили, странным образом яростная, дикая страсть переплелась с необыкновенно нежной грустью, которая оказалась ведущей темой, и в момент репризы пронзила Карину до мозга костей.
Валет с Крюком расседлали и стреножили лошадей, пустив их пастись рядом с биваком. Гёса же так увлекся, рассматривая ученика мага, что даже не заметил появления самого Тенквисса. Бесцветное, блеклое лицо Тана не могло принадлежать ни поланину, ни сюрку, ни мандречену. Больше всего ученик мага напоминал туго набитый мешок картошки. Деревянные, неуклюжие движения ученика мага наводили на мысль о том, что перед ними голем. В движениях Заша, второго ученика мага, который пошел сообщить хозяину о появлении гостей, наоборот было что-то змеиное. Тан, очевидно, был первым опытом мага, а Заш получился уже удачнее.
Крюк толкнул Гёсу локтем в бок. Трое экен сдержанно кивнули магу. Тенквисс бесцеремонно разглядывал их.
– Я вижу, у вас по одному мечу, – сказал маг вместо приветствия. – Купель Вахтанга?
– Да, – сказал Гёса. – Лайтонд забрал из Гнезда почти всех своих птенцов, и там мало кто танцует теперь.
– Мне хотелось бы увидеть ваш танец, – сказал Тенквисс.
Гёса совершенно по-волчьи оскалился. Заш увидел, что у экена белые, словно сахарные, зубы.
– Для этого мы и здесь, – сказал Гёса. – Только вам придется вернуться на ту площадку, откуда вы спустились. Если, конечно, после нашего танца вы намерены увидеть что-нибудь еще.
– Тебе известно, я думаю, как обозначается место посадки боевых ведьм? – спросил Тенквисс.
– Малых крыльев? – уточнил Гёса. Маг кивнул. – Конечно, да. Руной сидхов «жизнь» без средней палочки. Размахом сажень на полторы.
