Алан Фостер - Серенада
Джон-Том, отвечая, осторожно передвигал на грудь дуару:
— Почему-то я ждал, что услышу от тебя нечто в этом роде.
Вперед шагнул нахальный Мадж:
— Шеф, ежели ты и впрямь такой всякий-превсякий, на фига тебе мы, бедные, понадобились?
Волшебник презрительно посмотрел на выдра:
— Разве это не самоочевидно? Место сие укрыто чарами, необоримыми даже для меня. Дабы разрушить их, потребна магия совершенно иного рода, нежели та, коей я обладаю. Да, я могущественный волшебник! Но сейчас мне понадобился скудоумный чаропевец, только ему по силам проторить сюда дорожку и отвлечь на себя опасности, подстерегающие незваного гостя. Мне оставалось лишь безбоязненно следовать по его пути, что я и содеял.
— Так это и есть твоя возлюбленная? — указал Джон-Том на скованную мирным сном красавицу.
— О да, это она. — Губы над острой бородкой растянулись в улыбочке. — Хотя самой ей об этом еще неведомо. Тот, кто дотронется до красавицы и пробудит ее от сна, тот и есть ее суженый, тот и станет ее мужем, а стало быть, получит в приданое это царство и связанное с ним влияние на иные измерения.
— Только и всего? — спросил Мадж, сосредоточенно разглядывая свои когти. — Да ради бога, шеф.
— Нет, не ради бога! — Джон-Том двинулся вперед, встал рядом с выдром. — Если речь зашла об иных измерениях, я не могу бездействовать! Я не могу позволить, чтобы этот высокомерный бородатый лжец заправлял в моем мире.
Выдр пожал плечами:
— Да какие проблемы, чувак? Можа, он хоть в этом тошнотном Лондоне порядок наведет.
Волшебник снисходительно кивнул:
— Вижу, вы для меня не помеха.
— Ну, это еще как посмотреть! — Пальцы Джон-Тома подкрались к струнам дуары. Он умело перебрал — и забраковал с десяток песен. Вольфрам — чародей могущественный и злобный, абы чем его не проймешь. Джон-Том совершенно не знал этого человека — как тут выбрать что-нибудь подходящее? И вдруг он вспомнил слова колдуна. Эврика! Чаропевец повернулся кругом и бросился к кровати.
— Хассон! — злобно прошипел Вольфрам и ткнул посохом.
Навершие выстрелило серым паром, он сгустился как раз между Джон-Томом и кроватью. Врезавшись в стену из серого камня, Джон-Том отпрянул, качнулся и рухнул на пол. Мадж и Стромагг подбежали к поверженному товарищу, переглянулись, а в следующий миг обрушили свой праведный гнев на беззащитного с виду Вольфрама.
Закипела схватка. Бойцы размахивали оружием, каждый исторгал свой боевой клич.
— Пиво! — сотрясались стены и дребезжали витражные стекла от рева гризли.
— Долгов не возвращаем! — завывал выдр.
— Паримаццо! — отвечал Вольфрам, размахивая светящимся посохом.
Прямо из каменного пола полезли вооруженные чудовища, достойные кошмарных снов. Сами каменные, они встретили атакующую пару каменным же оружием. Вольфраму оставалось лишь с самодовольной ухмылочкой наблюдать за боем. Что он и делал, картинно опираясь на посох.
В стороне от схватки постепенно пришел в себя Джон-Том. Оценив ситуацию, он осторожно потянулся к дуаре. Заиграл и запел, не поднимаясь с пола, чтобы не привлечь внимания Вольфрама.
Неожиданно он икнул — что имело еще более неожиданное последствие. В футе перед носом потрясенного Джон-Тома повисла твердая, черная, чуть светящаяся музыкальная нота.
— Как слышится, так и пишется, — прошептал Джон-Том. — Как пишется, так и видится.
Он схватил ноту, встал и запустил ею в Вольфрама. Колдун заметил, вскинул посох. Однако нота прошла сквозь оборонительное сияние и так приложилась к темени застигнутого врасплох мага, что он едва устоял на ногах.
— Как видится, так и ощущается! — возликовал Джон-Том.
И чаропевец краем сражения, уклоняясь от мечей, решительно двинулся к ошеломленному врагу. На ходу Джон-Том играл, пел и икал, как никогда в жизни.
И с каждым иком появлялась новенькая лоснящаяся нота, а мгновением позже улетала курсом на запаниковавшего уже Вольфрама. Напрасно волшебник отмахивался посохом.
— Иммунитаго!
Перед ним в воздухе образовались большие наушники, подплыли и устроились на голове. Тотчас вернулась самоуверенная ухмылочка. Угрожающе подняв посох, колдун двинулся на Джон-Тома. Теперь он не слышал музыку, и ноты распылялись в воздухе, не долетев до цели.
Пришел черед Джон-Тому пятиться в страхе. При отступлении он сменил тактику, а заодно и музыку. К бушующему в зале хаосу добавился рев «Раммштайна», гневно полыхала дуара, исторгая яростный туман.
Вольфрам, потрясенный тяжелыми аккордами, остановился, схватился за голову. Наушники неистово вибрировали, так и норовили соскочить; он, уже не пытаясь их удержать, пальнул из посоха. Джон-Том пригнулся и успел заметить, как над ним пронеслась молния злобной энергии.
И ударила в гризли, который деловито превращал в щебенку своих каменных противников.
— Стромагг! — испугался за товарища Джон-Том. Удар был такой силы, что медведя отбросило назад, на каменную стену, которую перед этим сотворил Вольфрам, чтобы оградить спящую принцессу. Брызнули обломки, и оглушенный медведь рухнул на кровать. Со стоном повернулся на правый бок. При этом поднялась его лапа, описала дугу и безвольно упала — на талию принцессы.
— Нет! — в ужасе заверещал Вольфрам, и Джон-Том вспомнил слова колдуна: «Тот, кто дотронется до красавицы и пробудит ее от сна, тот и есть ее суженый, тот и станет ее мужем».
Принцессу Ларинду окутала нежная дымка. Замерцал, заколебался, расплылся ее силуэт. Началась метаморфоза. Прелестная женщина превращалась в… В кого?
Туман наконец сошел. На кровати неподвижно лежали два гризли. Один — в кожаных доспехах, другая — в элегантной ночной рубашке. Принцесса потерла глаза, села и чуть повернула голову, чтобы взглянуть на своего спасителя. Стромагг заморгал, приложил ладонь к ушибленной голове, посмотрел ввepx. И в тот же миг напрочь забыл о боли.
— Вот это да!
— Нет! Нет! Нет! — Охваченный бешенством и отчаянием, Вольфрам подпрыгивал на месте, бессмысленно размахивал грозным посохом.
Стромагг сел на кровати, жалобно заскрипевшей под нежданным двойным весом, взял принцессу за руки — вернее, за лапы — и заглянул в темно-карие глаза, такие же точно, как у него.
— Ну и ну!
Затрепетали длинные ресницы, и медведица, прочитав во взоре незнакомца искреннее восхищение, кокетливо проговорила:
— Мне всегда нравились сильные и немногословные мужчины.
— Этому не бывать! Клянусь своим всемогуществом! — Взметнулась блистающая накидка, Вольфрам круто развернулся и бросился к выходу. — Я найду нужные чары, я вновь погружу ее в сон! И в следующий раз пробуждена принцесса будет мною, и только мною!
