Андрэ Нортон - Бремя Юртов
Нет! Она вновь поставила мысленный барьер. Фигуры исчезли, но Элосса ничуть не сомневалась, что такое опять появится на тропе, по которой она должна идти. Она потеряла больше сил, чем полагалось бы, даже учитывая ее опасный спуск с горы. Она обнаружила, что все сильнее опирается на посох, даже когда останавливается передохнуть, и ей тяжело дышать, словно она тоже отчаянно бежала, спасаясь от порождений тумана.
Голова ее дернулась. Ощущение неожиданного удара, толкающего ее влево. Она увидела тропу, идущую на запад, между могильными холмами. Несмотря на все ее усилия, контроль над собственным телом ускользал от нее. Она повернулась, но не по своей собственной воле, а под принуждением, достаточно сильным, чтобы взять верх над тем, что вело ее сюда.
Элосса боролась всем оружием высшего сознания, какое могла собрать, но в этом сражении не ей было дано победить. И она пошла по чуть заметной тропе, ведомая за ниточку, которую не могла оборвать. И она хорошо знала, что эта нить не имеет ничего общего с притяжением юртов — это был совершенно чуждый контакт.
И она шла, не пытаясь больше освободиться. Осторожность, которой ее учили, говорила, что ее воля и сила в самом ближайшем будущем могут подвергнуться более сильному испытанию, так что сейчас лучше их приберечь.
Могильники стали выше и скрыли от нее купол, иной раз она видела только полоску неба над головой. Тропа неожиданно закончилась темным отверстием в одном из курганов. Увидев его перед собой, Элосса догадалась, что сила, притянувшая ее, намерена заставить ее войти в эту страшную дверь. Она решилась на последнюю борьбу и так была занята, собирая свои силы, что не заметила того, кто крался за ней.
От удара в спину она выронила посох. Прежде чем она могла повернуться или высвободить мысленную силу для защиты, в ее голове пронеслась яркая вспышка, а затем Элосса погрузилась в ничто.
Из этого состояния ее вывел глубокий низкий звук, от которого вибрировал воздух, звук приходил через интервалы. Ее тело отвечало дрожью на медленное умирание звука и сжималось перед приходом следующего. Думать было очень трудно.
Элосса открыла глаза. Ни неба, ни дневного света. Темнота, прорезаемая слабым мерцанием огня, который она видела уголком глаза. Вибрация звука по-прежнему окутывала ее, путала мысли и не давала ей послать мысль-поиск, чтобы узнать, где она и кто принес ее сюда.
Девушка хотела подняться, но не смогла. И держал ее не мысле-плен, а вполне реальные оковы. Кольца обхватили ее запястья и лодыжки, более широкое кольцо шло на уровне колен, и еще одно — по груди. Она была прикована к твердой поверхности. Проведя по ней кончиками пальцев, она поняла, что лежит на камне.
Давление звука прекратилось. Элосса повернулась головой к свету. Он исходил от металлической лампы в форме чудовища, свет шел из его глаз и открытого рта.
Круг света был так мал, что Элосса не видела ничего за лампой. Там лежала непроглядная тьма, столь же плотная, как туман в горах. Теперь, когда сверхмощное биение наконец утихло, она смогла собрать силы и послать мысль-поиск. Раски!
Теперь было ясно, что она должна делать. Те, кто идет в Паломничество, дают обещание, что ничто не помешает их поискам. Успешность выполнения была необходима как всем юртам, так и каждому в отдельности: тот, кто сделал это и вернулся, добавлял мощи и силы всему клану. Она сама чувствовала прилив разделенной силы в тех случаях, когда после возвращения паломника устраивался пир.
Она должна выполнить то, за чем была послана. Если ее успех зависит от того, возьмет ли она верх над этим низшим «слепым» мозгом, значит, именно это она и должна сделать.
Определив добычу, Элосса послала вслед имеющемуся слабому контакту более сильное зондирование и… задохнулась от удивления. Сдвоенное сознание! Двойная жизнь. Одна охраняет другую. Охраняет или держит в плену? Последнее было всего лишь догадкой, но что-то говорило Элоссе, что это сущая правда.
Но ведь у раски нет ни мысленного контроля, ни высшего сознания! Какой же более сильный мозг может быть здесь? Сначала она ошибочно предположила, что здесь присутствует другой юрт. Но, во-первых, это было бы вопреки всем обычаям, за исключением особо важных случаев (вроде того, по которому она сейчас здесь находилась), во-вторых, то, что она быстро прозондировала, прежде чем резко отключить связь, не было юртом, но и не было раски, человеком, который следовал за ней. Это был другой… другой породы?
Она собрала свою защиту, рассчитывая на резкое ответное зондирование, которое было бы естественным при таких обстоятельствах. Раски больше всего боялись не видимого, материального, оружия юртов, а их мысленного посыла, который народ равнин считал сверхъестественной злой магией. Но ответного удара не последовало. И раски не двигался и не говорил.
Элосса еще раз послала тонкий усик мысли-поиска, как посылают разведчика оценить силы врага. Тело раски было спокойно, но в его сознании она коснулась кипящей силы. Ненависть и месть, как у иллюзорного стража в горном проходе. Ненависть слепая, нерассуждающая. Все намерения раски были теперь безумными, или, вернее сказать, их крепко держали мысли безумца.
Среди юртов были такие, кто мог бы войти в хаос, крутящийся теперь в этом мозгу, дать мозгу мир бессознательного состояния, пока не будет устранена причина, вызвавшая хаос. Но то были старые мудрецы, куда более могущественные, чем Элосса.
Она не решилась задерживать контакт более чем на секунду, чтобы не быть захваченной этим сумасшедшим вихрем ненависти и отсутствия логики и, в свою очередь, не заразиться этим. Все это не походило на обычное нарушение умственного равновесия, и Элосса была убеждена, что тут присутствуют две различные личности. Ей нужно осторожно искать путь к тому, кого она встретила раньше на горной тропе, минуя вселившуюся в него другую личность. Дать силу человеку, которого она зондировала раньше, — это могло быть способом подавления безумного существа, поселившегося в его мозгу.
Ненависть огнем полыхнула ей в лицо, обожгла ее мозг, как настоящее пламя, способное превратить ее в обугленный скелет вроде стража в проходе.
НЕТ!!! Нельзя думать о страже! Такие воспоминания усиливают безумное существо, оно так же питается подобными воспоминаниями, как и иллюзорные фигуры. Не случилось ли подобного и с раски? Может, он вошел в контакт с мысленной формой и был поглощен ею?
Элосса смотрела в темноту, но не могла увидеть раски. Не рассуждать! Сейчас не время для этого. Нужно собрать всю волю против вторжения ненависти и страха, сфокусироваться на нем. Она осторожно отвела назад мысленное прикосновение, чтобы другой не воспользовался этим для контратаки.
