Пол Андерсон - Операция «Хаос»
Меня отпустили, даже поставили рядом стул, а он мне действительно был крайне необходим.
Я сел, тяжело дыша. Эмир мягко поглядел на меня.
— Я сожалею об этом, — сказал он. — Мне это не доставило удовольствия…
Странно, но я поверил ему.
— …нам бы хотелось надеяться, что вы окажетесь более благоразумным — до того, как мы будем вынуждены повторить то же самое. Кстати, не хотите ли сигару?
Все та же процедура третьей степени. Отлупите человека, чтобы на нем живого места не осталось, а потом продемонстрируете ему свою доброту. Вы изумитесь как часто он после этого, разрыдавшись, ломается.
— Нам необходимы сведения о вашей армии, и что вы планируете, — сказал эмир. — Если вы согласитесь сотрудничать и примите истинную веру, вы сможете занять среди нас почетное место. Нам, в Халифате, по душе хорошие люди, — он улыбнулся. — Когда война кончится, вы, если того пожелаете, сможете набрать гарем в Голливуде.
— А если я не расколюсь? — пробормотал я.
Он протер руки:
— тогда у вас никогда не появится желания завести гарем. Выбирайте сами.
— Дайте подумать. Это все нелегко…
— Пожалуйста, думайте, — вежливо ответил он и повернулся к своим бумагам.
Я сидел, расслабившись, как только можно, гнал дым сквозь глотку и с силой выдувал его обратно. Их техники. могут снять чары армии только в том случае, если я дам на то добровольное согласие. А мне его давать не хотелось. А предположим, окно за спиной эмира. Это значит упасть с высоты двух этажей на мостовую. Скорее всего я просто разобьюсь на смерть. Но это более предпочтительно по сравнению со всеми другими, предоставленными мне возможностями.
Я построил про себя составленное мною заклинание.
Настоящий специалист должен знать по крайней мере один вымерший язык — латынь, греческий, классический арабский, санскрит, старонорвежский и так далее. Согласно общепринятым основаниям симпатической науки. Особенно сильно на сверхъестественные феномены, с помощью обычных слов, не повлияешь, не считая некоторых обыденных штампов того минимума, который необходим, чтобы управляться с окружающим нас в повседневной жизни механизмом. я в этой области специалистом не был.
Тем не менее, я очень неплохо знал один, чуточку экзотический диалект. я не знал, сработает ли он, но мог попытаться. Я решился. Мышцы мои напряглись и дернулись.
Столбик пепла моей сигары обломился, и когда я поднял сигару снова, на ней собралось немного пепла от сигары эмира. Я повторил про себя рифмы, поднес сигару ко рту и пробормотал заклинание.
ГОЛЫЙ ЧИСТЫЙ ПЕПЕЛ — В ПУТЬ, ВВЕРХ СТРЕМИТСЯ ПЕПЕЛ ВРАЗ, ПЕПЕЛ, ПУТЬ СВОЙ НЕ ЗАБУДЬ, ОТПРАВЛЯЙСЯ ПРЯМО В ГЛАЗ!
Я зажмурился правым глазом и поднес пылающий кончик сигары прямо к веку.
Эмирская «Эль-Сумо» подскочила и воткнулась в его правый глаз., Он завизжал и опрокинулся на спину.
Я вскочил. Фенник-оборотень, благодаря тому, что я прыгнул к нему, оказался в зоне моей досягаемости. Тыльной стороной ладони я врезал ему по тощей грязной шее и содрал болтающийся на ней фонарик.
Охрана взвыла и скопом пошла на меня. Я перелетел через стол и, прихватив по дороге графин, оказался рядом с эмиром.
Обезумев от боли, он вцепился в меня. его глаз превратился в страшную рану, на которую нельзя было взглянуть без ужаса.
Замахнувшись графином, я завопил: Я СВОБОДЕН СЛОВНО СВЕТ, ОТПУСТИ ТОТЧАС МЕНЯ, ДЛЯ МЕНЯ ПРЕГРАДЫ НЕТ, И ОПЯТЬ СВОБОДЕН Я! Закончив, я высвободился и запустил графином в охрану.
Стишки были вшивые и могли не сработать, если бы эмир осознал, насколько они вшивые. Но я высвободился.
А затем и шар, и пепельница, и чаша, и рюмки, и так далее — все отправилось вслед за графином. в воздухе было не продохнуть от битого стекла.
Подождать и посмотреть, что получилось, я не собирался. наоборот вылетел из окна, словно дьявол, которому сказали:
«Изыди!» Приземлился мячиком на обочину, подскочил — и давай бог ноги!..
Глава 6
Солдаты были повсюду. Вслед мне дождем сыпались пули. Я наверняка поставил рекорд, пока мчался до ближайшего переулка. Колдовским зрением усмотрев разбитое окно и, извернувшись, нырнул туда. Скорчившись за подоконником, слушая, как мимо несется погоня.
Это была подсобка разграбленной бакалейной лавки. И в ней было достаточно темно для того, что я собирался сделать.
Я повесил фонарик на шею, направил его на себя и совершил превращение. преследователи вернулись через минуту, и мне следовало оставаться неуязвимым для свинца.
Став волком, я принюхался, в поисках другого выхода.
Задняя дверь была наполовину открыта. Я скользнул туда.
Двор, забитый старыми упаковками, ящиками, был хорошим убежищем. Я залег там, стараясь совладать со своей волчьей натурой — ужасно подмывало напасть на них, ползающих рядом.
Они ушли, и я попытался обдумать создавшееся положение.
Велико было искушение, задрав хвост, бежать из этого окаянного места. Вероятно, я смог бы это сделать, и с формальной точки зрения я свою часть, поставленной задачи, выполнил. Но в действительности дело еще не закончено и, Вирджиния один на один с ифритом (если она еще жива) и…
Когда я попытался вспомнить, как она выглядит, в памяти всплыл такой образ: волчица с приятно пахнувшем мехом. Я яростно затряс головой. Усталость и отчаяние волнами захлестывал и мой разум — верх брали инстинкты зверя. Если я собирался что-то делать, это надо было делать быстро.
Я поразмышлял, принюхался во все стороны. Город был полон наводящих смущение запахов. Но я уловил слабое, отдающее серой, дуновение, и осторожно затрусил в том направлении. Я держался тени, и хотя был замечен дважды, меня не окликнули. Вероятно, они полагали, что я из их шайки. Резкий запах серы делался все сильнее.
Они хранили ифритов в здании бывшего городского суда.
Хорошее на вид, прочное и солидное строение. Тщательно внюхиваясь в приносимые ветром запахи, я прошел через разбитый перед зданием маленький парк. А затем стремглав пронесся через улицу и вверх по ступенькам. На площадке валялись тела четырех солдат, в глотках — раны. Возле двери припаркована машина-метла. Одна из деталей управления метлой представляет собой острый двенадцати дюймовый стержень, и Вирджиния использовала его в качестве дротика.
Моя человеческая составляющая не избавилась еще от ложных романтических бредней, попятилась в ужасе, но волк, в довольной усмешке, оскалил зубы. Я ударил всем телом в дверь. Замок вылетел, дверь открылась. Я сунул нос в щель и едва успел отпрянуть до того, как неузнавший меня Свартальф вцепился в меня когтями. Узнав меня, он резко дернул хвостом, и я проследовал мимо него в вестибюль. Едкий запах лился с ведущей наверх лестницы. Нащупывая путь в глухой тьме, я взобрался по ней.
