Ольга Голотвина - Сокровище троллей
Из полукровок выходят хорошие наемники, но чтоб в слуги этакого брать?! Одни глаза чего стоят — злющие, как у росомахи.
Кринаш даже обернулся: на кого это Дабунш с такой ненавистью уставился мимо его плеча?.. А! Должно быть, на подошедшего к господину однорукого нищего, больше не на кого, не на хозяина же… Ясно-понятно, недоволен, что всякая шваль здесь крутится.
А Челивис тем временем продолжал добродушно:
— За этого парня, как я уже сказал, я заплачу. И за ночлег, и за еду. А мы с Дабуншем здесь несколько дней поживем. Хочу поохотиться в здешних краях… Бери, Дабунш, вещи. Хозяин покажет, куда нести.
— Дагерта покажет, — уточнил Кринаш, — а я лошадками займусь.
Большой черный пес, лежащий возле конуры, приподнял голову и негромко зарычал.
* * *Светловолосый юноша в лисьей шапке не глядя обламывал сосульки с обледеневшего рукава полушубка. Взгляд его был устремлен на открывшуюся меж деревьями крышу постоялого двора с вывеской «Посох чародея». Юноша разглядывал ее с детским удовольствием: красивая вывеска! Паренек даже забыл обиду, испытанную недавно на берегу. И в сон его уже не клонило.
Внезапно сзади раздался голос — громкий, пронзительный, хнычущий:
— Добрый господин, пожалей старую больную женщину! Устала, ноги не идут, голод замучил… а у Кринаша даром ночевать не пустят. Придется в сугробе подыхать, в кустах придорожных, волкам да воронам на радость.
Юноша растерянно оглянулся.
В двух шагах стояла толстая старуха с не по-нищенски острым, пытливым взглядом. Капюшон плаща отброшен за спину, седые космы растрепались по плечам.
Откуда взялась, как подошла-то незаметно? Дорога видна далеко, на придорожных кустах снег с ветвей не упал…
Но эта мысль лишь мельком скользнула в голове юноши. Больше его сейчас волновало другое.
Он сдернул с пояса тощий матерчатый кошелек, вытряхнул на ладонь несколько медяков и принялся пальцем передвигать их, шевеля губами. Видно было, что счету он обучен плохо.
Наконец нахмуренное узкое лицо прояснилось.
— Вот! — довольно сообщил он. — И тебе хватит, и мне.
И протянул старухе два медяка:
— Держи, бабушка. Тут не только на ночлег — на ужин какой-никакой должно хватить.
Старуха потянулась за подаянием… и на миг застыла, коснувшись руки путника.
— Что ж ты, щедрый господин, в такой холод рукавички не носишь?
— А не на что купить, — обиженно сдвинул светлые брови юноша. — Ты вот, знатная дама, тоже где-то меховые перчатки потеряла!
— Так у меня и лапы-то… — Нищенка тряхнула посиневшими от холода руками. — А у тебя — как из варежек вынуты…
— В рукавах грею… Что деньги не берешь? Или уже не нужны?
— Нужны, касатик, ой как нужны! — виновато зачастила старуха, сгребая подаяние. — Хоть скажи, добрый господин, как тебя зовут, за чью доброту Безликих молить?
Лицо парня тут же вновь стало приветливым — похоже, он не умел долго сердиться.
— Имени нет, я из Отребья, — добродушно отозвался он, ссыпая оставшуюся медь в кошелек. — Мама звала меня — Дождик.
* * *Хозяйка, крепкая некрасивая женщина с прямыми сросшимися бровями на длинном лице, привычно улыбнулась гостю:
— Господину будет удобнее, если слуга рядышком устроится, в этой комнате. Здесь у нас просторно, для уважаемых гостей эту комнату держим. Вот принесу соломенный тюфяк, положу у стеночки, одеяло дам хорошее, теплое…
— Да все в порядке, хозяюшка Дагерта, — успокоил женщину Челивис.
Хозяйка изумленно ахнула, от удовольствия почти похорошев.
— Господин помнит, как меня зовут? Это ж сколько времени прошло…
— Три года, — скромно уточнил Челивис, не собираясь признаваться, что услышал ее имя только что, во дворе. — А с тюфяком, хозяюшка, тебе наверх тащиться незачем, я Дабунша пришлю…
Дюжий слуга что-то буркнул, склонившись над развязанной дорожной сумой.
Приветливость и учтивость гостя завоевали сердце хозяйки.
— Скоро за стол сядем, — душевно сказала она. — Уж я расстараюсь…
— Помню, — довершил Челивис завоевание, — готовишь ты отменно.
— Господин хорошо проведет время, — поспешила обрадовать его в ответ Дагерта. — Охота здесь отличная. Понятно, далеко в лес заходить нельзя — тролли и прочая гадость… но дичи столько, что к воротам зверье приходит! А коли непогода помешает по лесу бродить, так и в доме не скучно. С нами зимует бродячий певец, горластый такой, много песен знает. И побеседовать будет с кем: у нас Сын Рода остановился, тоже охотиться приехал. Обычно тут зимой пусто, как в торбе у нищего, а на этот раз — гляди-ка!..
— Сын Рода? — заинтересовался Челивис.
— Да, молоденький такой…
Что бы еще рассказала хозяйка о постояльце — осталось неизвестным: Дагерта вдруг вспомнила о куче дел, ожидающих ее, и, напомнив, чтоб Челивис прислал слугу за тюфяком и одеялом, поспешила уйти.
Дабунш, вынув вещи из сумы и разогнувшись, прислушался к шагам по доскам галереи.
— Ушла, — кивнул Челивис. — Слушай, а и впрямь — зимой здесь должно быть пусто, а тут какой-то Сын Рода застрял. Охотится, ха! Знаем мы…
Договорить ему помешал тяжелый кулак, врезавшийся под дых.
Челивис, скорчившись, жадно глотал воздух. Не устояв на ногах, он грохнулся на колени, дернулся, завалился на левый бок.
Разъяренный Дабунш встал над ним, сжимая кулаки:
— Ты, падаль ходячая! За каким демоном брякнул, будто я твой слуга?
Челивис продышался и, не вставая с пола, снизу вверх бесстрашно поглядел на своего огромного спутника.
— Еще раз посмеешь меня хоть пальцем тронуть — заору! Сбегутся все, кто есть на постоялом дворе… скажу, что мой слуга рехнулся, убивать меня лезет. Не пришибут тебя на месте, троллий ублюдок, так повяжут и в подвал кинут!
— Не шибко я их боюсь… — начал Дабунш — и с запозданием оскорбился: — Это кого ты тут тролльим ублюдком обозвал, битая морда?
— Ну не себя же!.. Думаешь справиться с хозяином и его гостями?
Дабунш чуть подумал и ответил менее уверенно:
— Я тебя втихаря задавлю, не услышит никто…
— Дави сейчас! Сил моих уже нет тебя терпеть! Всю дорогу, чуть что, норовил своими кулачищами… дави! А потом возвращайся в Джангаш! Расскажи Клешне, как ты по дурости дело провалил!
— Дело? Да я сам клад сыщу. Пергамент-то при мне! — Дабунш коснулся груди. — И я… это… грамотный!
— Грамотный он! — умилился Челивис. — Ну давай, разбирай записи! Соображай в одиночку насчет барсучьих хороводов и пьяных карасей. Не найдешь ни хрена болотного — Клешня с тебя спросит, больше-то уже не с кого будет!
