Вера Семенова - Имеющие Право
— Второй раз за сегодня я слышу уверенную оценку собственной личности от людей, которых вижу первый раз в жизни. У Непокорных что, сложился культ Эстер Ливингстон? Устраиваете вечерами ритуальные пляски вокруг моего изображения? — Эстер демонстративно оглянулась, якобы в поисках упомянутого изображения, но на самом деле быстро обежала глазами все углы, ища ближайший путь эвакуации. Происходящее стремительно переставало ей нравиться.
— Женщина Вэла Гарайского доносы писать не станет, — торжественно заявил Харри, отвлекшись от трубки.
— Понятно, — Эстер сцепила зубы и сжала пальцы, чтобы сдержаться от произнесения пары цитат из написанного на стенах. — То есть вы пляшете возле двух идолов. Причем моя скромная особа в вашем пантеоне не лидирует. А я уже было обрадовалась…
Главарь Непокорных смотрел на нее. ухмыляясь, будто подобная манера разговаривать его не раздражала, а казалась обычной или даже приносила удовольствие. Эстер невольно вспомнила тех немногих Бессмертных, в основном четвертого круга, с кем приходилось общаться довольно часто и которые начинали морщиться от обиды после второй реплики, вместо того. чтобы придумать ответ.
— Так вот, можете в любом случае скидывать меня с пьедестала, — продолжила Эстер. — К надзорным я не пойду всего лишь из-за природной лени, а главное, потому, что не верю ни в каких Непокорных. Вы, кстати, своим неизгладимым образом не убедили меня в их существовании, скорее наоборот
— А новости вы читаете? — с прежней ухмылкой осведомился Харри.
— Вот именно, — Эстер хмыкнула. — Новости пишут не для того, чтобы сообщить, что случилось, а чтобы убедить, что об этом следует думать.
— Ну что же, — Харри картинно повел руками, — если вы полагаете, будто нас нет, не стану переубеждать. Может быть, это к лучшему…
— Что именно к лучшему? — раздался голос из левого угла. На свет, уверенно топая, вышел плотно сбитый мужчина с упрямым подбородком и глубоко посаженными глазами, цвет которых поэтому было довольно трудно определить.
— Госпожа Ливингстон считает нас игрой воображения, Ил. Вот я и хочу ей предложить слегка поиграть, будто понарошку.
— Какие тут могут быть игры? — в отличие от Харри новое действующее лицо было настроено совершенно серьезно, и поэтому производило еще более безумное впечатление. — Ты ей объяснил, что нам надо?
— Я боялся, что у меня не хватит красноречия, — вздохнул Харри в унисон с выдуваемым дымом, — и потому ждал тебя.
— Ты сегодня была у Гирда Фейзеля. Ты видела его?
— Вы хотите, чтобы я попросила у него для вас сувенир на память?
— Мы хотим, чтобы ты помогла нам его убить.
Эстер в общем-то ко многому была готова и никогда не жаловалась на быстроту реакции, но какое-то время ей потребовалось, чтобы осознать данную фразу.
— Ил у нас — самый лучший оратор, — с отеческой гордостью заметил Харри, вытаскивая изо рта трубку.
— А он всегда выражает свои мысли так двусмысленно и замысловато?
— Ты можешь входить в его резиденцию, — продолжал Ил, обращая на их диалог не больше внимания, чем паровой каток на траву, проросшую сквозь асфальт. — ты можешь подобраться к нему близко. Ты должна нам помочь! Если нам это удастся… если только удастся — вся их империя закачается!
— Он же Бессмертный, — Эстер округлила глаза, изображая наивность. — Как можно его убить?
— Мы ведь покончили с Эдвардом Рагли! Один из наших это сделал! Его подвиг будет храниться в веках.
— А для чего?
Ил уставился на нее с неподдельным недоумением.
— Чтобы всех освободить! Людей, таких, как ты! Пока будет жив хоть один Бессмертный — людям не видать свободы. Они диктуют всем, как жить и что думать, а некоторых приманивают обещанием своего бессмертия, чтобы они помогали управлять остальными.
— Я тронута до слез, — медленно произнесла Эстер. Разговор затягивался, и ее тянуло откинуться на спинку стула, но она опасалась последствий в виде многодневной пыли или чего похуже, — оказывается, вы относите меня к обычным людям. Но я вряд ли пойду дальше порыва сладостного умиления. Не стоит на меня рассчитывать.
— Почему ты не хочешь нам помочь? — Эстер была уверена, что Ил мгновенно впадет в ярость, но пока что он пылал праведным возмущением, не более. — Каждый день мы рискуем жизнью ради всех вас! Ради вашего освобождения!
— Все, кого я встречала в жизни, делились на две группы. Одни ставили слово "свобода" настолько высоко, что путали с ним все возможные ценности в жизни. А у вторых было так много других ценностей, зачастую в прямом смысле слова, что места для свободы не оставалось. Как понимаете, вторых было большинство. Почти все.
— Госпожа Ливингстон считает, что народу свобода не нужна, — пояснил Харри в ответ на недоуменный взгляд Ила.
— Вы истолковали мою глубокую философскую мысль слишком примитивно.
Ощущение абсурда нахлынуло на Эстер с новой силой, но она постепенно начала испытывать некое смутное удовольствие.
— Вы хотите, чтобы из мира исчезли Бессмертные лишающие нас свободы? А вам не кажется, что те из нас, кому свобода действительно нужна, могут ее ощущать только благодаря существующему порядку вещей? Что по-настоящему свободны могут быть только смертные, кого притесняют и ограничивают? И что свобода может быть только тайной, и потому Бессмертным она недоступна?
— Чтоб меня трижды…, - Ил проглотил кусок фразы, вовремя сообразив, что желать себе столь извращенного времяпрепровождения рискованно, — если я что-то понял!
— Я старалась, — произнесла Эстер со скромной улыбкой. Зато Харри вдруг перестал широко ухмыляться и внимательно ее разглядывал, сведя брови и забыв вытряхнуть трубку:
— Тогда вы должны бояться потерять свою свободу, госпожа Ливингстон, Всего через несколько лет вы присоединитесь к Бессмертным, пусть и не добровольно. Разве вам не хочется это изменить?
— При помощи убийства?
— Фейзель за семьсот лет жизни приказал убить многих!
— Вот именно, так что нам с вами его все равно не превзойти.
— Я предупреждала, что она откажется, — неожиданно произнесла Алька из своего угла, не поворачиваясь. — Все это бесполезно.
— Какая-то польза от нее все равно может быть, — с этого момента собеседники на некоторое время словно забыли о присутствии Эстер и повели о ней разговор в третьем лице. — Она знает, где дом Фейзеля.
— И что нам это даст? У него есть собственная армия.
— Любые сведения могут пригодиться.
— Не думаю, что Фейзель отпустил ее просто так гулять с такими знаниями. Ее наверняка закодировали на молчание.
