Далия Трускиновская - Шайтан-звезда (Книга вторая)
Она выбрала тонкое платье цвета граната и золотой пояс к нему.
– Вот что будет мне к лицу! А что наденешь ты?
Джейран не знала.
В хаммаме она носила то, что велел покупать ей хозяин, а покупкой одежды ведала совсем другая женщина. В раю самозванной Фатимы она, правда, получила нарядные платья, но ей и в голову не приходило, к лицу ей они или же нет. А потом она и вовсе надела мужской наряд, который ее полностью устраивал.
Вдруг ей мучительно захотелось хоть в чем-то перещеголять красавицу Абризу. Несомненно, дочь франкского эмира будет очень хороша в гранатовом платье, но тут непременно должно найтись что-то подходящее и для Джейран!
Девушка уставилась на разложенные наряды – и протянула руку к черному шелку.
Она откуда-то знала, что именно черный шелк сделает ее статную фигуру красивой, придаст лицу и осанке благородство.
Она вытащила платье – и по лицу Абризы поняла, что та раскаивается в своем выборе. Если бы она первая заметила это прекрасное, отделанное золотыми узорами платье, то не стала бы прикладывать к лицу гранатовое.
Джейран распялила платье на руках.
Ей столько раз приходилось помогать невольницам одевать их распаренных и истомленных сладостью хаммама повелительниц, что она могла на глаз сказать, длинен или короток наряд, насколько глубоко хозяйка сможет его запахнуть. В таких вещах проявлялась ее сообразительность.
Черное платье принадлежало женщине высокой, статной, и Джейран даже назвала бы ее полной.
Она бросила дорогой наряд на ковер.
– Я не надену его, – сказала она Абризе. – Его носила эта пятнистая змея, Хайят-ан-Нуфус!
Абриза, протянувшая было руку за великолепным нарядом, тоже отказалась к нему прикасаться.
– Как же нам узнать, какие платья принадлежали ей, а какие – другим женщинам старого царя? – растерянно спросила она.
Вошел, метя ладонью по ковру, толстый евнух.
– Если владычицам будет угодно, я отведу их в покои Хайят-ан-Нуфус, – сказал он.
– И позови женщин, чтобы они помогли нам одеться! Тех, у кого были основания нас бояться, увезла пятнистая змея, а другие пусть приходят без всякого страха! – распорядилась Абриза.
– Наш благородный господин сказал, что ни на одну из дворцовых женщин нельзя положиться, – возразил евнух. – Завтра придут посредники, и он купит вам белых невольниц и черных рабынь. А пока я сам помогу вам.
И, видя удивление на лицах Абризы и Джейран, добавил:
– Я пострадал от Хайят-ан-Нуфус, и царь знает это.
Евнух вывел их в небольшой двор харима, со всех четырех сторон охваченный галереями, провел мимо водоема и показал дверь на противоположной стороне двора.
– Нам придется подняться наверх, о владычицы красавиц.
– Мне приходилось забираться на верхушку большого донжона! – заявила Абриза. – А тебе, о сестрица?
– Мне тоже, – решив, что «донжон» вряд ли выше башни Сабита ибн Хатема в крепости гулей, и не желая уступать хоть в этом, отвечала Джейран. – Но дворцовые женщины, очевидно, не любят ходить по лестницам. Те, которые приезжали к нам в хаммам, были такие толстые, что деревянная лестница их бы не выдержала.
Пузатый евнух вздохнул – вся его надежда была на то, что избранницы аль-Асвада, увидев довольно крутую лестницу, вернутся обратно.
Помещения, которые увидели Абриза и Джейран, разочаровали обеих. Они были и убраны довольно бедно, и прибраны на скорую руку. Ни прекрасной посуды в нишах, ни дорогих тканей, ни изящных столиков, ни изысканных вышивок они тут не обнаружили. И не могло быть, чтобы Хайят-ан-Нуфус, в спешке покидая дворец, прихватила с собой столики.
– Может быть, эта скверная дала обет бедности? – осведомилась Абриза.
– В таком случае, ее женщины дали обет нищеты, о госпожа, – с презрением заметил евнух. – Их помещения похожи на каморки нищенок с городского базара.
Оказавшись в покоях беглой царицы, Абриза прежде всего принялась отдергивать в комнатах занавески, пока не обнаружила за одной из них резную деревянную решетку.
– Смотри, о сестрица! – позвала она Джейран. – Мне рассказывали про это окно! Отсюда мы увидим весь большой зал!
Она прижалась щекой к завиткам узора, выглядывая внизу нечто, любопытное для нее, а евнух усмехнулся.
– Отсюда ты увидишь только середину большого зала и место, где обычно сидит царь, когда принимает послов и вельмож, о госпожа, – сказал он. – Женщинам царя больше и не нужно.
– А где же аль-Асвад? – спросила Абриза. – Почему я не вижу его?
Евнух подошел к решетке.
– Я тоже не вижу повелителя, – сказал он. – Очевидно, его отозвали в сторону… там что-то стряслось, клянусь Аллахом!.. Если ты прикажешь, о госпожа, я побегу и узнаю!..
Джейран ощутила укол где-то над сердцем. Она протянула руку, чтобы прикосновением унять боль, но рука сама легла на камни ожерелья.
Мальчики!..
Ей следовало самой убедиться, что ее отряд разместили наилучшим образом! И что мальчики накормлены, и что Хашим, измученный всеми событиями, удобно устроен на самых мягких коврах!
Мальчики попали в беду – и все это случилось из-за нее!
Ей не следовало покорно принимать приказ аль-Асвада, к тому же, прозвучавший не из его уст. Он велел немедленно отвести прибывших женщин в приготовленные для них покои – но разве не могла она воспротивиться? Разве стал бы аль-Асвад, которого ее люди спасли от позорной смерти, сердиться, если бы она отказалась войти в харим и осталась с ними?
Евнух нетерпеливо ждал приказа, и на его круглом лицо проявилось такое оживление, что Джейран, обычно кроткую и миролюбивую, охватила ярость.
Этот ублюдок, не мужчина и не женщина, ищет себе развлечений в бедствиях ее мальчиков!
– Тебе нет нужды бегать и узнавать, о враг Аллаха! – сказала она не так чтобы слишком громко, но евнух попятился, а изумленная Абриза протянула к ней руку.
– А тебе нет нужды успокаивать меня, о сестрица! – уже не проговорила, а прорычала Джейран. Мальчики попали в беду, придя за ней в этот дворец, разрази его Аллах громом и каменным дождем! И если Аллаху нужны, чтобы уничтожить это прибежище зла, ее руки – так вот они!
Джейран ухватила поудобнее резную решетку, попробовала, как она закреплена, и, сперва толкнув вперед, рванула ее на себя. Большой кусок деревянного узора остался у нее в руках – и Джейран бросила его вниз, на головы тех, кто шумел сейчас в зале.
От такого нежданного приветствия они прекратили гомон и подняли взоры туда, откуда слетела на них решетка, хотя таращиться понапрасну на окна царского харима было более чем неприлично.
И они увидели женщину, расширяющую отверстие настолько, чтобы протиснуться сквозь него.
