Юлия Федотова - Колумбы иных миров
— Как заговоренный! — бесился принц. Он был абсолютно уверен, что каждый раз уходит один и тот же грабитель, причем самый главный.
— Не выследил бы, где мы живем, — забеспокоилась Ильза. — А то станет нас и в Уэллендорфе донимать!
Но слежки они вроде бы не заметили…
23 мая, четверг.
У нас сегодня радость — Эдуард с Ильзой вернулись и Аолена с собой привели!
Всю дорогу их кто-то преследовал, нападал — еле отбились! С чего бы это? За Эдуардовым трофеем, что ли, охотились?
Бывший мой ученик принес отличный трофей, целый кошель золотых! Очень кстати — за год мы, как всегда, поиздержались. Меридит всю его добычу сразу забрала, она у нас вроде казначея. Как заведутся у кого деньги — сдаем ей, а потом берем, кому сколько надо на личные нужды. Очень удобно! Однажды заниматься финансами захотела Энка, но из этого ничего не вышло. Слишком уж ответственно она подходила к делу — у нее даже на чернила было не выпросить!
Эдуард ходит довольный и важный, он впервые принес такую большую прибыль самостоятельно, не залезая в казну своего родителя. Вообще он становится очень неплохим воином, но я должен признать, что моей заслуги в том нет. Я был совершенно негодным наставником. А школа Белых Щитов ему явно идет на пользу. Надо будет уговорить его туда вернуться. Разумеется, позже, сейчас у нас другие планы…
Сегодня я решил не заводить разговор о путешествии и даже не стал спрашивать мнение Аолена. Завтра, в спокойной обстановке, все решим…
Ах, напрасно рассчитывал Хельги на «спокойную обстановку»!
24 мая, пятница.
Нет, у меня просто нету слов!!! Эта сволочь… В смысле, сегодня у нас было заседание Ученого Совета…
Тьфу! Не могу писать, пальцы дрожат, как у новобранца после первого боя. Вечером допишу! А сейчас пойду в самый паршивый кабак в городе! Будем надеяться, там на меня нападет кто-нибудь пьяный — я его убью, и мне станет легче…
…Никого вроде бы не убил, но успокоился. Иной раз очень полезно как следует подраться. Чтобы от души, без всяких правил, приемов и хитростей — бить как попало, и все! Вот только под глазом у меня теперь такое, что на публике лучше не показываться. Если Аолен не сможет вылечить, даже не знаю, как завтра пойду на кафедру. После того, что было сегодня!
А было заседание Ученого Совета. Расширенное, ассистентов тоже пригласили. Сперва речь шла о всякой ерунде: об экзаменах, об организации летней практики — все как обычно. Я почти не слушал, потому что хотел спать. Я вообще постоянно хочу спать. Чтобы успевать на семинары, приходится вставать в полдевятого — это же чистое безумие! Когда-нибудь я умру от недосыпа, чует мое сердце! Хотя считается, будто я бессмертный демон, но, по-моему, обольщаться на сей счет преждевременно.
Но это я отвлекся. Наверное, мое подсознание не желает вспоминать, что было дальше. А было вот что. Профессор Уайзер взял слово и… ох! Короче, он сказал, что меня надо немедленно ИСКЛЮЧИТЬ из университета!!!
Я так думаю, этот план зрел у него давно, но прежде меня защищал профессор Перегрин и Уайзер не решался связываться. А теперь он почувствовал волю — и чего только не наговорил! Якобы раз я — демон-убийца, то представляю угрозу для общества. И если проголодаюсь, могу пожрать всех студентов вместе с преподавательским составом, лаборантами, обслугой и дамами из учебной части!..
Он еще много чего говорил, я не в состоянии все повторять. Это было обидно, несправедливо и неожиданно. Меня обсуждали, будто я не магистр естественных наук, а какое-нибудь редкостное инфернальное чудовище! Кое-кто, главным образом с нашей кафедры, меня защищал, но маги и демонолги бессовестно рассказывали про демонов-убийц всякие ужасы, не имеющие ко мне ни малейшего отношения. Однако они преподносили их так, будто университет вкупе со всем Уэллендорфом доживает последние часы, если не будут приняты экстренные меры!
А я вынужден был слушать и молчать, потому что ассистенты на Ученом Совете права голоса не имеют. Профессор Донаван прижал меня к стулу рукой и шипел на ухо: «Только молчи, молчи, ради всех богов, иначе будет еще хуже!» — хотя обычно он обращается ко мне на «вы». А потом он сам не выдержал, встал и объявил, что ему надоело это безобразное судилище, нельзя обвинять существо в том, что оно еще не совершило, и если его, профессора Донавана, посмеют лишить перспективного ассистента, то он лично позаботится, чтобы демон-убийца поглотил всех участников сегодняшнего заседания, за редким исключением!
Такой аргумент их убедил. Все вдруг утратили интерес к моей персоне и заговорили о другом, но я уже не слушал, мне было уже не до отчетов и учебных планов. Наверное, у меня был плохой вид, потому что Донаван велел мне выйти, выпить воды и дожидаться его в лаборатории.
Ждать пришлось недолго, всего минут десять, заседание быстро закончилось. Пришел профессор, принялся меня утешать — надо признать, в тот момент я действительно нуждался в утешениях. А потом он сказал: «Этот средневековый мракобес Уайзер от вас так легко не отстанет. Чтобы не обострять и без того дурную ситуацию, будет лучше, если вы на время исчезнете из поля его зрения. Отправляйтесь-ка на свой промысел… Нет, лучше — в экспедицию, собирайте научный материал и не показывайтесь в Уэллендорфе хотя бы до зимы. С ректоратом и учебной частью я договорюсь сам».
Вот так! Нет худа без добра! Думал, придется упрашивать, уговаривать, чтобы отпустили, а дело вдруг разрешилось само собой. Но все равно обидно, обидно!
Не могу понять, чем я так помешал Уайзеру? Ведь он демонолог! Казалось бы, должен относиться к предмету своего изучения более лояльно. Взять, к примеру, естествоиспытателей. За нашими объектами часто приходится отправляться в дальние края, искать их, ловить — столько проблем! А тут — пожалуйста, под боком имеется живой демон, изучай в свое удовольствие! Зачем же надо его выживать?! И ведь я никогда не делал Уайзеру ничего плохого! Демонологию, конечно, учил не блестяще, но и не сказать, что хуже всех. Вел себя всегда корректно. Откуда такая неприязнь? Убейте боги, не возьму в толк! Неужели он сам верит в те страсти, что про меня говорит?
Энка считает, это все потому, что я до сих пор никак не осознаю себя настоящим демоном и не поставлю своих недоброжелателей на место. «Попробовали бы они так обращаться с Одином, или Зевесом, или с той же Ирракшаной! — говорит она. — А ведь ты с ними сопоставим, об этом даже в справочнике написано!»
Но не могу же я, в самом деле, вести себя как Один или, не дайте боги, Ирракшана! Это будет просто нелепо. Явлюсь на Ученый Совет и скажу: «Трепещите, смертные! Я власть и сила! Я ваш ужас и ваша гибель! Не смейте мня исключать!» Фу! Даже представить стыдно.
