Наталья Авербух - Граница
Чепуха лезет в голову!.. Ну, зачем мне его родители?
— А дальше, — произнес страж, неопределенно поведя рукой, — лесные владения моей матери. Мы окажемся там завтра ночью.
К соседней деревне мы подошли уже ближе к полудню, хотя и шли по короткой дороге. Правда, мы еще два раза останавливались перекусить и передохнуть, после чего я решила — одна копченая курица на двоих на весь день — безбожно мало. Или курица была маленькая? Может, правда, не хватало гарнира, по крайней мере, я не привыкла есть одно только мясо (хорошо еще, с хлебом) целый день. Яблок у нас больше не было.
Надо будет просить больше еды, решила я, когда мы входили в деревню.
Против моего ожидания, нас испугались меньше, чем в предыдущей деревне.
Ах, да они же не отправляли меня в лес, вот и не удивляются моему появлению.
Нас «всего-то» встретил детский плач — самый невыносимый звук на свете, — и ощетинившиеся рогатинами крестьяне. Мужчины. Женщины и дети, прокричавшись, попрятались по домам.
— Ты уверен, что это удачная идея? — шепотом поинтересовалась я у стража, который в своем дневном облике грузно топал за моей спиной.
При нашем появлении крестьяне не разбегались, только отворачивали лица и перехватывали свои рогатины поудобней. Идти было на редкость неуютно.
— Иди на площадь, — посоветовал страж. — Они не будут нападать, пока есть надежда договориться миром.
На площади нас уже ждал жрец, в отличие от предыдущего сжимавший какую-то палку. Ритуальный посох, пыталась я уверить саму себя. Возможно, но посох смотрелся довольно увесисто. Причем у меня было нехорошее ощущение — жрец знает, как пустить его в ход.
Жрец стоял посередине площади, глядя в сторону, видимо, чтобы не видеть моего спутника.
— Чего ты хочешь? — глухо спросил он.
— Я пришла из леса, — ответила я, суфлируемая стражем. — Ваши соседи принесли меня в жертву лесу. Лес вернул меня, чтобы я принесла вам весть.
— У нас другой лес, — с достоинством возразил жрец.
Видимо, он имел в виду — у его леса другой страж, успела подумать я до того, как мой суфлер продолжил подсказывать:
— Мой путь лежал через него. Я побывала в самой заповедной чаще.
Жрец кивнул.
— Чего хочет лес?
— Прекратите человеческие жертвы лесу. Лес сам укажет, чего хочет. Ждите знамения.
— А если твои слова — ложь?
— Если я лгу, вся вина падет на меня.
Жрец покачал головой:
— Этого мало.
— Если я лгу, пусть лес покарает меня прямо сейчас, здесь, посреди вашей деревни!
Из леса донесся еле слышный гул, а толпа в ужасе отшатнулась.
Как я понимаю, своими словами я позволяла лесной нечисти напасть на меня посреди человеческого поселения, отказываясь от его естественной защиты. Прошла минута. Другая. Пять. Десять. Я уже потеряла счет времени, когда жрец устремил на меня жесткий взгляд и уверенно произнес:
— Твоя весть правдива. Чего ты хочешь?
Спать, мысленно ответила я. Меня снова качало от усталости, ночь, почти целиком проведенная на ногах, уже сказывалась. Страж, видимо, догадавшись, что со мной происходит, незаметно поддержал меня и прошипел:
— Пусть тебе предоставят крышу над головой до ночи и принесут к дому еды.
— Но…
— Ты опять споришь?
Вздохнув, я повиновалась.
Надо будет вернуть ему клятву, а то он слишком много на себя берет. Правда, еще вопрос, безопасно ли это?
Отправившись по указанию жреца в карантинный домик, копию соответствующего строения в соседней деревне, я проворчала:
— Слушай, я не понимаю, почему мы требуем себе все эти блага.
— Так ты хочешь спать в лесу? — обрадовался за моей спиной страж. — Сразу бы и сказала.
— Нет, почему мы не можем купить еды, оплатить кров? Разве они нам чем-то обязаны?
— А разве они требуют с тебя деньги? — парировал страж.
— Нет, но это неприлично.
— Они бы не поверили тебе. Ты для них — существо из леса, хоть и выглядишь как человек. Только поэтому они тебе повинуются. Предложи ты деньги — они бы совсем запутались и попытались убить тебя.
— Это еще зачем? — поразилась я, заходя в дом.
— Нет человека — нет проблемы. Какая разница, кто ты и откуда, если тебя уже убили?
— Смерть королевского эмиссара — всегда проблема, — вяло возразила я. — Когда ты стащил у меня грамоту?
— Ты про свое эмиссарство не кричи, — посоветовал страж, вталкивая меня в комнатку и захлопывая дверь снаружи. — Посланцы от леса обычно ходят без документов. И вообще, хватит вопросов, ложись спать.
— А если б они попытались нас убить? И если попытаются сейчас?
— Не волнуйся, Госпожа. Рядом с владениями моих родителей мы еще в большей безопасности, чем у меня в лесу. К тому же крестьяне трусливы и не рискнут напасть.
— А… — начала я, но тут меня перебил зевок, и я заснула.
Когда я открыла глаза, страж еще дымился.
Дымился?!
Я рывком вскочила с кровати:
— Что случилось?
— О чем ты, Госпожа? — удивился страж. — Ах, об этом? Не волнуйся, все уже позади.
— Но… но что это было? — пролепетала я слабым голосом.
— Крестьяне пытались сжечь дом, — спокойно ответил страж.
— Сжечь… дом? Как это?
— Ну, как сжигают? Подперли снаружи дверь, набросали хвороста и подожгли.
— И что ты сделал? — поинтересовалась я. Меня никогда еще не сжигали, и теперь самое интересное, тьфу, самое страшное случилось, пока я сплю… Я же могла умереть во сне!
— Выскочил в окно и затоптал пламя.
— А я оставалась внутри?
— Ты же спала, — удивился страж.
— А если бы я задохнулась?
— Но ты не задохнулась, — резонно возразил страж. — Не будить же тебя из-за всякого пустяка.
Крыть было нечем. Потрясающая забота!
— Хорошо, а дальше?
— Дальше я потребовал, чтобы они так больше не делали, — ответил страж и очень удивился моему нервному смешку.
— И как, они согласились?
— Ну-у… — замялся он. — Не сразу.
— Но почему они это сделали? — поинтересовалась я.
— Со мной не поспоришь, — лаконично ответил страж.
— Нет, зачем они пытались нас сжечь?
— Они запутались, Госпожа.
— Очень мило, — подытожила я разговор, решив принять все как есть. Оснований для жалобы королю не было: не могут же люди заранее знать, кого жгут. Интересно, помогла бы мне грамота, или меня попытались бы убить, пока я не уснула? — Так как насчет завтрака? За свой счет?
— Почему, Госпожа, — не понял юмора страж, — они принесли нам еду в дорогу.
— С чего бы такая щедрость? Зачем переводить еду на тех, кого собрались убивать?
