Евгения Гордеева - Ошибка. Мозаика судеб
- В обители? - с горечью спросил Эйрл. Такой вариант его мог устроить лишь временно. Жить затворником по чужим законам ему было бы крайне затруднительно. А уж о сыне и говорить нечего. Мальчику нужна была кормилица. А где найти такую в мужской обители?
- Нет, - старец снова правильно понял все сомнения Эйрла. - В нашем мире.
- У меня нет средств, - честно признался гость. Уходя из своего мира он совсем не подумал о том, что материальная сторона жизни в нижнем мире имеет весьма большое, если не главное, значение. - А мои знания и умения могут не найти должного применения...
- Ваш слуга, Викар...
- Это не мой слуга!
- Хорошо. Викар называет вас графом Саубером, а вы от этого, как я понял, отказываетесь.
- Да!
- Это честно и благородно, но всё же... Что вы знаете о судьбе настоящего графа Саубера?
- Он мёртв. И... скорее всего, он попал в наш мир, где его похоронили вместо меня.
- Понятно. Вы удивительно с ним похожи, надо отметить. Я правильно понял: его жена тоже мертва, как и новорождённый сын?
- К сожалению... я не смог их спасти.
Старец задумался, глядя в узкое окно кельи. Эйрл подождал немного, вдруг их разговор продолжится, но Некий слишком глубоко погрузился в свои мысли. Молодой отец занялся своим ненаглядным чадом. Уложил его на подушку, проверил пелёнки, прикрыл покрывалом и с нежностью стал смотреть на спящего ребёнка, мысленно рассказывая далёкой жене, как похож на неё их мальчик.
- Я взвесил все за и против, - наконец заговорил затворник, - и решил, что вы достойны стать новым графом Саубером!
- Стать графом?..
- Да, мой друг. Политическое и административное устройство нашего государства не заинтересовано в угасании старинных родов - основателей, в отличие от некоторых представителей дворянства, коих, впрочем, немало. А со смертью последнего из рода Сауберов, - это замечание больно резануло по душе Эйрла. Он ведь тоже был последним из клана Временных отрезков. Он, и его сын. А теперь в Элави осталась только его мать... - ...начнётся грызня за этот титул, а ещё больше - за земли графства! Но не это самое страшное, а то, что достойных приемников нет! Вырождаются древние рода. Мельчают представили знатных фамилий. Господин Эйрл, примите титул графа земли Саубер, возьмите его имя и земли, оградите народ его от перемен и потрясений!
- Как? Это же незаконно!
- Законно! Уверяю вас! Дайте мне небольшой срок, и я пришлю вам подтверждение законности вашего владения! Кстати, ваше имя переводится как граф. Так что даже в этом не будет ни капли лжи!
- Но...
- Вы всё ещё сомневаетесь?
- Даже не знаю...
- Отриньте сомнения! Ступите на этот путь! Ваше происхождение выше, чем титул рода Сауберов. Графом вас зовут по рождению. Император подтвердит ваши права. Тайну будем знать только вы и я!
- А император?
- А что, император? - хитро усмехнулся старец. - Он ведь не все подряд документы читает. Может какой подписать и не глядя! - Эйрл насупился недовольно. Не нравился ему такой подход. - Не сердитесь, граф. Я обещал вам, что всё будет законно, и я сдержу слово! Только у меня будет одна просьба.
- Говорите, - Эйрл напрягся, не зная, чего ещё можно ожидать от этого загадочного старца.
- Позаботьтесь о Плауте. Он в начале пути и очень нуждается в преданных, умных людях...
- О Плауте?
- Да. Об императоре...
***
338 год правления династии Румов
Стоило Гадриану подумать о еде, как организм тут же оповестил его о том, что не кормлен очень давно и возмущён этим до самых глубин голодного брюха. Звук исторгся громкий и неприличный. Парень лишь успел порадоваться, что свидетелями сего моветона были только милые овечки, как из-за спины раздался голос. Благо, вполне доброжелательный:
- Эй, путник! Далека ль твоя дорога?
Гадриан от неожиданности вздрогнул и обернулся на голос. Молодой ещё мужчина-пастух удобно устроился под раскидистым кустом в компании большого серого пса. Пока их стадо послушно паслось на изумрудном лугу, они могли позволить себе отдохнуть в тени.
- Не далека, - охотно ответил парень, соскучившийся по человеческому общению. Смешки невидимой девицы в горах были не в счёт. - Иду к тем вратам, - Гадриан указал направление, но пастух даже не повернул головы в ту сторону.
- Не далека, говоришь... Это кто как сумеет, - загадочно усмехнулся мужчина. - Бывает, вообще дойти не могут, - Гадриан от его слов мгновенно побледнел, представив, что хищники в этом пасторальном местечке всё-таки водятся, и не маленькие, если судить по размерам серого пса. Да и овцы тут вроде как покрупнее, чем проживают в его стране. Кроме всего, он не имеет при себе никакого оружия, хотя там, в реальном мире, у него на боку пристёгнут прекрасный палаш. Но, если подумать: что он может даже с палашом против матёрого хищника? А то, что хищник будет матёрым и огромным, принц не сомневался. - Но ты не волнуйся!
- Ага, не волнуйся, - упавшим голосом пробормотал Гадриан. - А если он уже следит за мной?!
- Кто?
- Волк! Или лев! У вас здесь водятся львы?
- Львы? - мужик почесал маковку, зачем-то внимательно посмотрел на своего пса, который, как показалось Гадриану, даже несколько смутился от столь пристального внимания, поскрёб щетину на щеке, потом многозначительно изрёк: - Нет... Львы у нас не водятся. Раньше, правда, водились кошки такие большие. Но точно, не львы. Но то было раньше, а теперь нет... Давно уже. Да не переживай! Отдохни пока. Идёшь-то уже давно, смотрю. Трапезу со мной раздели.
Организм, опережая Гадриана, тут же оповестил окружающих о своей готовности не только разделить трапезу, но и две трапезы, и три... Парень только виновато поджал губы, когда желудочные рулады смолкли.
Пастух протянул ему лепёшку.
- Дели, - принц только сейчас заметил, что левая рука, на которую опирался мужчина, отсутствует примерно на ладонь ниже локтя. О причинах уродства он спрашивать постеснялся. Травма или врождённый дефект, какая разница? Но пастух сам охотно объяснил: - Кошка... Последняя большая кошка в наших краях. Ты лепёшку-то ломай, чего замер? Ломай, не стесняйся!
А Гадриан и не стеснялся вовсе. Он мучительно рассуждал, какой кусок он может отломать для себя, не обидев пастуха? Его, вмиг оголодавший организм, желал заполучить всё угощение целиком. Но воспитание требовало делиться. Если по-честному, то напополам. Если соблюдать приличие, то он может отломить себе всего лишь четвертушку. С этим категорически не соглашался завывающий желудок. Ему и половины было мало.
Пока честь боролась с голодом, в спор незаметно вползла жадность, внеся дополнительные доводы в позиции желудка, уверяя, что эта лепёшка у пастуха не последняя. Что запасливый крестьянин наверняка взял из дома как минимум две лепёшки. Что он, в конце концов, пасёт своих овец рядом с селением, и от недоедания не умрёт. А вот Гадриан не ел, страшно подумать, сколько времени, и эта лепёшка даже не утолит его голода...
