Ирина Сыромятникова - 02_Тьма наступает
– Весенние празднества очень многолюдны, на них прибывает масса гостей. Мы обнаружили источник заразы почти мгновенно, но несколько человек уже успели пострадать. К сожалению, сокольничий вспомнил не всех, кто прикасался к птице, но Витала среди них не было. Это значит: есть еще один – как минимум, один – принявший на себя заклятье. Причем, близко знакомый с Виталом, такой, что мог общаться с ним в течении двух-трех минут после контакта с птицей. Мы должны найти его прежде, чем Зло овладеет им. Так мы спасем не тело, так хотя бы его душу и всех тех несчастных, которых он утянет за собой, став зверем.
Лорд Роднег нахмурился.
– И вы предлагаете только выжидать?
Хвала небесам, хоть этот со мной не спорит!
– Я могу почувствовать заклятье только в самом конце, когда времени почти не остается. Я вновь прошу прощения за свои действия, но они были вызваны крайней необходимостью.
Семеро блестящих шаренских вельмож подавленно молчали. Семеро молодых людей – кто из них чудовище? Все или один. Асторис не стал объяснять, что распознать само заклятие не в силах. Лишь когда оборотень предастся Тьме, отведав запретной плоти, он станет различим для мага. А значит, если наблюдательность изменит лордам – кто-то умрет. Да поможет им Бог.
Жак раздобыл огромный фургон, больше похожий на дом на колесах. В него поместились все, включая кегаров, и мы неспешно покатили на юг. В принципе, Ункерт находился на северо-западе, но любые торные дороги, ведущие туда через болотистые низины Тарнхега, начинались гораздо южнее.
Погода стояла солнечная и, на взгляд сантаррца, было жарковато. К счастью, от меня не требовалось таскать на себе амуницию благородного лорда – в расшитом золотом мундире я бы испекся заживо. Широкополая соломенная шляпа на голове и просторная холщевая рубаха, вышитая на вороте крестом, придавали мне полное сходство с конокрадом.
По мере того, как лиги пути отделяли нас от Белокамья, мы готовились вновь сменить обличье.
– Мы сильно растратились, – ворчал Станис. – Если мы не хотим сесть за бродяжничество, следует побеспокоиться о наших средствах.
– Естественно, – Жак взмахнул кнутом, не давая лошадям сбавить шаг, – У вас были проблемы, когда вы выступали в Шарене?
– Нет, никогда. Шаренцы любят хорошие представления, особенно, со зверями.
– Тогда, следует подумать о репертуаре.
– Не рановато?
– Все равно кегаров мы не спрячем. Будет естественней, если зверям найдется практическое применение.
Труппа вновь начала репетировать. На привалах Изабель дрессировала кегаров, Тамара обучала Стража жонглированию и акробатическим трюкам, Сара бренчала на мандолине, Ирвин упражнялся с картами, а Станису достался я.
Коронный номер Мастера Лезвий назывался "Распятие". Очень жизнеутверждающе. Для трюка необходим был ассистент, раньше им была Изабель, но теперь место оказалось вакантно, и занять его предстояло мне, как наименее полезному члену труппы. Я воспринял новость с хладнокровием висельника.
– Конечно, зрителям больше понравилась бы девушка, но мы найдем способ это компенсировать, – заявил Станис.
Я постарался не думать, как он это сделает.
Из купленных в Белокамье досок сколотили щит в человеческий рост высотой и еще один, поменьше.
– Главное: расслабься и не шевелись. – Поучал меня Мастер Лезвий, сшибая кнутом яблоко с моей головы. – И не вздумай закрывать глаза – публике это не нравиться.
И – улыбайся!
От моей улыбки Дваждырожденные падали бы замертво.
Надо отдать должное Станису – оружием он владел мастерски. При всем этом я должен был продолжать тренировки – чертовски трудно сначала до одури отбиваться от меча, а потом спокойно смотреть, как в тебя кидаются кинжалами.
Путь до Плавницы занял девять дней. По дороге мы дважды выступали перед жителями крупных селений. Платили они, преимущественно, харчами, но щедро – представление нравилось. И запас яблок у Мастера Лезвий не иссякал.
От обилия впечатлений я почти забыл о наставлениях Крабата. Когда до Плавницы остался день пути и мы, по обыкновению экономя средства, заночевали на лугу перед какой-то деревушкой, мне пришла мысль повидать призрака. Станис и Жак выпивали в местном трактире и собирали сплетни, цыганки хлопотали по хозяйству, Изабель возилась с кегарами, я незаметно извлек из фургона Меч Лун и пошел прогуляться.
Смеркалось, не успевший остыть после дневной жары, воздух был пропитан запахами цветущего разнотравья. Первые комары спешили ко мне из темноты, и я заторопился к чернеющей за лугом роще, отчаянно хлопая себя по шее. Пожалуй, следовало одеть что-нибудь поплотнее. Огни лагеря скрылись за деревьями, но все равно было слишком светло – полная луна, грязно-желтый диск в красноватом ореоле, светила с ясного неба через листву сильно прореженной топорами рощи. Я не был уверен, что Крабат захочет появиться здесь. Стоило мне остановиться, и насекомые атаковали, воздух зазвенел от мошкары. Я плюнул на все и готов был спасаться бегством, когда в траве, совсем рядом от меня раздался шорох.
Ночь сразу стала холодна и темна, а я взмок. Это не мышь, не ветер, не змея. Я крутанулся на месте, одновременно выхватывая из ножен Меч.
Меч, которым нельзя убивать живые существа. Проклятье!
Между стволами берез, в пятнистой лунной тени стоял волк. Один раз я видел и крупнее, но и этот тоже был велик. Очень светлый, при лунном свете он казался серебряным, но меня больше поразил не цвет шкуры, а глаза.
Я встретил их взгляд, совсем не волчий: в них явственно светился разум, боль и странная тоска. Не ярость, не страх – усталость. На мгновение мне показалось, что он не нападет, но глаза мигнули, а когда открылись, белый огонь безумия смыл все чувства. Без единого звука зверь подобрался и прыгнул.
Я нырнул вниз и вбок. Благословенны будь часы, проведенные в тренировках со Стражем! Могучие челюсти щелкнули в воздухе на палец от моего плеча, и в тот же миг рукоять Меча въехала зверю по затылку.
Вспыхнул белый огонь. Беззвучная молния озарила лес и бросила меня на землю.
Волк закричал, почти как человек, и с лету грянулся о ствол березы.
На мгновение в лесу воцарилась тишина. Волк горестно постанывал, тряся головой и не в силах подняться на ноги. Я встал и потихоньку начал пятится к опушке рощи.
И тут ночь вспороло яростное рычание атакующих кегаров. Они вылетели из темноты, вздыбив шерсть, выставив когти и ощерив клыки, размером вдвое больше, чем на самом деле. Волк натурально охнул и с места сиганул в темноту, не делая даже попытки защищаться. Какое-то время было слышно, как они ломятся через подлесок – рык кегаров и перепуганные подвывания волка.
