Колин Мэлой - Империя Дикого леса
В дороге они не разговаривали друг с другом, предпочитали проводить долгое время пути в медитации, впитывая в себя все многообразие голосов, доносившихся от растений и деревьев, которые окружали их в этом путешествии. То был их дар: умение общаться с немой лесной флорой. Они обращались с этой невероятной способностью серьезно и пользовались ею не напоказ, как каким-нибудь дешевым трюком, но умеренно и вдумчиво. Так что их отношения с растениями и деревьями могли служить для остальных обитателей леса образцом существования в более полной гармонии с живым миром вокруг. По этой причине северолесский народ почитал их.
Стоило им спуститься с гор, как окружающий пейзаж изменился; исчезли крошечные лачуги, рассыпанные вдоль дороги, фермерские дома и таверны. А вот зелень по обочинам одиноко змеящейся дороги, которой они следовали, подступала все ближе и становилась все более густой и дикой, словно растения боролись друг с другом за господство на бугристой земле. Даже язык растений и деревьев стал иным: голоса звучали сбивчиво и рассеянно, словно белый шум, нестройный хор криков беспрестанно атаковал тихие умы путешествующих мистиков. Они заметили, что теперь куда чаще приходится останавливаться на отдых; тяжесть агрессивных голосов леса сама по себе была достаточным бременем.
Они рано сворачивали лагерь и шли до позднего вечера. На заре заключительного дня путешествия мальчик сидел на потрескавшемся пне поваленной бурей тсуги и глядел в пустоту. Женщина подошла и утешительно положила руку ему на плечо.
— Уже недолго осталось, — сказала она. — Мы совсем близко.
Он ответил ей тусклой улыбкой.
— Я чувствую, — сказал он. — Но есть еще что-то…
Женщина посмотрела на него с любопытством:
— Что?
— Не знаю, — произнес мальчик. Его палец, до того спокойно лежавший, начал рисовать спираль на грубом стволе дерева. — Мне уже несколько раз снился сон.
— О Древе?
Мальчик откашлялся; палец продолжал выводить узор:
— Нет. Не могу сказать точно. Я еще не до конца понимаю.
Два других мистика поднялись и принялись деловито собирать холщовые палатки. Сквозь путаницу крон начинало проникать утреннее солнце; по нижним ветвям стелился туман. Палец мальчика наконец добрался до центра спирали, которую выводил, и замер там. Он опустил взгляд и застыл, вглядываясь, словно наблюдал за неподвижным пауком в центре замысловатой сети.
— Идемте, — сказал он наконец.
Остальные мистики молча последовали за ним. Им и в голову не пришло бы поставить под сомнение его лидерство, хотя выбор мальчика в качестве старейшины мистиков, которым, как предполагало звание, традиционно назначался обязательно старший в группе, был абсолютно беспрецедентным. После смерти прежней старейшины, Ифигении, Древо удивило всех, выбрав ей преемником мальчишку-первогодка. Никто не помнил, и ни одна летопись не гласила, чтобы эту высшую степень ответственности возлагали на кого-то, кроме самого старшего. Неожиданное решение смутило даже самых мудрых и ученых членов братства. Но, как учило Древо, все текло и все менялось; не было на свете ничего предрешенного или постоянного. Изменения были единственной константой в жизни. Они решили, что титул «старейшина», пожалуй, относится не столько к физическому возрасту, сколько к духовному. Так что мальчика из первогодка произвели в старейшины; сам он, похоже, не удивился и не обрадовался этому решению. Казалось, это задача как раз для него.
И первой обязанностью старейшины стало паломничество к Древу Мощей, в самую глушь Дикого леса, где вольно жили безжалостные звери, а неосторожный путешественник неизбежно становился жертвой разбойников. Они должны были повесить на одном из сучьев Древа флаг в память о покойной главе мистиков Ифигении. Поскольку это путешествие совершалось лишь по случаю смерти старейшины, каждому поколению послушников и мистиков приходилось заново учить дорогу с помощью древних трудов и указаний деревьев. По Длинной дороге они могли идти только до определенного момента: в конце концов неизбежно следовало сойти с нее и углубиться в диколесскую чащу.
Здесь не было вовсе никаких дорог. Порою перед ними открывалась звериная тропа, но чаще всего приходилось следовать указаниям деревьев и трав, получая подсказки из нестройного хора звуков, которые те издавали, и осторожно прокладывать через лесной лабиринт ветвей и кустов ежевики свой собственный путь.
И вот на восьмой день паломничества они достигли цели: широкой, просторной поляны, окруженной кольцом ежевики. В центре поляны стояло Древо Мощей.
Оно не было ни живо, ни мертво, как два других Древа Леса, и, казалось, застыло в каком-то промежуточном состоянии; на нем не было листьев, хотя кора оставалась сочной и темно-коричневой, ветви тянулись ввысь, и по высоте оно в несколько раз превосходило любое другое дерево вокруг. На концах длинных корявых сучьев виднелись маленькие яркие флажки; каждый привязали в память об одном из ушедших старейшин мистиков. Некоторые лоскутки висели тут многие века, и хотя должны были подвергнуться разрушительному воздействию времени, но остались невредимыми, как в тот день, когда были привязаны. По сути, они стали листьями Древа и питались его жизненной силой.
Мистики безмолвно сбросили заплечные мешки. Какое-то время они посидели у основания дерева, изумляясь его высоте и обмениваясь сердечными рукопожатиями в честь успешного завершения путешествия. Солнце уже сияло; чувствовалось, что близится смена времени года, майский день был свеж и полон жизни. Юный глава мистиков вызвался повязать флажок сам, хоть это тоже было беспрецедентным решением: обычно старейшина, немощный по причине преклонных лет, оставлял эту тяжкую задачу молодым и проворным. Мальчик, не говоря ни слова, по-прежнему во власти странной, тихой созерцательности, взял в зубы маленький флаг, пылающий алым в честь Ифигении, и начал взбираться по стволу огромного дерева.
Остальные стояли у корней и наблюдали за его подъемом. Как и большинство северолесских жителей, мальчик тонко чувствовал связь с окружающей природой, со своими соседями-растениями, и поэтому карабкался по грубой коре с ловкостью дикой кошки. Вскоре он исчез из вида оставшихся на земле товарищей.
С высоких ветвей, украшенных щелкающими на ветру флагами, открывалась картина, от которой захватывало дух. Мир раскинулся перед мальчиком, будто ковер, покрытый зелеными, коричневыми и синими узорами. Над далеким горизонтом медленно плыли в сторону востока облака. Кафедральные горы, которые они пересекли всего несколько дней назад, возвышались, покрытые снегом, словно величественный хребет земного шара. Мальчик нашел пустую ветку и, разжав зубы, привязал на основание одного из тонких пальцев Древа флаг почившей старейшины Ифигении. Тот присоединился к собратьям и вместе с ними затрепетал на ветру.
![Натализа Кофф - Что такое не везет, или Приемы самообороны[СИ]](/uploads/posts/books/2925/2925.jpg)
