Ф. Каст - Богиня по ошибке
В ту же секунду я почувствовала, как боль пронзила висок и запахло дымом. Я закрыла глаза, а когда открыла их, подумала, будто угодила в середину солнца. Горшок вырвался из коробки и превратился в огненный шар, который медленно ко мне приближался. Время остановилось. Я, видимо, зависла на задворках ада, когда уставилась на святящийся шар и увидела свое отражение, но какое-то странное. Я как будто смотрелась в водоем, подернутый рябью и охваченный огнем, но тем не менее что-то видела.
Навстречу мне неслось мое собственное отражение, совершенно голое, с раскинутыми в стороны руками и запрокинутой головой. Видимо, погрузившись в огненный шар, я исполняла языческий танец. Потом огонь и дым окутали и меня тоже. Я поняла, что сейчас умру. В последние секунды у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь. Я не сожалела о том, что покидаю друзей и семью, а просто подумала: «Черт побери, зря я все-таки не отучила себя от сквернословия. Что со мной будет, если Господь и на самом деле баптист?»
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
1
Сознание вернулось не сразу. Оно все куда-то ускользало. Я словно пребывала во сне, который часто вижу в гадкие периоды. Он сопровождается жуткими судорогами, которые превращаются в странные болезненно-сладостные роды. На свет появляется печенье с кремовой начинкой, после чего мне определенно становится лучше. Я знаю. Это эротический сон по Фрейду.
Голова раскалывалась невыносимо, хуже, чем от гриппа, даже от текилы на следующий день. А тело при этом... Нет, его я вообще не чувствовала, не могла открыть глаз.
«Ну да, я умерла. Неудивительно, что мне кажется...»
Темнота сомкнулась мягко, по-дружески.
Когда я очнулась в следующий раз, голова страдала по-прежнему, то есть невыносимо. К сожалению, тело я теперь почувствовала. Каждый суставчик болел как в аду. Может, это он и был? Если бы сейчас кто-то начал выкрикивать математические задачки и требовать у меня ответа, то я бы убедилась, что точно нахожусь в аду. Но я ничего не слышала, кроме странного звона, источник которого находился где-то у меня в голове. Я попыталась поднять веки, но они не подчинились, вероятно, оттого, что у трупов даже эти штучки не функционируют. Если бы не тот факт, что я мертва, то сердце у меня выскочило бы из груди. Интересно, а трупы паникуют? Видимо, да...
На этот раз темнота не была дружелюбной, скорее соблазнительной, и я с готовностью поспешила в ее раскрытые объятия.
— Лежите спокойно, миледи, все будет хорошо.
Милый знакомый голос, но с какой-то странной интонацией, которую я не узнала. Голова у меня оставалась тяжелой, горячей и к тому же болела. Тело было разбито. Тут мое рассеянное взимание неожиданно привлекла влажная прохлада на лбу. Я дотронулась до толстого компресса, но кто-то мягко отвел мою руку в сторону.
— Все хорошо, миледи, я здесь.— И снова в голосе прозвучало что-то неуловимо знакомое.
— Какого?..
Господи, горло все содрано и по-прежнему охвачено огнем. Огонь! Память внушала страх и ужас. На этот раз, когда я велела глазам открыться, они подчинились. Почти. Я попыталась что-то разглядеть, но все предметы и световые переливы слились в одно целое. Огромное пятно, сидевшее рядом со мной, зашевелилось, и я начала различать...
Слава богу, это была Сюзанна. Если она здесь, значит, я не мертва. Возможно, все действительно будет в порядке. Я попыталась навести на нее фокус. Комната наклонилась, и я с трудом сохранила подругу в поле зрения. Она держала меня за ругу, но, как ни странно, попыталась отстраниться, как только увидела, что я открыла глаза. Я сильнее вцепилась з ее руку. Кажется, она побледнела, а кроме того, мне почудилось, что ее целых четыре, потом стало две, затем снова четыре. Зрение меня подводило.
— Миледи, вы должны лежать спокойно. Вам многое довелось пережить сегодня, ваше тело и душа нуждаются в покое. Не волнуйтесь, вы в безопасности, все хорошо.
Я попробовала сказать: «Что, черт возьми, с тобой случилось?», но из горла вырвалось змеиное шипение. Еще так шипят жуткие опоссумы, попадая в свет от фар. Нет, они не прикидываются дохлыми, они шипят и пугают насмерть ничего не подозревающих женщин, когда те останавливают машину на темной сельской дороге, чтобы без помех пописать. В общем, я себя не поняла, так что Сюзанна, вероятно, тоже.
Она высвободила руку, и кто-то, кого я не могла разглядеть, передал ей кубок. Кубок? Золотой кубок? В больнице?
— Выпейте, миледи. Это смягчит вам горло и поможет отдохнуть.
Она осторожно приподняла мне голову и поднесла к губам напиток. Я попробовала проглотить сладкую густую жидкость.
Оттого что пришлось поднимать голову, у меня снова заломило в висках. Пока мир опять не погрузился в темноту, я попыталась разглядеть подругу. Она как раз снимала у меня с головы повязку и заменяла ее другой, прохладной, которую ей передала невероятно юная медсестра в какой-то странной легкой униформе, ниспадающей складками. Такой особе больше престало резвиться на весеннем лугу, а не работать в отделении интенсивной терапии...
Темноту окрасил сладкий привкус лекарства, тягучего, как сироп от кашля.
В следующий раз темнота рассеялась внезапно. Это не было мягким пробуждением. О нет, меня сейчас...
— Позвольте мне, миледи, помочь вам.
Сюзанна поддерживала меня за спину и убирала волосы с лица, пока я выворачивалась наизнанку, свесившись с кровати. Она действительно отличная подруга.
Жаль, что я прежде назвала ее высокомерной. Когда я закончила извергать из себя внутренности, она уложила меня обратно на подушку и обтерла лицо.
Терпеть не могу рвоту. Всегда ненавидела это дело. Меня неизменно трясет, и я становлюсь беспомощной. Хорошо, что случается это не очень часто, но когда все-таки приходится, то, признаюсь, я становлюсь ребенком. Вот и теперь я все никак не могла унять дрожь. Я была слаба и не понимала, где нахожусь, но мне казалось, это оттого, что я мертва, а вовсе не от приступа рвоты.
— Во... во... ды.
Это слово мне удалось проскрипеть более или менее членораздельно, и Сюзанна тут же дала знак медсестре. Вскоре появился еще один кубок. Она поднесла его ко мне и помогла сделать глоток.
— Тьфу! — Я почти все выплюнула.
Это была не вода, а разбавленное вино. Я, конечно, обожаю вино, но только не после приступа рвоты.
— Сюз! Воды.
Я выразительно посмотрела на подругу — мол, сейчас тебя убью,— стараясь, чтобы она меня поняла.
— Да, миледи!
Сюзанна вновь побледнела, повернулась к медсестре и возвратила ей кубок. Да что это за больница такая?
