Ян Сигел - Дети Атлантиды
Будучи рядом с отцом в галерее, Ферн заметила, что Элайсон приветствовала его улыбкой на целый дюйм шире, чем доставалось всем другим людям, и все время искоса поглядывала на отца своими тусклыми глазами. Она была одета в странно прилипающую, обвисающую, развевающуюся одежду всех оттенков бежевого цвета, который оттенял блеск ее темных волос. Ее слишком полный рот был накрашен такой яркой красной помадой, что казался буйно расцветшим пионом на фоне белизны лица. В ее длинных взглядах было причудливое очарование, улыбка ее никогда не переходила в смех, а удлиненные пальцы четко обозначали каждый жест. И ко всему этому добавлялось постоянное движение струящихся тканей ее одеяния. А волосы! Странные, бесконечной длины, пронизанные прячущимися тенями, они были как бы ее второй одеждой. Ферн было интересно, что за снадобье употребляет Элайсон, чтобы волосы выросли до такой длины, но при этом были так безжизненны? Казалось, что они могут скрыть Элайсон, сделать ее невидимой.
— Чепуха, — сказала себе Ферн. — Что со мной случилось? Это все из-за привидений, которых я видела в деревне. Это Уэст Энд, это картинная галерея, это комната, в которой множество людей пьют шампанское и разговаривают об искусстве. Здесь нет призраков. — Она глянула на бутылку шампанского. Позже она поняла, что ее насторожило — шампанское было не дешевым. Она с четырнадцати лет бывала на таких приемах и вечеринках и знала, что ни один нормальный человек не будет поить дорогим шампанским такую уйму народа.
— А что вы скажете о картинах сегодня, Фернанда? — Голос сбоку застиг ее врасплох. Во второй раз.
— При таком количестве народа их довольно трудно как следует рассмотреть, — после небольшой паузы сказала она, мысленно встав воборонительную позицию.
— Конечно, — мягко ответил Джейвьер Холт.
Его лицо, подумала Ферн, похоже на маску, отлитую из какого-то металла, маску обрамляют волосы из вьющейся стали. И все это освещается топазами глаз. Фокус ее мрачных предчувствий переместился. Элайсон Редмонд была, по крайней мере, живая, хоть и опасная, в то время как Джейвьер Холт казался обходительным, безупречным мертвецом, и искра, которая его оживляла, приходила извне, будто кто-то нажимал на кнопочку или поворачивал рычаг управления.
— Тем не менее вас что-то заинтересовало, — продолжал он. — Если это не картины, то что же? — Он механически улыбнулся. — Может быть, не что, а кто-то? — Он, несомненно, знал, на кого направлено внимание Ферн.
— Элайсон, — сказала Ферн с оттенком вызова.
— Естественно. Ваш отец, кажется, увлечен ею. Она весьма необычная женщина.
— Она движется как вода, — сказала Ферн, — как вьющийся поток, как опасный маленький водоворот. Она, пожалуй, слишком необычна для моего отца.
— Уверен, она об этом знает, — со своим обычным оттенком иронии заявил Джейвьер.
Ферн ничего не ответила.
С отъездом в Йоркшир наступило какое-то облегчение. Две лучшие подруги Ферн уже уехали на каникулы, и хотя Ферн очень любила Лондон, жизнь в деревне тоже имела свои привлекательные стороны. Робин собирался работать в городе, но приезжать в Дэйл Хауз на выходные, чтобы разбирать коллекцию Нэда Кэйпела и отдыхать от городской суеты.
Ферн никак не могла определить, какие чувства возникли у нее при возвращении в Йоркшир. Нельзя было назвать это радостью, скорее — узнаванием, ощущением того, что она после долгого отсутствия оказалась на месте. Мрачный фасад дома уже не казался таким мрачным. Ферн поднялась в свою комнату и первым делом с волнением, граничащим со страхом, выглянула в окно, чтобы убедиться, что камень на склоне холма на месте. Молчаливый наблюдатель действительно был на своем месте, неподвижный, как скала. «Но это же и ЕСТЬ СКАЛА», — напомнила себе Ферн, он никуда не исчезал, я все это выдумала.
Она безмятежно проспала до утра, и ни птичьи песни, ни сопение барсука не тревожили ее. Дул легкий ветерок, солнце ласково сияло, и все трое отправились на берег моря. Море было голубым и спокойным, волны, набегая на песок, разбивались в мелкую водяную пыль. Семейство Кэйпелов медленно брело по широкому пляжу, сняв ботинки, чтобы ощутить босыми ногами прелесть морской воды.
— Водичка холодная, — сказала Ферн.
— Не уверен, стоит ли купаться, — добавил Робин. — Миссис Уиклоу права, здесь очень коварное течение.
Пляж был чистым и почти безлюдным. Чайки суетливо носились у линии прибоя, их тоскливые крики были резкими и хриплыми, как крик самого океана. Но для Ферн они звучали, как вызов из неизвестного мира, где ее сознание и ее ощущения должны были постичь что-то необычное, лежавшее за пределами воображения.
В понедельник Робин уехал в Лондон. Его машина была заполнена картинами, которые должны были подтвердить уверенность Робина в ценности коллекции Нэда Кэйпела. Миссис Уиклоу согласилась готовить и убираться в доме, а жена Гаса Динсдэйла обещала отвезти Ферн в Уитби за покупками. Уилл начал отчищать от грязи деревянную скульптуру. Как и говорила миссис Уиклоу, она была прикреплена к бушприту корабля внушительных размеров.
— Глянь-ка, — сказал Уилл сестре, — тут написано название корабля. Еще немного, и мы сможем его прочесть. Интересно, к какому времени относится этот корабль?
— Это работа для профессионалов, — заметила Ферн.
— У нас тут нет профессионалов. Не волнуйся, я чищу очень аккуратно. — Он продолжал отковыривать намертво прилипшие к дереву ракушки кухонным ножом. — Пожалуй, здесь требуются руки посильнее, чем мои.
— Я тебе помогу, — сказала Ферн.
Через час их неумелой работы появилось полустертое, но разборчивое название. Ферн знала, что они его увидят, она чувствовала это подсознательно. Корабль назывался «Морская ведьма». Ферн не удивилась, будто она увидела что-то отдаленно знакомое, только не могла сказать, откуда пришло это узнавание, из будущего или из прошлого.
— Потрясающе! — воскликнул Уилл. — У нее соски, как головки ядерных ракет.
— Тебе рановато замечать такие вещи, — высокомерно заявила его сестра.
— А ты слишком серьезная, — ответил Уилл.
В этот вечер миссис Уиклоу ушла около пяти часов, и Ферн сама приготовила ужин. Даже когда Робин был в доме, они никогда не засиживались в гостиной, там всегда было на несколько градусов холоднее, чем в других комнатах, да к тому же там восседал излучающий тайное злорадство каменный идол. Ферн постаралась поплотнее закрыть двери, игнорируя обычай миссис Уиклоу раскрывать все двери и окна, чтобы, как она говорила, «напустить воздуха».
— Да тут и так полно воздуха, — протестовал Уилл, — иначе мы не могли бы дышать.
