Дарья Иорданская - Господин горных дорог
Пояс вышивался виноградными лозами с полными гроздьями, с вплетением фантастических цветов. Красный гарус кончился первым, и Кела вспомнила о четырех клубках необычных нитей, которые так и лежали в ее дорожной сумке. Но стоило ей открыть мешок, клубки разом сделались скользкими, как лягушки, и раскатились по полу; три - куда-то под кровать, а один осел грудой нежной тонкой красноватой ткани. Нагнувшись, Кела подняла платье необычайного изысканного фасона. Подскочившая Мари восторженно взвизгнула.
- Какое чудо!
Кела погладила ткань кончиками пальцев, удивляясь ее мягкости.
- Отдай его мне! - попросила Мари, молитвенно сложив руки.
В этот момент на чердак поднялась привлеченная шумом Ана и отняла у девушке платье. Рассказу о его чудесном появлении она не слишком поверила.
- Но откуда взялись эти нитки? - с большой долей сомнения спросила она.
Кела рассказала о духе покойного мужа, который спрял нити из отрезанных волос.
- Разве можно прясть из волос? - расхохоталась Ана.
- Умеючи можно и из соломы прясть, - пожала плечами Кела, убирая оставшиеся клубки в сумку.
На бал в Ратуше Мари пошла в чудесном платье; ее мягкие светлые волосы были перевиты зелеными нитями, делавшими девушку похожей на языческую богиню весны. Келе отдали то платье, которое шилось к балу изначально, чтобы добро не пропадало. Пришлось, правда, туго перевязать его кушаком на талии худой горянки.
Городской весенний бал ничем не походил на обычные в деревне праздники. Пышно одетые гости чинно ходили по нарядно убранной зале, отдельно мамы и тетушки выгуливали девиц на выданье, разряженных особенно богато. Платье Мари Лазор, конечно же, сразу привлекло внимание. Дамы осуждали его, называя непристойным, но втайне мечтали о таком же. Мужчины бурно спорили, во сколько Лазору обошлась такая необычная ткань.
Келе очень скоро наскучили эти разговоры; она села в уголке, наблюдая, как Мари танцует с сыном бургомистра.
Сваты появились неделю спустя. Ошарашенный Матеуш Лазор, и не чаявший породниться с такой важной семьей, чуть не испортил все дело. Хорошо, что прием дорогих гостей взяла на себя Ана. На другой день приехал и сам жених. Келе он чем-то напомнил Абеля, пробудив весьма неожиданные воспоминания. Разозленная этим, Кела нашла место подальше от кутерьмы и раскрыла книгу. На этот раз она, подкопив денег, купила в лавке сборник местных сказок, и читала их с большим изумлением, узнавая некоторые истории. Совсем похожие рассказывали в Загорже, но там, конечно же, это была чистая правда.
Кела не заметила, как появился сын бургомистра. Но тем не менее, он сел рядом и заговорил.
- Вот уж не знал, что Лазор скрывает у себя прекрасную горянку!
Кела испуганно вскочила, захлопывая книгу, но молодой человек успел поймать ее за руку.
- Простите, я не хотел пугать вас! Меня зовут Айван Виштек. Вы - Кела, я знаю, служанка Лазоров.
- Он говорит, что я его дочь, - с неожиданным для себя возмущением возразила Кела.
- В городе другое болтают...
Теперь Кела по настоящему разозлилась.
- И что же? - холодно спросила она.
- Разное, - уклонился от ответа Айван.
Кела сунула книгу подмышку и нахмурилась. Сплетни мало беспокоили ее, но могли помешать замужеству Мари. Айван тоже поднялся, приблизился и взял Келу за плечи.
- Мне в сущности безразлично, что болтают глупые кумушки.
Нагнувшись, он начал целовать пытавшуюся вырваться Келу. Это было грубо и ничуть не похоже ни на холодность Григора, ни на мягкую настойчивость Абеля, ни на тепло и нежность Григора-мертвеца, тем более.
В этот момент в комнату вошла Ана.
Вырвавшись наконец и уронив книгу, Кела убежала прочь, оставив сына бургомистра и Анну Лазор наедине.
5. Солома
Эй, пряха, работай живей,
Жги огонь, поджидай гостей,
Лей вино и стели постель!..
Хелависа
С того дня жизнь Келы стала невыносимой. Ана разом превратилась в злую мачеху из сказки. Мари, также смертельно обиженная на "сестру-предательницу" стала обращаться с ней, как со служанкой. Один Матеуш не заметил перемен, но он был не самым наблюдательным человеком.
Избавиться от Келы стало заветной мечтой Анны, но просто так прогнать девчонку из мужниного дома возможности не было. Матеуш отказывался верить рассказам о том, что его чудесно обретенная дочь - самозванка. Но появление в Ланге королевского посланца натолкнуло Анну на разные весьма хитрые идеи.
Аугустус Петер славился своими причудами. Он велел собирать по всей стране диковинки и свозить их в столицу. Так что, повстречавшись вроде бы случайно с посланником, Ана начала громко рассказывать подруге.
- На падчерицу свою не нарадуюсь! До чего работящая! И, представь, из соломы умеет золото прясть!
Жестокость тоже была известной чертой короля, и Ана Лазор возлагала на нее определенные надежды.
Посланник пришел в трактир в тот же вечер, сунул Матеушу под нос бумагу с королевской печатью и сухо велел Келе собираться. Ничего не понимая, Кела тем не менее собрала свою дорожную сумку, поблагодарила Лазоров и покорно села в карету.
Путь до столица занял всего три дня, но полюбоваться окрестностями и городом Кела не смогла из-за плотно закрытых окон экипажа. Он больше всего походил на тюремную повозку. Да и когда они достигли дворца, Келу взяли под стражу три дюжих гвардейца.
Король встретил новую диковинку во время завтрака. Поддернув широкие рукава парчового халата, он щипал булочку и читал свежие донесения. Подняв на Келу ярко-голубые глаза, он строго спросил:
- Ты действительно умеешь прясть из соломы золото, подданная?
У Келы чуть не подкосились ноги. Все предыдущие беды показались ей мелочами по сравнению с королем и его капризом. Дожевав булочку Аугустус Петер вымыл руки в миске, полной розовых лепестков и, подойдя совсем близко, взялся благоухающими пальцами за подбородок девушки.
- Мы дадим тебе прялку и солому. В донесении сказано, что ты за ночь перепряла целую ригу соломы. Мы не знаем, что такое "рига", но едва ли она больше комнаты в северной башне. Если завтра на месте соломы окажется золото, мы наградим тебя. Если же нет - тебе отрубят голову.
Король удалился в спальню, кажется, сразу позабыв про диковинную пряху. Келу же отвели в башню и заперли в комнате, полной соломы. Посредине стояла небольшая самопрялка*; Кела и не знала, как подступиться к такой. Сев на пол, она уронила лицо в ладони. Стоило покидать родную деревню, чтобы погибнуть от руки королевского палача.
