Лада Лузина - Меч и Крест
Чуб гордо выудила из кармана разноцветную тюбетейку и, увенчав ею добрую сотню белых косичек, самодовольно отметила закономерный фурор, который произвело ее живописное появление среди уличных портретистов и прочих постоянных аборигенов летнего Андреевского. Затем подошла к табличке и с любопытством изучила приклеенный ниже листок бумаги:
ЛЮБОВНЫЕ ПРИВОРОТЫ И ОТВОРОТЫ
СНЯТИЕ СГЛАЗА
СНЯТИЕ ВЕНЦОВ БЕЗБРАЧИЯ
НАВЕДЕНИЕ ПОРЧИ НА ВРАГОВ и пр., и пр., и пр.
Удовлетворенно крякнув, Даша зашла вовнутрь, подошла к регистратуре и, поинтересовавшись ценой «на любовь», не моргнув глазом, заплатила увесистую сумму денег.
— Прямо до конца коридора, потом три раза налево, — пояснила ей флегматичная мисс Регистратура.
Посетительница двинулась в указанном направлении, поражаясь архитектурным странностям старого здания. Трижды свернув, коридор окончился дверью с надписью «Кылына», которую охраняла группа поцарапанных стульев. На одном из них сидел молодой мужчина огненно-рыжего окраса, уткнувшийся в крайне уместную для данного Города, улицы и места книгу «Мастер и Маргарита».
Даша весело хмыкнула: «Во прикол!»
На мужчине были белые льняные брюки и футболка такого же цвета. Его правую руку украшал массивный серебряный перстень с крупным голубым камнем.
— Классная цацка, — одобрительно похвалила Даша Чуб, сразу записав его в категорию «наш человек». — Ты последний к Кылыне?
Мужчина поднял на нее глаза и с нескрываемым интересом оглядел Землепотрясную Дашу с ног до головы.
— Да, я последний посетитель, — со значением произнес он.
— Тогда я за тобой, — радостно сообщила ему Даша.
— Хо-ро-шо, — весомо произнес он по слогам, словно одобряя ее кандидатуру. — Кстати. Ты, вижу, знаешь толк в подобных вещах. Я продаю одну, по случаю. Хочешь взглянуть? Это Уроборос, — мужчина, не торопясь, достал из кармана золотистую цепочку и протянул ей.
— Ух ты! — искренне восхитилась она.
Цепь с тонким узорным плетением понравилась ей сразу и ужасно. Достаточно толстая в середине, она сужалась к одному из концов, другой же ее конец представлял собой головку змеи, рот которой служил застежкой.
— Это она сама себя за хвост кусает, — догадалась Даша. — Золотая! Старинная, вроде… И сколько такая тянет? — На последнем предложении высокоградусный восторг в ее голосе сразу упал ниже нуля — до скрытого отчаяния. Только что Даша отдала регистратурной девице свои предпоследние деньги. Последние, оставшиеся до зарплаты, могли покрыть только расходы на бензин и сигареты. За квартиру Даша не платила по причине полного отсутствия таковой, а о такой приземленной вещи, как еда, вообще не задумывалась никогда.
— Только для тебя, сто гривень, — лихо предложил парень. И тут же был повышен со звания «наш человек» до ранга «возможный кавалер». С мужчиной, который с ходу делает понравившейся девушке такие рождественские скидки, отношения могут сложиться очень и очень продуктивные.
— Да ты что? — для проформы поразилась Даша. — Впрочем, твое дело, — добавила она уже кокетливо. И, бестрепетно отдав ему бензиново-никотиновую сотню, сразу же нацепила приобретение на шею — под кустистую и развесистую инсталляцию. (По глубокому убеждению Даши Землепотрясной, украшений никогда не бывало слишком много!)
Следующие несколько секунд пара довольно обозревала друг друга.
— Слушай, а ты не знаешь случайно, эта Кылына может приворожить голубого? — продолжила разговор дама.
— Кылына способна приворожить любого, — весомо ответил «продуктивный кавалер», продолжая неприкрыто любоваться ею. Однако последнюю это нисколько не смущало.
— Здорово! — воскликнула она. — Может, тогда приколоться, и не только Сани, но и Алекса парикмахерского приворожить? — весело поинтересовалась Землепотрясная у себя самой. — Пусть эта стервоза облезет! Ха! Сейчас позвоню ей, позлю…
Подхватив болтавшийся на шее красный мобильный телефон, Даша попыталась набрать знакомый номер, не забывая подкармливать «возможного кавалера» многообещающими взглядами.
— Не берет! — нетерпеливо повела плечами она. — Наверное, — пошутила Даша, — у Кылыны слишком сильная энергетика — все глушит.
Она нерешительно затопталась на месте, раздираемая двумя взаимоисключающими желаниями: продолжить беседу с «рыжим и продуктивным» и немедленно огорошить парикмахершу убийственной информацией.
— Ладно, — решилась Чуб. — Если кто подойдет, скажи, что я за тобой. Я только выйду позвонить и сразу вернусь. В общем, не прощаюсь. Ага?
— Заметано, — улыбнулся рыжий.
* * *Отъехав от гостиницы «Андреевская», Катино «вольво» осторожно поползло вниз по спуску.
— Стой! — зарычала она на водителя. — Ты опять проехал мой салон! Он на дом выше, бестолочь! Еще один промах, и уволю к черту!
— Катерина Михайловна… — Шофер явно собирался оправдаться.
— Закрыли тему! — заткнула его Катя. — Здесь выйду, а то ты еще три часа разворачиваться будешь.
— Скоро в соседний подъезд на машине ездить будет, барыня! — злобно пробурчал водитель себе под нос.
Неуверенно ступая на каблуках по непригодным для дамской прогулки булыжникам Андреевского, Катя привычно чертыхалась про себя. Который год ее нервы были натянуты, словно стальные струны, и день за днем она безжалостно подкручивала их все сильней: все контролировала, все помнила, за всем следила. В то время как ее шофер не мог запомнить даже дом, где находится косметический салон! Ну почему люди — такие идиоты? Вот та, например, — в идиотской тюбетейке, пирсинге и тату, возбужденно жестикулирующая и орущая на пол-улицы в свой красный мобильник.
Не так давно Катя заметила: мир вокруг вызывает у нее перманентное тупое раздражение. И понимала: это не очень хороший симптом.
«Если сегодняшний вечер пройдет нормально, — твердо пообещала она себе, — сразу же лечу в отпуск. Багамы, жемчужные ванны, массаж… Две недели. Попустит. Иначе сорвусь, чувствую, что сорвусь».
— Черт! — Она оступилась и чуть не грохнулась на мостовую. — Кстати, а вот и он, родимый!
На стене дома, за которую Катя ухватилась, чтоб не упасть, в сантиметре от ее ладони была приклеена смехотворная бумажка: «Любовные привороты и отвороты. Снятие сглаза…»
— «…Наведение порчи на врагов», — насмешливо прочитала она вслух. — Вот разводилово! Хотя-я-я… — Катя замялась. — И чем черт не шутит…
Она с сомнением посмотрела на часы и вдруг, внезапно даже для себя самой, вошла в высокую, в два этажа, дверь.
