Маргарет Уэйс - Испытание близнецов
Что он здесь делает? Как он может одновременно быть живым человеком и покойником, изрядно к тому же разложившимся? Действительно ли это тело принадлежит (принадлежало? будет принадлежать?) ему? Если кендер на самом деле каким-то образом изменил ход истории, то у подножия каменного обелиска мог оказаться какой-нибудь другой ее персонаж.
И все же самым главным вопросом для Карамона оставался один — что случилось с Утехой?
— Интересно, это все Рейстлин устроил? — пробормотал Карамон себе под нос просто для того, чтобы услышать свой собственный голос среди шипения молний и сотрясающих землю ударов грома. — Имеет ли эта буря какое-нибудь отношение к нему? Случилось ли все это оттого, что он потерпел неудачу, или наоборот…
Карамон вдруг почувствовал, как у него перехватило дыхание. Тассельхоф рядом с ним зашевелился во сне, всхлипнул и что-то невнятно пробормотал. Гигант рассеянно повернулся к другу и похлопал его по плечу.
— Дурной сон, — ласково проговорил он, чувствуя, как сжалось под его большой ладонью маленькое тело кендера. — Просто плохой сон. Спи, Тас…
Тассельхоф перекатился на другой бок и, по-прежнему закрывая глаза ладонями, плотно прижался к спине Карамона. Исполин продолжал ласково похлопывать его по плечу.
Плохой сон…Как бы ему хотелось, чтобы это действительно было так. Он мечтал снова очнуться в своей собственной мягкой постели, пусть даже с гудящей хмельной головой и трясущимися руками. Ему отчаянно захотелось снова услышать, как Тика в отчаянии швыряет на кухне грязные тарелки, проклиная его на чем свет стоит за леность, пьянство и слабоволие и готовя на завтрак при этом его же любимые блюда. Карамон страстно желал вернуться к этому жалкому, растительному существованию, потому что тогда бы он умер легко, ни о чем не зная заранее.
«О, пусть это будет только сон!» — мысленно взмолился гигант, роняя голову на колени и чувствуя, как из-под его плотно сомкнутых век капают жгучие слезы.
Он сидел так довольно долго и, сокрушенный открывшейся ему истиной, даже перестал обращать внимание на бурю. Тассельхоф вздыхал во сне, но не просыпался. Сам Карамон не мог уснуть, а то, что ему привиделось, было сном наяву, реальным кошмаром, от которого нигде не спастись. Для подтверждения худших его опасений Карамону не хватало только одной детали, но в глубине души он был уверен, что не ошибся.
Гроза понемногу стихала, отползая на юг. И когда буря наконец перевалила через горный хребет, тишина зазвенела в ушах Карамона громче самых яростных штормов. Снаружи развиднелось, и небо очистилось — до следующей грозы. Теперь на нем стало возможным разглядеть и луны, и звезды…
Карамон еще некоторое время сидел в грязной норе, вырытой им под бревном, словно ожидая, пока до него донесется запах жареной картошки со специями или пока звонкий смех Тики не прогонит эту странную тишину. Он хотел, чтобы страшная боль в голове, которую он часто испытывал с похмелья, заглушила острую боль в его сердце.
Но ничего такого не произошло. Над мертвой землей воцарилось гробовое молчание, нарушаемое лишь далекими раскатами грома. Карамон чуть слышно вздохнул, поднял голову и посмотрел в небеса.
Он сглотнул скопившуюся во рту горькую слюну и до рези в глазах стиснул веки, стряхивая набежавшие слезы.
Над ним в вышине горело неоспоримое подтверждение всех его худших опасений и страхов.
В небе появилось новое созвездие.
И оно имело вид руны Песочных Часов…
— И что это означает? — осведомился Тассельхоф, протирая глаза и сонно разглядывая звездное небо.
— Это значит, что Рейстлин добился своего, — ответил Карамон, и в его голосе прозвучала странная смесь страха, сожаления и гордости. — Это значит, что он проник в Бездну, бросил вызов Владычице Тьмы и победил ее!
— Еще не совсем, — возразил Тас, внимательнее всматриваясь в расположение звезд. — Вот созвездие Такхизис, просто оно не на том месте, где ему положено быть. Оно вон там, а ему полагается быть вот тут. — Кендер указал пальцем и вздохнул. — А вот созвездие Паладайна. Бедный Фисбен, неужели ему пришлось сражаться с Рейстлином? Не думаю, чтобы это было ему очень по душе. Мне всегда казалось, что Фисбен неплохо понимал Рейстлина, может быть, даже лучше, чем все мы.
— Значит, вполне вероятно, что битва продолжается, — вслух подумал Карамон. — Возможно, именно поэтому здесь, на земле, бушуют такие страшные грозы.
Он немного помолчал, продолжая разглядывать новое созвездие, в то время как в памяти его возникали глаза Рейстлина — такие, какими они были много лет назад, когда он вышел победителем из того страшного Испытания в Башне Высшего Волшебства. Именно тогда зрачки молодого мага приобрели форму песочных часов.
Пар-Салиан, помнится, сказал ему по этому поводу: «Этими глазами, Рейстлин, ты сможешь видеть все вещи такими, какими их делает время. Может быть, хотя бы это научит тебя состраданию и любви к тем, кто тебя окружает».
Но и это не помогло.
— Рейст выиграл, — вздохнув, проговорил Карамон. — Он стал тем, кем хотел, — богом. И теперь он правит мертвым миром.
— Мертвым? — с тревогой переспросил Тас. — Ты хочешь сказать, что теперь весь Кринн выглядит как это грязное болото? И Палантас, и Гавань, и страна эльфов, и даже…даже Кендермор? Все-все?
— Оглянись-ка по сторонам, — вяло откликнулся Карамон. — Что ты скажешь?
Видел ли ты хоть одно живое существо с тех пор, как мы попали сюда?
Он взмахнул рукой, которая была еле видна в бледном свете Солинари, горевшей в очистившемся небе, словно выпученный глаз.
— Ты сам видел, какие хлестали по горам жуткие молнии. Я и сейчас вижу на горизонте новые зарницы — это идет еще одна гроза. — Карамон показал на восток.
— Нет, Тас, ничто не может выжить в этом мире. Мы оба с тобой скоро будем мертвы: нас либо сожжет молнией, либо…
— Либо случится что-нибудь еще, столь же неприятное, — перебил его Тассельхоф. — Мне…мне действительно немного не по себе, Карамон, — жалобно добавил он. — Может быть, это здешняя вода так действует, или я не совсем оправился после болезни.
Не в силах больше сдерживаться, кендер схватился руками за живот, а его лицо перекосилось от боли.
— У меня такое ощущение, словно я проглотил змею.
— Это вода, — отозвался Карамон. — Я тоже чувствую нечто подобное.
Наверное, — из туч нам на головы пролился какой-нибудь яд.
— А мы что, просто так возьмем и умрем? — осведомился Тас после непродолжительного молчания. — Здесь? Ежели ты задумал именно это, то я, пожалуй, пойду лягу рядом с Тикой, если ты не возражаешь…Там я буду в большей степени чувствовать себя дома…Разумеется, до тех пор, пока не попаду туда, где Флинт сидит под деревом со своим чурбачком…
