Юлия Григорьева - Погоня за сказкой
— С чего ему навещать меня? — удивилась я. — После ухода Эдит я выглянула в окно и увидела, как Дамиан встретил ее, подарил ей букетик фиалок, и они удалились. После встретились в городском саду, но быстро распрощались. Всё.
— Всё?!
— Матушка, вы меня пугаете и озадачиваете, — я сокрушенно посмотрела на мадам Ламбер.
— Значит, проныра Матьес… Ладно, не будем торопить события. Надеюсь, ты приятно провела время, — матушка улыбнулась, поцеловала меня в лоб и покинула столовую, оставив меня гадать в одиночестве о странностях ее поведения.
Глава 3
— Ада, Адалаис Ламбер! — матушка коршуном влетела в мою комнату и всплеснула руками. — Какого черта… прости, Всевышний. Почему ты в таком разобранном виде?
Я отложила томик стихов и подняла недоуменный взгляд на мадам Ламбер. На улице с самого утра зарядил дождь. Унылое серое небо навевало меланхолию, потому я забралась в любимое кресло у окна, завернулась в плед и читала лирические стихи, не помышляя об иных развлечениях.
— Немедленно приводи себя в порядок, мы ожидаем гостей, — велела она и вышла из комнаты.
— Какие гости в такую погоду? — проворчала я, с сожалением поднимаясь с кресла.
Лили уже спешила ко мне, чтобы собрать волосы в прическу и помочь облачиться в более приличествующее случаю платье. На мои расспросы она пожала плечами и усадила на стул перед зеркалом в золоченой раме. Матушка вернулась, когда я расправляла складки своего платья.
— Хороша, — отметила матушка. — Чудо как хороша. Но давай сделаем тебе румянец.
— Матушка! То будь бледной, то румяной — вы сами не знаете, что желаете, — возмутилась я, выскальзывая из-под ее рук с баночкой румян.
— Точно. Бледной и румяной. Сейчас пудру принесу, — тут же решила мадам Ламбер и опять скрылась. — И помаду, — услышала я ее голос, быстро сунула ноги в туфельки и выскочила на лестницу, завязывая ленты на туфлях уже там, чтобы матушка со своими идеями до меня не добралась. — Может, и брови подсурьмить? — а эти ее размышления вслух и вовсе согнали меня вниз.
Кого же мы ждем? Кого-то важного, раз матушка так хлопочет. Но к чему меня уродовать своей косметикой? Это совершенно лишнее. Независимо передернув плечами, я спустилась под защиту папеньки, сидевшего в гостиной и курившего трубку. Это было папенькино развлечение в дождь — как мое чтение стихов. В остальное время мэтр Ламбер не курил. Но запах ароматного табака, стук капель по стеклам, уютно потрескивающий камин — все это было приятным по своей сути и навевало слегка грустные мысли.
Он улыбнулся мне, поднял руку и притянул к себе, вынудив склониться, чтобы поцеловать меня в лоб.
— А вот и моя дочь, — объявил папенька.
— Как ваше здоровье, папенька? — спросила я, как воспитанная дочь.
— Превосходно, Ада, — ответил мэтр Ламбер.
— А кого мы ждем? Матушка велела мне одеваться, но не объяснила, что за гости прибудут в такую погоду, — спросила я, подходя к окну. — Карета, — отметила я, глядя на богатый экипаж, остановившийся подле нашего парадного входа.
— О, уже, — папенька отложил трубку и поднялся со своего кресла. — Да, — он остановился уже у дверей, — не будь букой, дорогая, прошу тебя.
Стоило ему покинуть гостиную, как в нее вбежала матушка. Она укоризненно смотрела на меня, держа в руках, словно оружие, пуховку и румяна. Но, услышав голоса внизу, изумленно вздернула брови, словно не она мне говорила о гостях.
— Неужто так рано? — произнесла она и выглянула из дверей. — Всевышний, а этого как черти принесли? — вполголоса воскликнула мадам Ламбер и исчезла из гостиной, унося, к моему облегчению, пудру и румяна, но тут же вернулась. — Я не его ждала, но, похоже, его ждал твой отец, — бросила шепотом матушка и окончательно исчезла.
Мое замешательство стало полным. Всевышний, так кого мы ждали? Похоже, у матушки и папеньки разные гости? Но как же так могло выйти? Нет, я определенно перестала понимать происходящее. Решив не ломать голову, я приготовилась встретить папенькиного гостя.
— Ада, как же приятно видеть вас! — воскликнул граф Набарро, входя в гостиную, и я опешила.
Уж никак не ожидала, что его решат принять, да еще и папенька! Едва очнувшись от удивления, я присела в вежливом книксене, возвращая на свое лицо официально-вежливое выражение.
— Рада видеть вас, господин граф, — учтиво произнесла я. — Что же выгнало вас из дома в такую неприятную погоду?
— Опять вы зовете меня официально, мадемуазель Ламбер. Онорат, Адалаис, мне приятно, когда вы обращаетесь ко мне по имени.
Господин граф вручил мне букет фиалок, и я снова поблагодарила его. Затем перевела взгляд на папеньку. На его лице застыла довольная улыбка, словно не он лично отказал от дома этому молодому человеку. Сейчас же я видела, что мэтр Ламбер совершенно одобряет происходящее.
— Присаживайтесь, Онорат, — папенька подошел к нам и подтолкнул обоих к дивану. — Располагайтесь. Не желаете ли вина или, может быть, чего-нибудь покрепче? Мне третьего дня привезли изумительный коньяк.
Ущипните меня, я сплю! Папенька предлагает свой драгоценный коньяк?! Должно быть, небо упало на землю, коль я все это вижу. Папеньку больше не смущает «голодранец-аристократишка»? Но господин граф не только не смущал мэтра Ламбера — тот явно симпатизировал гостю. Должно быть, изумление слишком откровенно отразилось на моем лице, и папенька укоризненно покачал головой. Это заставило очнуться, и я вновь обратила внимание на графа.
— Вижу, вас смущает происходящее, — улыбнулся молодой человек. — Ответ прост. Когда ваш отец отказал мне от дома, обвинив в том, что мой интерес к вам продиктован лишь шатким положением моей семьи, я заявил мэтру Ламберу, что докажу обратное. За это время мне удалось значительно улучшить состояние рода Набарро, и оно неукоснительно продолжает расти, без вашего приданого и денег вашего отца. Что, впрочем, нисколько не умалило мой интерес к вам, Ада. Свои дела я веду через банк вашего отца, потому он в курсе всего, что происходит с моими деньгами, и недавно мы вновь поговорили. Правда, я хотел явиться к вам, когда мое состояние достигнет определенного уровня, но наша встреча с вами вчера да и намек мэтра Ламбера на новые маневры вашей матушки заставили меня объявиться раньше. Что же вы молчите, Ада?
Что мне было сказать? Как жениха я вовсе не рассматривала его светлость. Даже тогда, когда он посещал наш дом ранее. Привыкнув считать, что дворянам нужны деньги папеньки, а не его дочь, я с первого взгляда чувствовала к ним антипатию. И вдруг такой поворот. Симпатичней мне Онорат не стал, но его упорство заслуживало уважения. А то, что он упорен и успешен в достижении своей цели, показывало довольство папеньки. Да и нечасто аристократы связываются с коммерцией, предпочитая удачную женитьбу или замужество. И желательно на себе подобных — уж больно дорожат своей благородной кровью. И вот передо мной сидит человек, который нарушил оба этих правила.
