Антон Орлов - Сильварийская кровь
Марек ушел оттуда в растревоженном настроении, словно соприкоснулся с чем-то непоправимым. Еще и море в сумерках протяжно вздыхало, накатывало на песок с тяжелым плеском, и в голову лезли мысли о смерти, навеянные пьяным монологом Раймута Креуха. Но все это было вчера, а сегодня Марек приехал в Кайну – в хорошей компании, если не считать Фрешты. И нет ему дела ни до каких эльфов, он не их добыча.
Оставив паромобиль на глинистом пустыре, преображенном на время праздника в стойбище машин, они влились в толпу, заполонившую улицы городка. Так и держались вчетвером. Фрешта хотел поколотить Марека, чего не скрывал, а Марек хотел расквасить физиономию Фреште, чего до поры до времени не афишировал. Вдобавок оба в меру своих способностей волочились за Шельн. Кроме того, Марек отвечал за Дафну, а та была здесь в первый раз (впрочем, как и он сам) и опасалась заблудиться, поэтому не отходила от остальных дальше чем на три-четыре шага. Эти невидимые нити связывали их, не позволяя разбрестись в разные стороны и провести время, как заблагорассудится. Разве что Лунная Мгла в любой момент могла уйти, ничего не потеряв.
Разлитое в небе золотистое вино постепенно темнело, приобретало экзотический оттенок, какого не увидишь севернее Кочующей гряды – сиреневый с изумрудной прозеленью. На этом фоне плавали клубы дыма: костров по всей Кайне горело великое множество; кроме официальной церемонии на площади перед ратушей, все желающие жгли самодельные чучела Старого Царя у себя во дворах, заодно бросая в огонь ненужный хлам – на счастье.
Иные из горожан на время праздника превратили свои дворики в харчевни. Ворота настежь, под открытое небо выставлены столы, стулья и табуреты, хозяева чем богаты, тем и угощают завернувших поужинать прохожих. Многие добирались издалека, в дороге успели проголодаться, а кайнианским трактирам и кофейням не справиться с таким наплывом посетителей.
Одна из импровизированных закусочных попалась им по дороге. Посреди двора расстелен ветхий, местами протертый до дыр узорчатый ковер, аппетитно пахнет выпечкой, сияет до блеска начищенный пузатый рукомойник.
Шельн и Фрешта сразу уселись на свободные места за старомодно громоздким квадратным столом. Марек зазевался: показалось, что в меркнущем небе над двором пролетело, тяжко хлопая крыльями, что-то большое, но когда он поднял голову, там уже никого не было, а прошмыгнувшая с улицы парочка заняла два оставшихся места.
– Эльфы -чудной народ, им бы все цветочки собирать, поссать забудут и штаны намочат, – хохотнул Фрешта, уже успевший влить в себя две бутылки пива, припасенные еще в Халеде.
– Марек, не надо, не обращай внимания, – шепнула Дафна. – Пойдем, вон там сядем.
Она кивнула на скамейку возле изгороди, отделяющей дворик от огорода. Там и устроились. Хозяйка принесла сырные лепешки, символизирующие солнце, и крепко заваренный чай, благоухающий яблоками и цветами.
– Не стоит на таких обижаться, он же на голову больной. Не связывайся, испортишь себе праздник.
– А ему – экстерьер, – мрачно пообещал Марек. – Я думал, ты захочешь встретить Равноденствие в столице.
– Если честно, я оттуда сбежала. Все надоело. Моя лучшая подруга в четвертый раз выходит замуж, причем за моего же дядю, который в три раза ее старше! Не хочу на это смотреть. Завтра я поеду обратно, а пока побуду здесь. А то ходить среди них, улыбаться как ни в чем не бывало… Им же нет дела до того, что она сама об этом думает и чувствует!
Ее лучшая подруга – это отдельный разговор. Дружили они с шестилетнего возраста, причем лидером в этой дружбе, судя по всему, была Дафна. Невзирая на. И самое странное то, что Элше, опять же невзирая на, против такого распределения ролей не возражала.
Поужинав, направились в ту сторону, куда двигалось большинство. Народу в Каину понаехало самого разного. Нарядно разодетые люди гуляли группами, пары и одиночки попадались редко: при таком наплыве чужаков лучше держаться среди своих соплеменников.
Тролли возвышались над толпой могучими чешуйчатыми глыбами. Лесные гномы в тяжелых башмаках и мешковатых пятнистых куртках с капюшонами-колпаками, щуплые, в отличие от своих подгорных сородичей, зато верткие и проворные, шныряли в толпе, как в лесу. Гоблины, подвижными смышлеными физиономиями напоминающие мартышек, отирались около переполненных заведений с вывешенными на дверях табличками «Гоблинам кофе не наливаем» и жадно принюхивались к плывущим оттуда ароматам. Известно ведь, что кофе на них действует, как валерьянка на кошек: угостишь гоблина кофе – и потом держись! Стайки бледных водяниц с вечно влажными волосами и гибких смуглоликих дриад. Козлоногие фавны с блестящими от пота голыми торсами, поросшими курчавой шерстью. Наверняка есть тут и оборотни самого разного толка, но этих не отличишь от людей, а вот эльфов Марек пока ни одного не заметил, поэтому выкрик «Эй, ты, эльфяра позорный!» заставил его с любопытством заозираться в поисках адресата.
– Ты, че зенки лупишь, к тебе обращаются!
Сбоку, в тупиковом переулке, чуть в стороне от фонаря, расположилась теплая компания гоблинов с термосами и кружками. Диковато отсвечивают в темноте белки глаз. Благоухает кофе тройной крепости. Обладатель нагловатой обезьяньей рожи выдвинулся из потемок и заступил дорогу Мареку, слишком поздно сообразившему, кто здесь «эльфяра позорный».
– Неча ходить по нашему городу, усек с первого раза?
– Чего надо?
Отодвинув в сторону Дафну, Марек принял боевую стойку, но тут между ним и агрессором скользнула Шельн:
– Во-первых, он не эльф, а человек. Во-вторых, он со мной.
Марек видел ее со спины: коротко подрезанные светлые волосы, безупречно гладкие, отсвечивают слабым сиянием (наверное, какой-то особенный крем или бальзам), царственная осанка, белая атласная блузка с воротничком-стойкой. В ее ленивом мелодичном контральто не было угрожающих ноток, но что стало с гоблином! Тот разинул рот, несколько раз моргнул, съежился и, наконец, согнулся в неуклюжем подобострастном поклоне:
– Извините, высокая госпожа, обознался… Не хотел, не серчайте!…
Звякнула поставленная на булыжник кружка. Из потемок донесся хриплый возглас:
– Кто там нашего Гныра обижает?!
На свет выполз еще один гоблин. Короткие, до колен, штаны из облезлой собачьей шкуры, в кулаке зажат нож с широким кривым лезвием.
– Тебе кофеин в голову ударил?-все тем же ленивым, но теперь слегка удивленным тоном осведомилась Шельн. – Ну, смотри, если мы с тобой встретимся не здесь , а там , пожалеешь об этом!
Первый гоблин пихнул его в бок и что-то шепнул на ухо. В ответ заостренное складчатое ухо нервно дернулось, а его хозяин на секунду-другую окаменел – вылитая статуя с обескураженной миной, потом тоже отвесил низкий поклон. Нож, прощально блеснув в желтом свете фонаря, исчез в потайных ножнах за поясом.
