Джозеф Дилейни - Проклятие Ведьмака
Однако терзал он не только бедняков. У сегантий был король, добрый человек по имени Хейс. В сражениях он побеждал всех врагов и радел о благе людей, хотел, чтобы его народ стал сильным и процветающим. Но был один враг, одолеть которого ему было не по плечу: Лихо. Однажды Лихо потребовал, чтобы король Хейс платил ему ежегодную дань. Приказал бедняге принести в жертву семерых своих сыновей, начиная с самого старшего. По одному каждый год – пока не умрут все семеро. Никакой отец не в силах такого вынести. Однако Нейз, самый младший сын, оставшись один, каким-то образом сумел искусственно связать Лихо в катакомбах. Не знаю, как он это сделал… Если бы знал, может, нам было бы легче одолеть монстра. Мне известно лишь, что Лихо заперт за Серебряными вратами: как и многие порождения тьмы, он чрезвычайно уязвим для серебра.
– И все это время он там сидит?
– Да, парень. И будет связан до тех пор, пока кто-нибудь не откроет ворота и не выпустит его. Это всем священникам известно; знание передается от поколения к поколению.
– А другого способа выбраться наружу у него нет? Как могут Серебряные врата удерживать его?
– Не знаю, парень. Знаю лишь, что Лихо связан в катакомбах и может покинуть их только через эти ворота.
Я хотел спросить: может, не стоит трогать его, раз он все равно связан и не может сбежать? Однако я не успел задать вопрос. Ведьмак уже достаточно хорошо изучил меня и легко догадывался, о чем я думаю.
– Боюсь, просто оставить все как есть нельзя, парень. Видишь ли, сейчас сила Лиха снова растет. Он не всегда был бесплотным духом, а стал таким лишь после того, как его связали. Раньше, когда все могущество было при нем, он имел тело.
– На что он был похож?
– Узнаешь завтра. Когда мы пойдем на заупокойную службу, взгляни на каменную резьбу над главным входом в собор. Там Лихо и изображен, причем довольно точно.
– Вы что, видели его?
– Нет, парень. Двадцать лет назад, когда я впервые пытался убить его, Лихо по-прежнему был духом. Однако, по слухам, теперь сила его возросла настолько, что он может принимать вид других созданий.
– Это как?
– А так, что он способен менять форму и пройдет совсем немного времени, прежде чем у него хватит сил вернуть себе первоначальный облик. Тогда он сможет подчинить себе почти любого, кого пожелает. И реальная опасность состоит в том, что он будет способен заставить кого-нибудь отпереть Серебряные врата. Вот что меня тревожит больше всего!
– Но откуда он черпает силу? – спросил я.
– В основном из крови.
– Из крови?
– Ну да. Из крови животных… и людей. Его мучает ужасная жажда. Но, по счастью, в отличие от потрошителя Лихо может высасывать кровь из человеческого существа только в том случае, если ее отдают добровольно…
– С какой стати кто-то станет добровольно отдавать ему свою кровь? – спросил я.
Мне такое и представить-то было жутко.
– Потому что он в состоянии проникать в мысли людей. Соблазняет их обещанием денег, положения, власти… ну, сам понимаешь. Если не удается заполучить желаемое по-хорошему, не дает жертвам покоя, мучает их. Иногда заманивает в катакомбы и угрожает тем, что мы называем «жомом».
– Жомом?
– Да, парень. Он может сделаться таким тяжелым, что его жертв находят потом совершенно расплющенными, с размолотыми костями, с размазанными по земле телами… Их приходится отскребывать, чтобы похоронить. Вот это и есть жом. Жуткое зрелище. Лихо не может высасывать у нас кровь против нашей воли, но жома все боятся до ужаса.
– Не понимаю, как он, оставаясь в катакомбах, может заставлять людей делать все это, – сказал я.
– Он умеет читать мысли, насылать сны, подтачивать и разрушать разумы тех, кто наверху. Иногда он даже способен видеть их глазами. Его воздействие распространяется на сам собор и дом, где живут священники, и не дает им покоя. Таким способом он уже много лет злодействует в Пристауне.
– Через священников?
– Да… в особенности тех, кто не шибко умен. При всяком удобном случае он творит свои злые дела. Мой брат Эндрю работает слесарем в Пристауне и не раз посылал мне сообщения о том, что там происходит. Лихо иссушает мужество и волю. Заставляет людей делать то, что ему нужно, заглушает голос доброты и разума: люди становятся жадными и жестокими, злоупотребляют властью, грабят бедняков и немощных. Церковную десятину в Пристауне теперь собирают дважды в год.
Я знал, что такое церковная десятина. Десятая часть дохода за год. Моя семья тоже платит ее местной церкви как налог с нашей фермы. Таков закон.
– Один раз в год платить десятину и то достаточно тяжко, – продолжал Ведьмак, – но дважды – это вообще ни в какие ворота не лезет. Лихо добился того, что люди живут в страхе и бедности – в точности как было с сегантиями. Он – проявление зла в чистом виде. Мне, пожалуй, не доводилось второго такого встречать. Однако дальше так продолжаться не может. Я должен остановить его раз и навсегда, пока еще не поздно.
– Как мы сделаем это? – спросил я.
– Я пока и сам точно не знаю. Лихо – опасный и хитрый враг. Он способен прочесть наши мысли еще до того, как мы сами осознаем их… Однако помимо серебра есть еще кое-что, чего он очень и очень не любит. Женщины. Он старается всячески избегать их, ему невыносимо находиться рядом с ними. Ну, в принципе его нетрудно понять, но вот как использовать это к нашей выгоде… Тут есть над чем подумать.
Ведьмак не раз предостерегал меня о том, что нужно быть осторожным с девочками и в особенности почему-то с теми, кто носит остроносые туфли. Я привык к замечаниям подобного рода. Однако теперь, когда мне стало известно о Мэг, у меня зародилось подозрение: а не сыграла ли она какую-то роль в том, что он так отзывается о женщинах?
Словом, наставник постарался, чтобы мне было над чем поразмыслить. И все эти разговоры о церквях, священниках и прихожанах в Пристауне то и дело возвращали меня к мысли о Боге. Может, все священнослужители заблуждаются? Если их Бог столь могуществен, почему Он не сделает ничего с Лихом? Почему позволяет ему развращать священников и распространять зло по всему городу?
Мой папа верующий, хотя он и не ходит в церковь. Никто из нашей семьи туда не ходит, потому что крестьянский труд и в воскресенье ждать не будет – у нас всегда то дойка, то другие домашние дела. Но теперь мне вдруг стало интересно, верит ли в Бога Ведьмак, в особенности с учетом того, что говорила мама – что когда-то он сам был священником.
– Вы верите в Бога? – спросил я его.
– Раньше верил, – ответил Ведьмак, и глаза его затуманились, как у человека, с головой ушедшего в свои мысли. – Ребенком я никогда не сомневался в существовании Бога, однако со временем сильно изменился. Видишь ли, парень, когда живешь на свете так долго, как я, некоторые вещи начинают вызывать удивление. Поэтому теперь я не так уверен, хотя полностью не отказался от этой идеи.
