Сергей Лукьяненко - Пророк и сумрак
— Лас, ты часто встречал людей, которые видят Иных? — ответил я вопросом.
— Нет.
— Вот и я нет. Вообще о таком не слышал. Похоже, эта способность у него появилась после встречи со мной. Тогда есть какая-то вероятность, что это последствия наложенного мной заклинания.
— И ты боишься, что новое заклинание лишит его этой способности… — кивнул Лас. — Понятно. Ну, ты Высший, тебе решать.
— Решать Гесеру, — признал я. — Но торопиться я не хочу. Пастухов никому ничего не расскажет. А если расскажет — попадет в психбольницу.
— А этот… «тигр»?
— Что «тигр»?
— Как думаешь, кто он? Высший маг?
— Пастухов же не назвал «тигром» меня…
— Логично… А кто тогда? Инквизитор?
— Нет, — сказал я с сожалением. — Не думаю. Инквизиторы остаются Светлыми или Темными, кем были раньше.
— У них же аура серая делается.
Я вздохнул и прикинул, стоит ли раскрывать детали:
— На самом деле — нет. Аура у них прикрывается серым. Сильный маг может заглянуть под маскировку — там ровно то же самое, что и было. Либо Светлый, либо Темный. Сущности они не меняют.
— О как, — поднял бровь Лас. — Ну так и почему это не может быть инквизитор?
— Иной с серой, невнятной аурой — «тигр»? Как-то не сходится, верно? Учитывая, как метко Пастухов охарактеризовал нас и Темных.
— Кто же тогда? — поразился Лас.
— А это тоже пусть Гесер решает, — ответил я. — У него голова большая, умная. Он на свете пожил долго. Пусть думает.
— Самый правильный подход! одобрил Лас. — Слушай, а я вот что подумал… полицай этот напарнику соврал, что в сортир хочет…
— Ну, — кивнул я. Мы как раз въехали во двор многоэтажного здания, и теперь Лас искал, где припарковаться.
— Вначале — соврал. А потом — обделался.
— С перепугу, — решил я.
— Все равно какое-то совпадение необычное.
Я промолчал. В словах Ласа было здравое зерно. Если вокруг творятся странные вещи, то любое совпадение следует рассматривать особо тщательно.
— Пошли, — сказал я, вылезая из машины. — Поговорим с этим Бисатом… потом будем думать.
Скорее по привычке, чем ожидая увидеть что-то необычное, в подъезде я вошел в Сумрак. Полицейский жил на втором этаже, служебное жилье редко выделяют на престижных высоких этажах. На первом этаже ничего необычного не было — синий мох, паразит Сумрака, ровным слоем покрывал все стены, особенно сильно разрастаясь в углу, возле батареи, и около дверей лифтов. Все предсказуемо, возле батареи целуются молодые парочки, прежде чем девушка поправит одежду и побежит домой к маме и папе… или мужу и детям. А возле лифтов ругаются, когда обнаруживают, что они сломаны и придется идти пешком на двенадцатый этаж, или тихо радуются, предвкушая возвращение домой… Привычными движениями я бросил во все стороны огонь, сжигая паразита. Его, конечно, до конца не выведешь, но это для любого Иного — как вытереть ноги, входя в дом.
Второй этаж меня озадачил. Синий мох был везде — кроме одной двери. От нее он, похоже, отполз. Причем совсем недавно, несколько часов назад. Тонкие синие нити медленно втягивались в синий ковер — так сокращается амеба, наткнувшись на кристаллик соли.
— Он живет здесь, — сказал я, возвращаясь в реальность.
— Что-то увидел? — заинтересовался Лас.
— Да нет, ерунда.
Я позвонил.
Прошло почти полминуты, прежде чем дверь открылась. Без вопросов и, кажется, даже без взгляда в глазок, совершенно ритуального для любого москвича.
На пороге стояла невысокая полная женщина. Эдакая «типичная немолодая восточная женщина» в представлении москвича — в молодости явно красивая, сейчас не очень, с каким-то очень тихим лицом, будто погруженная в себя.
— Здравствуйте. — Я чуть выдвинулся вперед. — Мы из управления… Бисат дома?
Управление — это очень удобное слово. Почему-то никто никогда не уточняет, из какого именно управления. Вот и женщина тоже не стала переспрашивать.
— Входите. — Она сдвинулась в сторону. — В спальне он…
Похоже, нас ждали. Ну, не нас, конечно, но кого-то ждали. Входя, я глянул на ее ауру. Ничего особенного, конечно. Человек.
Квартирка была трехкомнатная, но небольшая, прихожая совсем узкая и неудобная. Из открытой двери в гостиную гремел незнакомый рок.
Я был игрок и сыграть бы мог
С тем, кто придумывал карты.
Мне везло всегда, и я верил, что моя звезда
Не упадет никогда, но случилась беда…
Жизнь дорога, но все же
Слабых волей бьют как моль.
Выбери, что надежней —
Библия или кольт
Лас, навостривший было уши — он обожал малоизвестные группы, — с сожалением покачал головой и цокнул языком.
Женщина молча подала мне тапочки, взяв пару побольше из целого табунка у входа. Лас разуваться не стал — и на это она никак не отреагировала.
Странно. Обычно такие простые привычки устойчивее всего. Либо попросила бы переобуться обоих, либо, в силу модных европейских традиций, плохо приживающихся в Москве с ее климатом и грязью, не предлагала бы мне.
В гостиной на диване сидел худенький мальчишка с ноутбуком на коленях. От ноутбука змеились провода к стоящим на полу колонкам. На нас паренек посмотрел и звук в колонках убавил, но даже не поздоровался, что для восточного мальчика уж совсем странно. Я просканировал и его ауру. Человек.
— Сюда…
Вслед за женщиной мы прошли к спальне. Она открыла дверь, пропуская нас, и так же молча, ничего не говоря, закрыла ее за нами, оставшись в прихожей.
Ох, что-то неладное тут творится…
Бисат Искендеров лежал на заправленной кровати в одних трусах и майке и смотрел телевизор, висящий на стене напротив кровати. Все тут было какое-то усредненно-московское, практически без национального колорита, без каких-то личных заморочек: мебель из ИКЕИ, ковер в изголовье кровати (я думал, сейчас так уже не вешают, это была традиция из каких-то замшелых, брежневских еще времен), женский журнал на одной тумбочке, сборник детективов на другой. Такая спальня могла быть в любом российском городе. В ней мог валяться на кровати менеджер Ваня или строитель Ринат.
Не люблю квартиры, в которых нет отпечатка хозяина.
— Здравствуйте, Бисат, — сказал я. — Мы из управления. С вами что-то случилось? Вы заболели?
Бисат посмотрел на меня и снова перевел взгляд на экран. Там шла популярная передача, немолодая женщина-врач с добрыми глазами рассказывала народу про парапроктит. «А теперь мы попросим выйти на сцену кого-нибудь из зала, одетого в футболку или рубашку без воротничка…»
