Кертис Джоблинг - Восхождение Волка
Ведь все только-только начиналось, и так хорошо начиналось. Слезы потекли по лицу Уитли. Он увидел, как открылся рот монстра, как потянулись вперед его руки с этими ужасными когтями. Уитли отвернулся и закрыл глаза.
С сожалением он подумал о том, что все это происходит не в сказке и в этой истории не будет отважных героев.
Глава 2
Монстр и ученик следопыта
Горячее дыхание коснулось щеки Уитли. Монстр фыркнул, обдав юношу своей слюной. Теперь Уитли молился только о том, чтобы все закончилось как можно скорее.
Он ждал первого удара, но его все не было и не было.
Быть может, монстр решил поиграть с ним, как кошка с мышью? Преодолевая тошноту и страх, собрав в кулак всю свою волю, Уитли рискнул приоткрыть один глаз. Монстр нависал над Уитли, закрывая собой пробивавшиеся кое-где сквозь густую листву пятнышки синего неба. Руки монстра были вытянуты, ладони раскрыты, когти поджаты. Он покачивался слева направо, словно оценивая свою жертву, изучая ее своими прищуренными желтыми глазами. Оцепенев, теряя сознание, Уитли смотрел прямо в глаза монстру, не видя, кроме них, ничего на его лице. В наступавших сумерках глаза монстра выглядели теперь спокойными, его руки мягко опустились вниз.
Затем монстр присел на корточки рядом с Уитли, покачивая из стороны в сторону своей большой головой. Перед тем как полностью отключиться, Уитли увидел нечто поразительное.
Монстр сложил свои руки на груди.
Дрю затруднился бы ответить, как долго он просидел возле потерявшего сознание юноши. Судя по внешнему виду, тот был ненамного моложе самого Дрю, может быть, всего на год или около того. Судя по коричнево-зеленой экипировке, он, наверное, был сыном лесничего. «Чьим-то сыном», – с болью подумал Дрю. Со стороны юноша казался мертвым – кровь отлила от его лица, и оно стало белым как мел.
Дрю не мог не испытывать зависти к этому юноше, который выглядел таким спокойным, умиротворенным, словно погрузившимся в глубокий приятный сон. Дрю невольно подумал, что это первый цивилизованный человек, которого он встретил за… он и сам не помнил, за какое время. Дрю доводилось встречать в Дайрвуде Лесовиков, но их он не считал настоящими людьми. В первое время после побега в лес Дрю отмечал дни, царапая камнем черточки на стене пещеры, которая стала его убежищем, но бросил это занятие, поскольку сбился со счета. Казалось, все это было уже давным-давно, уже успела прийти, а затем закончиться суровая зима. Во время побега из дома у Дрю не было намерения искать убежище в Дайрвуде, одном из самых опасных и проклятых уголков Лиссии, но услышав отцовский рожок, звук которого значил, что отец выпустил на поиски своих охотничьих собак, Дрю понял, что у него просто нет иного выбора, как скрыться там, куда не побежит ни одна собака.
Каким-то образом ему удалось тогда добраться от фермы на Холодном побережье до края Дайрвуда с торчащим из спины Вольфсхедом.
Хотя рана все еще болела, она на удивление быстро начала покрываться коркой, а ее края – затягиваться. Как ни странно, торчащий в животе меч не причинял Дрю особого беспокойства, однако расхаживать в таком виде было крайне неудобно.
Тогда Дрю крепко ухватился за рукоять меча обеими руками и одним рывком вытащил его. Из вновь открывшейся раны ударила струйка крови, все тело пронзила боль, но очень скоро кровь перестала течь, боль утихла, а края раны принялись быстро затягиваться – как по мановению волшебной палочки. Вновь донесся звук отцовского рожка, и Дрю инстинктивно бросился в темные глубины Дайрвудского леса, унося с собой Вольфсхед, ставший его единственным оружием и самой надежной защитой.
Ориентиром ему служила Луна. Она оказывала на Дрю странное влияние – манила, притягивала, но одновременно тревожила его. Тело Дрю то и дело начинало корчиться. Эти спазмы были не такими сильными, как в доме, когда с ним произошло превращение, но каждый такой спазм изматывал его силы. Время от времени Дрю падал, пронзенный болью, на покрытую мхом землю и лежал, приходя в себя. Иногда у него начинали отрастать когти и клыки – они удлинялись, заострялись, а затем медленно вновь превращались в ногти и обычные зубы. Казалось, его тело постоянно сражается с поселившимся внутри его и рвущимся наружу монстром. Дрю не помнил, когда и как ему удалось взять контроль над самим собой, его память была разорвана на клочки, словно быстро летящие по небу облака.
И вот теперь он был здесь.
Дрю не был виновен в том, что произошло. Он набрел на этого юношу случайно, когда охотился в зарослях. Правда, ему стоило труда победить свой охотничий азарт и сдержаться, чтобы не напасть на паренька. У того, нужно полагать, слабые нервы, если при виде Дрю он хлопнулся в обморок. Хотя вид у Дрю и впрямь был устрашающим…
Дрю разогнул прижатые к груди руки и посмотрел на свои ладони, потрескавшиеся, огрубевшие, черные от въевшейся грязи. Пальцы… Желтоватые ногти, отвердевшие и загнувшиеся за то время, что он провел в Дайрвуде. Голова покрыта шапкой свалявшихся длинных волос, кожа… да ее вообще не видно под коркой покрывающей ее грязи. Дикий зверь, одним словом. Когда Дрю выходил на охоту, все его тело трансформировалось. Обострялись все чувства, наливались мускулы, ногти становились когтями, и Дрю превращался в искусного, беспощадного хищника.
Что и говорить, по внешнему виду Дрю был полной противоположностью этому сыну лесничего, которому не нужно добывать себе пропитание в диком лесу. Кожаная куртка юноши застегнута до самого подбородка, горло обмотано шерстяным шарфом. Дрю провел рукой по своей шее. Голая. Грудь – тоже обнажена. Он опустил глаза ниже, хотя и без этого знал, что на нем нет ни клочка одежды, если не считать перекинутой через плечо кожаной ленты, к которой он подвешивает свой Вольфсхед.
Да, он действительно выглядит как монстр.
Дрю решил, что извинится перед юношей, когда тот очнется. Но когда же он в последний раз произнес хотя бы словечко?
И сможет ли он вообще вновь заговорить как человек? Ведь все это время ему доводилось только рычать, отгоняя от своей пещеры диких зверей или нападая во время охоты на очередную жертву. Дрю собрался с силами и попробовал произнести собственное имя.
– Дрю.
Ничего не получилось, из горла вырвался лишь какой-то хриплый шепот. Дрю прокашлялся, потирая заболевшую от непривычного занятия грудь. Затем из глубин памяти всплыла мысль, подсказавшая, что он должен сделать. Дрю опустил руку, вырвал с земли пригоршню влажного мха, а затем осторожно приложил холодный комок ко лбу юноши. Так делала мать, когда у Дрю поднималась температура. К сожалению, он вспомнил не только это, но и то, чего не хотел бы вспоминать никогда.
