Алёна Киселёва - Шанс на жизнь, шанс на смерть
Я усмехнулась.
— В моём мире шпионов во время войны расстреливали. Правда, сейчас у нас смертная казнь отменена. Но, по-моему, расстрел — это вовсе и не садизм…
— Почему? — удивился Кейрен, скривившись. — Знаю по собственному опыту, что, когда стрела или арбалетный болт попадает в жизненно важную часть тела, — это больно.
— У нас-то расстреливают по-другому, — задумчиво протянула я. — Здесь уже изобрели пушки?
— Этакие неповоротливые махины, стреляющие на небольшое расстояние неподъёмными ядрами? — презрительно уточнил он. — Да, только их практически никто не использует: дешевле и полезней нанять пару-тройку боевых магов.
— А… Понимаю… Сам знаешь, у нас такой возможности не предусмотрено. Представь себе пушку таких размеров, чтобы держать её в руках. Нажимаешь на рычажок размером в сантиметр… ну, вот такой… — отмерила я пальцами в ответ на вопросительный взгляд, — и из дула на огромной скорости вылетает небольшой кусочек свинца. У нас это самое распространённое оружие, имеет множество модификаций. Им и расстреливают.
Кейрен на минуту застыл, рассматривая пространство перед собой затуманенным взглядом, — наверное, представлял довольно оригинально описанный мной пистолет.
— Ужас, — наконец выдохнул он. — Что же у тебя за мир, если ты это называешь гуманным?!
Я смущенно улыбнулась, разводя руками. Представляю, что вообразил Кейрен…
В воздухе запахло горелым. Кейрен насторожился, смешно повёл носом на манер любопытной собачки. Я вопросительно нахмурилась, прищурив один глаз.
— Суп варю, — торопливо пояснил Кейрен, вскакивая, и быстрым шагом направился к неприметной двери рядом с углом печки.
— А по-моему, уже жаришь, — вяло процитировала я надоедливый рекламный ролик и криво улыбнулась собственным словам.
До сих пор не верилось, что я не на чьей-нибудь подмосковной даче. Казалось, в соседней комнате сейчас загудит холодильник или мерно забормочет телевизор, а с улицы послышится шорох шин по грунтовой деревенской дороге. Но вместо этого вновь распахнулась дверь, предположительно ведущая на кухню, и в комнату вернулся Кейрен с двумя деревянными — деревянными! — дымящимися плошками. Миска глухо бухнула о стол передо мной, рядом примостился внушительный ломоть чёрного хлеба. Я опасливо зачерпнула ложкой густой наваристый суп. Пахло приятно, вид у блюда был довольно аппетитный, да и я пребывала в исключительно голодном состоянии, но некое предубеждение к мужской кулинарии ухитрялось перевешивать все эти факторы. Стряпню противоположного пола я пробовала лишь однажды, но повторить эксперимент с тех пор не отважилась. Тогда мой знакомый пытался накормить меня обедом… Не знаю, что можно сделать с готовой замороженной котлетой, чтобы она после жарки превратилась в нечто, по виду напоминающее кем-то уже жёваную подошву, а по вкусу — кисло-горькие древесные стружки… Чувство голода всё же победило, и я быстро сунула в рот полную ложку, боясь пережёвывать. Но всё оказалось не так плохо, даже очень хорошо. В наши времена не варят суп без бульонного кубика и приправы с витаминами. Где это видано, чтобы готовить из настоящего мяса, а не «заменителя, идентичного натуральному»?! Вот этот суп был сварен на мясном бульоне не из порошка, и плавала в нём отнюдь не колбаса. Хлеб тоже оказался выше всяческих похвал, такого в Москве не купишь. В общем, умяла я всё за милую душу и добавки попросить не постеснялась. Кейрен наблюдал за мной с вялым любопытством, мне так и казалось, что он сейчас свалится с кресла на пол, не в состоянии удерживать тело в вертикальном положении по причине апатичной полудрёмы.
— Поспал бы ты, что ли, — сочувственно посоветовала я.
Кейрен медленно кивнул, встал и поплёлся в сторону лестницы, еле переставляя ноги.
— Можно я тут поброжу? — торопливо спросила я.
Какой-то едва заметный жест я приняла за знак согласия. Что ж, надеюсь, здесь нет комнаты с отрубленными головами предыдущих гостей/гостий. Для начала я направилась на предполагаемую кухню. Примерно четверть комнаты занимал очередной кусок печки, сюда же выходила топка. Около неё аккуратной горкой лежали сухие дрова, на специальной полочке стояли горшки и миски, в углу был прислонён ухват. В центре расположился большой стол, вдоль одной из стен была лавка, на другой развешаны лари и всякая кухонная утварь. Окон здесь не было, но свет лился от потолка, словно там висела люстра. Квадратный люк в полу вёл в подвал — кладовую, и я не преминула сунуть туда свой любопытный нос. Здесь тускло горели свечи, выхватывая из темноты то бочки с солениями, то копчёное мясо и колбаски на вбитых в потолок крюках. Я прожорливо оторвала одну из особо аппетитных сосисочек и, грызя её на ходу, вылезла обратно. Проходя через столовую, я не удержалась — подошла к подозрительному окну, провела по стеклу пальцем. На ощупь оно было совсем как дерево… и я практически сразу посадила себе занозу. Я с шипением попробовала её вытащить ногтями, но они оказались слишком короткими и обломанными для этой цели. «Ладно, найду, может, что-нибудь остренькое…» — поморщившись, подумала я и вышла в коридор.
Я пересекла прихожую и хотела уже подняться на второй этаж, когда заметила дверь около лестницы. Я потянула ручку — заперто. Думала было вежливо уйти, но решила попытаться ещё разок. Я взялась за ручку обеими руками и дёрнула со всей силы: что-то звонко хрустнуло, и дверь распахнулась, уронив меня на пол. С кряхтением поднявшись, я воровато огляделась и шмыгнула в комнату, закрывая за собой дверь.
Здесь царил загадочный полумрак, свет шёл только от зажженного очага. Стены, как и везде, отделанные деревом, были украшены шершавыми гобеленами, красиво переливающимися в бликах огня и радующими глаз фантастическими пейзажами, показанными без ярких красок, но очень естественно. Пол покрывал большой ковёр — у нас такой скорее называли бы «палас», но тут это словечко казалось совсем не к месту. В общем, аккуратная, чуть вытянутая комната выглядела эффектно, чем-то напоминая пещеру или даже дупло. Особенно меня впечатлила стена напротив очага, снизу доверху увешанная всяческим холодным оружием, какое раньше я могла видеть разве что на выставке. Под самым потолком расположились малопригодные для использования неподъёмные двуручники почти в человеческий рост длиной, хрупкие на вид мечи и кинжалы с тонкой гравировкой по лезвию и инкрустированными в рукоять драгоценными и не очень камнями, декоративные стилеты и даги с извилистыми клинками и причудливыми, мешающими руке гардами. Ниже висели дальнобойные орудия: луки и арбалеты различных размеров и моделей. Тут же в специальных футлярах можно было найти болты и стрелы всевозможных конфигураций. Ниже всего висели несколько мечей, среди которых мне особо приглянулся один — прямой клинок около семидесяти сантиметров в длину, классическая гарда. Я несколько лет занималась фехтованием, и меня так и тянуло попробовать применить изученные на рапире приёмы на более грозном оружии, но несколько смущало отсутствие разрешения хозяев хватать что ни попадя. Появившаяся у меня за последние два месяца дурацкая привычка ни в чём себе не отказывать, даже если на следующий день желаемое станет доступней, взяла своё: я уверенно схватилась за рукоятку полюбившегося мне меча и вытянула его из кольца, вбитого в стену, взвесила в руке. Он оказался, как ни странно, немногим тяжелее рапиры, что позволяло использовать практически любые приёмы фехтования, но преимущества были налицо — таким клинком можно наносить не только колющие, но и рубящие удары, не опасаясь сломать его. В охотку я закружилась по комнате в сражении с невидимым противником. Эх, жаль, тут нет стола, на который я бы эффектно вспрыгнула! Я так увлеклась, что даже не услышала, как отворилась дверь и кто-то вошёл в комнату. Заметила я его только тогда, когда столкнулась нос к носу.
